Нет! На отколовшемся куске льдины, спасшем меня от атаки волков, не было ничего. Ни трупов камрадов, ни трупов волков, ни брошенного оружия. Ничего. Только серый лёд, покрытый слоем хлюпающего тающего снега. А вокруг льдины – вода. Мутно-коричневая, мерзко-холодная вода. Моя винтовка осталась там, где серый зверь догрызал последнего моего камрада. Весь день я в полузабытьи пролежал в луже, надеясь, что усну и умру во сне. Я смертельно устал, я устал жить, я хотел смерти. Почему я тогда просто не бросился в воду? Не знаю. Мыслей в голове не было. Я даже не мог додуматься, что можно так просто прервать свои мучения.
А вечером меня сняли с льдины рыбаки. Я даже не понял – финны или шведы. Сил радоваться спасению не было. Да и не спасение это было. Едва рыбачий баркас причалил к берегу, на борту появились русские.
Плен. Русский концлагерь. Где-то был суд над Рейхом. Нам объявили, что СС – преступная организация. Все, кто был в СС, получили по двадцать пять лет. Нас перевели в другой лагерь, отделив от солдат Вермахта. По слухам, их уже через десять лет начали отпускать в ГДР. Так теперь русские называют Рейх. Сибирь, Дальний Восток. Сначала мы строили БАМ, потом тянули железнодорожную ветку от него к Якутску. Когда пошёл двадцатый год плена, мы узнали, что умер Сталин. Радовались. Ждали амнистии. Наивные. У русских хорошая память. Они ничего не забывают.
За два года до конца срока меня, как передовика производства, расконвоировали и даже сделали бригадиром. Хорошая карьера для последнего командира дивизии «Норд»! Через год в обеденный перерыв я отошёл с делянки, где моя бригада корчевала пни в лесу под новую дорогу. Хотел половить рыбки в ближайшей речке. Поймал. Потом поймали меня. Я уже собрался возвращаться, но тут из леса, глухо рыча, вышел здоровенный волк. Я оцепенел. Мне показалось, что это тот самый, последний оставшийся на льдине с Куртом зверь. Он пришёл за мной. Была схватка. Мне хоть тогда и было уже под пятьдесят, но русские, если ты выполняешь план, вполне сносно кормили, и силы у меня ещё были. Схватка-бой. Я смог сначала не дать зверю вцепиться мне в горло. Но он вцепился мне в ногу. Я ломал ему лапы, а он рычал, погружая свои клыки мне в бедро. В конце концов мне всё же удалось подвернувшейся под руку палкой сломать волку хребет. Через какое-то время он издох, так и не разжав челюсти.
К делянке я полз три дня. Больничка. Ногу ампутировали. Потом был суд. Ага, попытка побега. Для нас, для тех, кто был в СС, ну и для остальных, как русские говорят, военных преступников, есть особая статья. Если совершил преступление до конца срока – получаешь автоматом второй такой же.
Досидел я оставшийся год со своими бывшими камрадами, а потом меня отправили как обычного уголовника в обычную зону. Зэки копали тоннель на Сахалин. Мне хоть и сделали протез, но под землю, понятно, не загоняли. Шил в мастерской варежки-ватники. Ага. Пока зрение не стало пропадать. Когда исполнилось семьдесят, получил освобождение от работ. Только со здоровьем уже было совсем всё печально. Не вылезал я уже почти из больнички.
Ага. Известная я личность. Меня ведь в кино снимали. Когда только в плен попал, недели где-то через три меня допрашивали под кинокамеру. Затем, уже когда второй десяток сидел, приезжали корреспонденты и тоже интервью брали, на камеру снимали. А потом нам в лагере кино показывали. «Настоящий фашизм». И меня в том кино показали. И молодого, только в плен попавшего, и тогдашнего. Только я не фашист. Не было в Рейхе фашизма! Это итальяшки были фашистами. А я – нацист! Не путай.
Вот год назад и закончился мой срок. Мне уже семьдесят шесть. Год на дворе идёт девяносто четвёртый. В ГДР мне уже не попасть. Не выдают там теперь паспорта тем, кто был в СС. И старые документы там не признают. Ведь нынешняя Германия не считает себя правопреемницей Рейха. Гражданство Советского Союза мне, ясен пень, не светит, да я и сам бы не стал его просить. И куда мне после зоны податься?
Вот и остался я при зоновской больничке вольнонаёмным дворником. Да недолго вольная работа, как видишь, продлилась. Опять на койке лежу. Видать, помру скоро».
Расшифровка магнитофонной записи разговора из дела бывшего осуждённого бывшего командира 1-го батальона 11-го горнопехотного полка СС гауптштурмфюрера СС Гюнтера Дегена с санитаром лагерного медпункта осуждённым А. Б. Чубайсом.
10 марта 1943 года
г. Берлин
Пауль рано проснулся в своей служебной квартире. Впервые за почти две недели. Напряжённые были эти недели. Майор сам себе начал напоминать лягушку-путешественницу.
Всё началось 23 февраля. Пауля вызвали в строевой отдел. Там ему сообщили, что по приказу оберфюрера произвели поиск-восстановление утраченных документов майора Босса. Можно было бы напрячься и занервничать, но радостное лицо оберлейтенанта-кадровика говорило о том, что волноваться Паулю пока не стоит.
– Мы нашли документы, подтверждающие приём вас кандидатом в партию, – восторженно выпалил оберлейтенант.
«Не было печали», – пронеслось в голове Пауля.
– Оберфюрер удивился тому что вас ещё не приняли в партию, и приказал исправить эту досадную задержку
[180], – продолжил кадровик.
«Ага, ещё бы знать – когда «я» успел написать это заявление».
– Завтра на праздничном собрании
[181] сам оберфюрер будет вручать вам, герр майор, партбилет. Пишите заявление.
«Ещё и членские взносы теперь платить».
Торжественное собрание. Шелленберг вручает Паулю краснокожую книжицу партбилета. После собрания – банкет для членов партии. Глава Абвера во время перекура намекает Паулю, что его ждут ещё приятные изменения в карьере.
«Чё, ещё парторгом назначат?»
На следующий день на рабочем совещании начальник Центрального отдела Центрального аппарата Абвера полковник Шрадер объявлял о новых назначениях-перестановках. ИО начальника отдела МТО гауптманн Шлоссер получил новое назначение заместителем начальника группы 3 Ви
[182]. Начальником отдела МТО назначается майор Босс.
«Спасибо, за доверие. Ещё б сотрудников в отдел подкинули».
Сотрудников подкинули. Аж двенадцать новых офицеров пришли в отдел. В основном списанные по ранению офицеры из армейских Абвергрупп, имеющие экономическое образование или имевшие довоенный опыт работы снабженцами. Впрочем, было и два ветерана ещё прошлой Великой войны, служившие тогда в третьей секции Генштаба
[183].
