Лучшие представители общества применяли влияние, дабы спасти невинных преследуемых людей, и в нескольких случаях добились успеха, упрятав обвиняемых в тюрьму, пока не схлынуло возбуждение. Под конец и белые горожане поняли, что их собственность не является неприкосновенной для беззаконного отребья, которое они призвали защищать себя. Тогда они согнали в кучу пьяных солдат, выдворили их из городка и выставили вокруг стражу.
На следующий день городским патрулям был отдан приказ обыскивать цветных, живших за пределами города, и самые шокирующие бесчинства творились там с полной безнаказанностью. Каждый день в течение двух недель, если случалось выглянуть наружу, я видела всадников с каким-нибудь бедным задыхающимся негром, привязанным к седлу и плетью поощряемым поспевать за лошадью, пока они не достигали тюремного двора. Тех, кто был выпорот слишком безжалостно и не мог держаться на ногах, окатывали крепким рассолом, затаскивали на телегу и везли в тюрьму. Один чернокожий, которому не хватило крепости духа сносить побои, пообещал сообщить некие сведения о заговоре. Но выяснилось, что он совершенно ничего не знал. Он даже не слышал имени Ната Тернера. Однако бедняга выдумал историю, которая усугубила страдания – его собственные и других цветных.
Дневное патрулирование продолжалось в течение нескольких недель, а на закате его сменяла ночная стража. Не было найдено никаких улик против цветных, как рабов, так и свободных. Гнев рабовладельцев до некоторой степени утишила поимка Ната Тернера. Заключенных освободили. Рабов отослали хозяевам, а вольным разрешили вернуться в разоренные дома. Посещения на плантациях были строго воспрещены. Рабы молили о милости позволить им снова проводить собрания в маленькой лесной церкви, которую окружало кладбище. Она была построена самими цветными, и не было у них большего счастья, чем встречаться там и вместе петь гимны и изливать душу в стихийной молитве. В этой просьбе им отказали, а церковь разрушили. Им разрешили посещать церкви для белых, где для них отвели часть рядов на хорах. После того как все остальные прихожане принимали святое причастие и произносились благословения, священник говорил: «А теперь спуститесь сюда, мои цветные друзья». Они приходили на зов и принимали хлеб и вино в память о кротком и смиренном Иисусе, который говорил: «Бог ваш Отец, и все вы братья».
XIII
Церковь и рабство
После того как тревоги, вызванные восстанием Ната Тернера, улеглись, рабовладельцы пришли к заключению, что хорошо бы дать рабам достаточно религиозных наставлений, дабы удержать их от убийства хозяев. Епископальный священник предложил проводить по воскресеньям отдельную службу. Цветных прихожан у него было мало, и все были людьми весьма уважаемыми – факт, который, как я полагаю, кое-что для него значил. Трудность состояла в том, чтобы определить подходящее место для богослужений. Методистская и баптистская церкви соглашались принимать их во второй половине дня, но тамошние ковры и подушечки были не такими дорогостоящими, как в епископальной церкви. Наконец решили, что рабам следует собираться в доме свободного цветного, одного из прихожан.
Меня пригласили присутствовать на собраниях, поскольку я умела читать. Наступил воскресный вечер, и, доверившись покрову темноты, я отважилась выйти из дома. Я редко осмеливалась выходить при дневном свете, ибо меня преследовал страх, что за любым поворотом я могу столкнуться с доктором Флинтом, который наверняка завернет меня домой с полпути или велит идти к нему в кабинет и примется расспрашивать, откуда у меня взялся новый чепчик или иной предмет одежды. Когда пришел преподобный мистер Пайк, в доме собралось около двадцати человек. Он преклонил колена в молитве, затем уселся и попросил присутствующих, умевших читать, раскрыть молитвенники, в то время как сам стал зачитывать вслух те отрывки, которые они должны были повторять или отвечать.
Вот избранный им текст: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу»
[19].
Благочестивый мистер Пайк зачесывал назад волосы, пока те не встали дыбом, а потом гулким, торжественным голосом начал:
– Внемлите, о рабы! Внимательно прислушивайтесь к моим словам. Вы непокорные грешники. Ваши сердца преисполнены всякого зла. Се диавол искушает вас! Бог гневается на вас и всенепременно покарает, если не отречетесь вы от дурных путей своих. Вы, живущие в городе, – ленивые слуги за спинами хозяев ваших. Вместо того чтобы верно служить, услаждая взор небесного Повелителя вашего, вы празднуете и чураетесь работы своей. Бог видит вас! Вы лжете. Бог слышит вас! Вместо того чтобы поклоняться Ему, вы где-то прячетесь, насыщаясь пищею господина вашего, гадаете на кофейной гуще с какой-нибудь зловредной гадалкой или режетесь в карты с другой старой ведьмой. Ваши хозяева, возможно, и не сумеют разоблачить вас, но Бог вас видит, и Он покарает! О порочность сердец ваших! Когда сделана работа, заданная хозяином вашим, сходитесь ли вы безмолвно вместе, размышляя о доброте Божией к столь греховным созданиям? Нет – вы ссоритесь и связываете в мешочки коренья, дабы закапывать их под порогом и с их помощью отравлять друг друга. Бог видит вас! Вы прокрадываетесь в каждую винную лавку, чтобы продать там кукурузу хозяина вашего, купить рому и упиться им. Бог видит вас! Вы прячетесь в закоулках или среди кустов, чтобы лудить ртутью медяки. Пусть хозяева ваши не выведут вас на чистую воду, но Бог видит вас – и он вас покарает! Вы должны отречься от греховных путей и быть верными рабами. Повинуйтесь старому хозяину вашему и молодому хозяину вашему – вашей старой хозяйке и молодой хозяйке. Если вы не повинуетесь земному господину, тем вы оскорбляете небесного Господа вашего. Вы должны повиноваться заповедям Божиим. Когда пойдете прочь отсюда, не останавливайтесь на углах улиц, чтобы поболтать, но отправляйтесь прямо по домам, и пусть ваши хозяйка и хозяин видят, что вы пришли.
Благословение было произнесено. Мы отправились по домам, слегка изумленные таким евангельским поучением брата Пайка, и решили послушать его снова. Я пришла в следующий субботний вечер и услышала почти точное повторение предыдущей речи. Под конец мистер Пайк сообщил, что ему весьма неудобно встречаться дома у нашего общего друга и что он будет рад видеть нас каждый воскресный вечер у себя дома в кухне.
Я возвращалась домой с чувством, что слушала преподобного мистера Пайка в последний раз. Некоторые прихожане из рабов побывали у него дома и обнаружили, что кухня украшена двумя сальными свечами – наверняка впервые с тех пор, как она стала принадлежать нынешнему владельцу, поскольку у рабов никогда не было для освещения ничего, кроме факелов из сосновых веток. Прошло так много времени, прежде чем преподобный джентльмен спустился в кухню из уютной гостиной, что рабы, не дождавшись, ушли и отправились в методистскую церковь насладиться «кричалками». Кажется, никогда так не счастливы рабы, как когда хором кричат и поют на религиозных собраниях. Многие более искренни и близки к вратам рая, чем лицемерный мистер Пайк и другие христиане с постными лицами, которые, завидев раненых самаритян, переходят на другую сторону улицы.
