Рэйкен
Крепкая рука Хэджама сжала мое дрожащее тело. Концы непривычно коротких волос стали такими тяжелыми, что, казалось, я чувствовала их давление на спину даже через плащ. Мое оружие, неотъемлемая часть меня – мне как будто руку отрезали. Я судорожно вздохнула и ощутила покалывание когтей, впивавшихся в мою талию через тонкую ткань кимоно.
Покинув зал, мы оказались в просторном коридоре, вымощенном белым шершавым камнем. В конце виднелись раздвижные двери, ведущие в гостевое крыло. В одной из комнат когда-то жила Мэйко. Я невольно вздрогнула.
И тогда Хэджам остановился, резко развернул меня к себе и прижал к стене. Напряженная челюсть и пульсирующие вены на висках, в голубых глазах играла ярость, смешанная с до боли знакомым животным возбуждением, которое охватывало его всякий раз, когда мы встречались после долгого расставания. Тело онемело. Я боялась вздохнуть, отчаянно борясь с волной противоречивых чувств и воспоминаний. Сегодня я была его противником, но внутри меня все еще жила Рэй – преданная, без памяти влюбленная в своего спасителя девочка. И эта Рэй готова была забыть все, просить прощения и умолять принять ее обратно. Эта Рэй по-прежнему боготворила голубоглазого ёкая и хотела наплевать на доводы своего сердца, лишь бы Хэджам пообещал забрать ее в прежнюю жизнь. Ведь в той жизни было так хорошо и безопасно.
Одной рукой он уперся в стену возле моего лица, а пальцами другой больно сжал подбородок. Между нами не было пространства, и я чувствовала дикое биение его сердца. Губы Хэджама побледнели, он приблизил их к моей щеке, обжег кожу ядовитым дыханием и дотронулся кончиком языка. Все внутри меня заледенело.
– Какая мука, – прошептал он и жадно впился в мои губы.
Я тихо пискнула. Мне было больно, но вместе с тем стало жарко и сладко. Я не могла контролировать этот порыв: схватила его за руку, удерживавшую мой подбородок, и, с силой отдернув, обхватила лицо ладонями. Целовала в ответ – неистово, опасаясь, что если прекращу, то умру от голода. Тело все помнило и предательски откликалось на ласку, больше похожую на наказание. Он выпустил клыки, они ранили мне губы, а пальцы с когтями до крови раздирали плечи. Я все понимала, абсолютно все, но намеренно не хотела сдаваться. Мне это было нужно, чтобы понять, куда идти – с ним или против него. Я ведь до сих пор не знала!
– Ядовитая стерва, – прорычал он, отталкивая меня.
Наше рваное дыхание звенящим эхом рикошетило от стен. Хэджам вытер рот, размазав по щеке капли моей крови.
– Все, что есть во мне, – плод твоего воспитания, – огрызнулась я шепотом. Руки тянулись к губам – так они горели! – но я сдержалась.
– Я не учил тебя предательству! – рявкнул Хэджам.
– Да что ты?
Все во мне взбунтовалось, кровь закипела, стала жечь изнутри. Нужно было броситься на него, вцепиться когтями в безупречное наглое лицо и рвать до тех пор, пока он не взмолится о пощаде. Но я лишь презрительно выгнула брови.
– Ты знаешь, зачем я это сделал и почему именно с ней. Не надо драмы!
– Никакой драмы, Хэджам, – хмыкнула я. Злость вдруг отступила, обнажая в сознании постыдную, пугающую мысль: внезапно мне стало ясно, почему же я на самом деле пошла до конца в своем якобы предательстве. – Ты сделал что хотел, я ответила тем же.
Хэджам в сердцах ударил кулаком по стене.
– Поведение ребенка!
Ширма треснула, и напускное спокойствие разбилось о настоящие чувства. Я злорадствовала, краем глаза наблюдая за дальними дверьми: они беззвучно разъехались и в проеме показалось лицо юной девушки. Даже никогда прежде не видя ее, я сразу поняла, что это она. Мидори.
– Хочешь правду? – тихо спросила я. К горлу подступила тошнота. Я никогда не хотела об этом говорить, но что-то во мне изменилось. Я верила, что стала лучше… что могла бы стать лучше. Но давняя связь с Хэджамом все это время не давала мне принимать себя новую. Я должна была признаться – в первую очередь самой себе: иногда только лишь попробовав слова на вкус, можно понять, насколько они правдивы. – Если бы ты посвятил меня во все детали своего плана, я бы смирилась. Может, не сразу, но я бы приняла все и осталась верной тебе даже ценой жизни других людей. Так что спасибо… спасибо, что обманул.
Взгляд Хэджама прожег насквозь. Я не понимала, какие мысли крутятся в его голове, но, черт возьми, как же мне хотелось знать! Эта маленькая, глупая Рэй все еще тянулась к нему и ждала слов, которые убаюкают ее злость. Дура!
– Но разве это важно теперь, да? – прошептала я. – Для ритуала все готово, семья в сборе. Расскажи, что ты пообещал дочурке, раз она сбежала к тебе?
– Успокойся, Рэйкен, и отправляйся в спальню. Не желаю видеть тебя сегодня, – отрезал Хэджам.
Я разразилась холодным смехом, от которого зазвенело в ушах.
– Скажи! Давай же! Какой лапши ты ей навешал на уши! – весело крикнула я.
– Воскресить меня! Вернуть к жизни!
От неожиданности Хэджам вздрогнул, и только я по-прежнему злобно улыбалась, сверкая клыками. Мидори подошла к отцу, вязала его под руку и с ненавистью уставилась на меня.
– Вернуть к жизни тебя? А Коджи? Ах, ну конечно, вернуть вас обоих, чтобы зажить счастливо всем вместе. А что с Шиноту, а?
– И Шиноту тоже! – огрызнулась Мидори.
Ее прекрасное лицо, в котором было так много от Хэджама, перекосило от злости, которой я не заслуживала. И от этого я потеряла контроль. Хотела ее ударить – со всей дури, чтобы вышибить вранье, которое вложил ей в голову отец, и уже дернулась, но вдруг сзади меня схватили чьи-то руки.
– Не смей, – прошипел хого мне на ухо.
Коджи замер в нескольких шагах от него. Я дернулась, но хватка Шиноту была на удивление чудовищной. В глазах Хэджама заиграло веселье, и я выпалила:
– А ты ей все рассказал, а? Рассказал, сколько лет я тебе души поставляла, а ты поглощал и поглощал, и чтобы после вознесения все эти бедняги остались в тебе, им нужна защита. Защита хого, который так любезно держит меня. А раз так, значит, ни о каком воскрешении и речи быть не может! – Хэджам сверкнул глазами, и я посмотрела на Мидори: – Как тебе, детка? Как ты будешь жить, зная, что причастна к смерти любимого дяди? Что, тебе все равно, раз он не ответил на твои чувства? А ничего, что он заботился о тебе столько лет, маленькая эгоистичная дрянь! Да отпусти ты! – Мне наконец удалось оттолкнуть Шиноту.
Сколько злости бурлило вокруг меня! На Хэджама, на это странное трио, на себя и обстоятельства, которые я сама же и создала. Хэджам схватил меня за руку, взглядом призывая замолчать, но я уже не могла остановиться:
– А про детей, которые делят душу пополам, ты тоже рассказал? Она и на это согласна?
Впервые в темно-голубых глазах Мидори мелькнуло сомнение. Она мельком взглянула на Коджи и снова повернулась к Хэджаму.
– Потом, – бросил он в ее сторону и усилил хватку, пытаясь оттащить меня в сторону. Я начала брыкаться, упиралась босыми ступнями в холодный пол. В какой-то момент Хэджам замахнулся, как вдруг отлетел от меня и ударился спиной о стену.
