– На Балтике – от Виндау и, пожалуй, до Данцига, включая Кёнигсберг, так как он тоже весьма близок к местностям, где наиболее вероятны хищения. На Чёрном море – от Одессы до Бургаса. Итого – десять крупных и два десятка небольших портов. Кроме того, считаю необходимым отследить судьбу чиновников из временно оставленных Вермахтом портов, если они получили должности не в Рейхе, а в портах к востоку или к западу от Рейха, то к таким чиновникам тоже следует внимательно присмотреться. Думаю, что отработка по данному сценарию существенно сократит объём работы и повысит эффективность. У меня всё, герр оберфюрер.
– Ну, вот видите, господа офицеры… Если немножко головой подумать… Полковник, – Шелленберг взглянул на Кунова, – надеюсь, на это у вас сил хватит?
– Так точно, герр оберфюрер.
– Тогда жду от вашей группы результатов. Две недели вам на отработку всех портов и судов. Через месяц все выявленные контрабандисты должны быть взяты под контроль.
6 января 1943 года
г. Беломорск, Карело-Финская ССР
Представитель Ставки ВГК вышел из служебной машины и неторопливо пошёл по покрытому утоптанным снегом деревянному тротуару.
Временная столица Карело-Финской ССР, только четыре года назад официально ставшая городом, представляла собой сильно разросшуюся деревню. Каменных строений раз-два и обчёлся. Улицы, говорят, вымощены досками, которых сейчас, правда, не видно под укатанным снегом. Сугробы. Торчащие за сугробами стволы зениток. Патрули. Дым из печных труб. Пронизывающий ветер с Онежской губы. И куча больших начальников. Шутка ли, здесь и штаб Карельского фронта, и почти все государственные и партийные структуры шестнадцатой союзной республики, эвакуированные из Петрозаводска, и республиканский штаб партизанского движения, и это всё при неполных пятнадцати тысячах местных жителей.
По всем раскладам и понятиям представитель Ставки сейчас должен был быть на Украине, существенная часть которой была уже освобождена от захватчиков и за которую он в первую очередь отвечал перед партией и Верховным. Но… Но много проблем в последнее время у представителя появилось. Многие соратники арестованы или бесследно исчезли с горизонта. Вполне возможно, что и за ним уже ведётся плотное наблюдение. В любой момент могли прийти хмурые парни из зловещей конторы и начать задавать неудобные вопросы. И ох как не хочется на эти вопросы отвечать. И надо срочно избавляться от неудобных свидетелей. Раньше были у представителя знакомые, имевшие доверенных людей, которые могли порешать деликатные вопросы, но сейчас к этим знакомым не обратишься. Кто арестован, кто скорее всего взят под плотное наблюдение подчинёнными предпочитающего очкам пенсне наркома. А сам представитель держать рядом с собой людишек для деликатных дел не любил. Зачем лишний раз подставляться? Но вот возникла необходимость, и нет никого рядом. Взял вот недавно у Гоши подготовленную группу для того, чтобы порешать вопросы на Волховском фронте. Так вопрос они решили, Мерецкова шлёпнули, а уйти чисто не смогли. Положили их всех волкодавы Берии. И к Гоше уже не обратишься. Обширный инфаркт у Гоши, врачи говорят, что вряд ли выкарабкается. Хорошо бы. Хотя должен был Гоша сразу помереть. Видать, протухла микстурка, сохранившаяся в закромах ещё со времён Ягоды. И нет сейчас возможности обновить запасец, всего пара доз осталась. А тут ещё на днях «радостную» весть в кулуарах услышал. В Пскове поймали Власова. Сидит сейчас в Ярославле и вроде бы уже показания даёт. И наговорить Андрюша может ох как много, и про представителя в том числе. И как заткнуть ему рот? Проблема. И тут вспомнилось представителю, что как-то товарищ Куусинен упоминал молодого перспективного паренька, которого он из Ярославля к себе в Карелию переманил. Наводим справки. Паренёк сейчас по комсомольской линии за партизанское движение в республике отвечает. Если не дурак, то должны быть у него доверенные люди, да и его связями в Ярославле можно будет воспользоваться.
Пришлось представителю Ставки изворачиваться, пробивая новое назначение в Карелию. Украина подождёт. Там всё нормально идёт. Красная Армия наступает, немцы – кукурузу им в задницу – драпают. А вот в Карелии с партизанским движением не всё в порядке. На Украине и в Белоруссии партизанам счёт на сотни тысяч пошёл, а в Карелии – едва полторы тысячи наберётся. Непорядок! Вот и поехал представитель Ставки ВГК дать хорошего начальственного пинка, поделиться успешным опытом и, так сказать, углубить-расширить и придать массовость партизанскому движению в этом болотно-таёжно-снежно-озёрном краю.
И вот идёт представитель Ставки ВГК в сопровождении чуть отставшего порученца к двухэтажному деревянному домику, в котором разместился штаб партизанского движения республики.
– Здравия желаю, товарищ представитель Ставки Верховного Главнокомандования! – вскочил из-за стола молодой, лет тридцати, парень с пышной чернявой шевелюрой и слегка длинноватым носом.
– Здравствуй, Юрий.
Юрий замер в ожидании продолжения.
Неожиданный визит старшего, очень старшего товарища из Москвы тревожил, добавляя нервозности в и без того напряжённую повседневную прифронтовую жизнь секретаря ЛКСМ республики. До Беломорска уже доползли слухи и сплетни о том, что глава республики потерял доверие партии и находится под следствием, но по большей части народ в это пока ещё не верил. А Юра – боялся верить. Шеф, патрон, благодетель, наставник – много эпитетов мог подобрать для товарища Отто Юрий, но обычно употреблял безличный термин – «старший товарищ». Товарищ Отто многое сделал для Юрия. Сделал главным комсомольцем республики, и не автономной, а союзной! Отмазал от фронта. Пристроил на вполне престижную и даже где-то героическую и в то же время вполне безопасную должность. Вроде как и с врагом борется товарищ Юрий, и в то же время не на передовой. И требовал взамен «старший товарищ» немного. Поддержать критику в отношении того, на кого укажет товарищ Отто, дать хорошую характеристику очередному нужному товарищу Отто человеку, выступить с почином или призывом. Ничего сложного. С началом войны товарищ Отто попросил пересылать ему документы по подготовке партизанских отрядов, отчёты о подпольной работе на оккупированной территории республики. Иногда от товарища Отто поступали команды включить в состав партизанского отряда определённого человечка или направить такого человечка на связь с подпольщиками. А иногда бывало и наоборот – не надо указанному товарищем Отто человеку ходить на ту сторону фронта. Да без проблем! Или вот почин двинуть – на заводе, делающем автоматы, изготавливать ещё и ножи. Как же в бой красноармеец без ножа пойдёт? Автоматов у нас уже много, а вот с ножами дефицит. Загрузим автоматное производство изготовлением ножей! И фигня, что любой нормальный мужик и так ножик имеет, а буде останется без ножа, так и сам без проблем из подходящей железки «финку» смострячит
[27].
В общем-то, ничего такого стрёмного за собой Юра не чувствовал, но боялся остаться без «старшего товарища». Без «старшего» тебя каждый обидеть может, и некому будет заступиться. А если «старшего товарища» ещё и арестуют по какой-нибудь контрреволюционной статье, то могут и за «младшим» прийти и спросить со всей строгостью за потерю бдительности. Вот Юра в перерывах между ударной работой по развитию, расширению, внедрению и тому подобному и мучился размышлениями: а не пора ли уже накатать лёгонькую критику в адрес товарища Отто или ещё рано? А тут вот из Москвы другой большой и старший товарищ пожаловал. Будет про товарища Отто спрашивать? И что отвечать, если спросит?
