День был просран. Доклад в штаб 5-го воздушного флота о чудом уцелевших на аэродромах девяти мессершмиттах. Звиздюли от командующего 5-м флотом и истерика Дитля. Почти сразу за этим налёт двух сотен русских пикировщиков на Банак. Минус почти семь десятков Ю-87 и Ю-88, сгоревших на стоянках. Налёт русских на Хебугтен. Потеряны семь из девяти оставшихся, отражавших налёт мессершмиттов. Аэродром разнесён в хлам. Ничего целого из самолётов на нём не осталось. Слабое утешение – двенадцать сбитых русских Пе-2. Если не считать транспортно-связные и морские разведчики-торпедоносцы, базирующиеся в основном в Тромсе, то в 5-м флоте осталось всего два истребителя и восемь бомбардировщиков. Разгром! Катастрофа! За один день!
Вечером бухой, как свинья, командир 5-го истребительного крыла подполковник Готтхард Хендрик, чудом выживший после русского налёта на аэродром Банак, последний раз окинул взглядом разгромленную дымно-вонючую авиабазу и выстрелил себе в голову.
11 марта 1943 года
д. Морьерв – г. Кируна, Королевство Швеция
В третьем часу дня на станцию Морьерв начинают прибывать эшелоны моего корпуса. Разгрузка. Здесь с платформ на землю резво спускаются два полка. Танковый и мотострелковый. Танки и бэтээры устремляются по грунтовой дороге на север. За ними вытягиваются в колонну самоходки, гвардейские миномёты и машины снабжения. Время! Быстрей-быстрей. Время не ждёт. Пока железнодорожная бронегруппа разбирается с Буденом, надо спешить дальше на север. Двести пятьдесят километров до Кируны. Городок-ворота. Ворота в северную Норвегию.
Я с частью штаба корпуса тоже выдвигаюсь колёсно-гусеничным ходом вслед за уходящими танкистами. Дорога идёт по малонаселённым местам. Гарнизонов шведской армии у нас на пути не предвидится. На всякий случай красные звёзды на всей технике закрашены. Затейливый зимний камуфляж скрадывает-изменяет очертания техники. Нехай здешние пейзане и местная власть в лице старост и приставов-урядников, или как тут в этой глухомани полицейских называют, гадают, чего это за нашествие через их богом забытые места несётся. Специально назначенные бойцы режут проводную связь, если таковая имеется в хуторах на нашем пути, они же конфискуют изредка попадающуюся в деревушках автотехнику. Лучше пущай пока по домам сидят хуторяне, целее будут.
В начале шестого часа начинает темнеть. А мы ещё только полпути прошли. Ходу-ходу. Лётчики периодически мониторят ситуацию в Кируне. Там пока спокойно. Идёт обычная жизнь провинциального шахтёрского посёлка, слегка оживлённая мобилизацией.
Объезжаем с востока рабочий городок-посёлок Елливаре. Дорога на север огибает этот населённый пункт километрах в десяти. Так что, думаю, там даже и не заметили, что мимо них пронеслась невиданная в этих местах военная моща. Хотя нет. Видали здесь мощу. Весной сорок первого, когда тутошний король разрешил фюреру по здешней чугунке перевезти арийских зольдатиков для нападения с территории соседнего королевства на Советский Союз. Ну, а мы пройдём тут без разрешения. Ибо нехрен. Не-хрен нам гадить. А если уж нагадили, то готовьтесь дерьмо есть ложками.
Около восьми вечера получаем доклад от авиаразведки. На железнодорожной станции Кируны оживление. На станцию прибыло несколько эшелонов. Идёт разгрузка. При разгрузке кучи эшелонов не очень-то получается соблюдать светомаскировку. Мелькают на станции фонари-фары, иногда процесс подсвечивают прожектора. Что конкретно там разгружается и в каком количестве, не совсем понятно. Но то, что это немцы, – однозначно. Полудюжине составов со шведами здесь просто неоткуда взяться. Да, лихо-резво арийцы реагируют. И странно бы было по-другому. Существенная часть 20-й горной армии Дитля – егеря, горные стрелки и десантники. Элита. Резвые ребята-зверята. И командующий у них сопли жевать не привык.
Когда готовили-считали операцию, предполагали такую реакцию Дитля. Можно было, конечно, диверсантов закинуть сюда, для того чтобы рванули пару мостиков-тоннелей. Вот только эти мосты-тоннели нам самим будут нужны. Так что несколько наших ДРГ уже с неделю сидят ниже травы тише воды вдоль чугунки на Нарвик и ждут сигнала, по которому будет необходимо сменить охрану на объектах железнодорожной инфраструктуры этого участка пути. Именно по причине собственной нужды в сохранности железной дороги и авиацию не применить. Как бы классно смотрелся сейчас хорошенький авианалёт на разгружающихся в Кируне фрицев. У шведов никакой ПВО тут не было. А немцы вряд ли успели чего путного на эту тему здесь изобразить (ведь качественная ПВО – это не куча зениток, а целая система, которую за час-другой не организуешь). Но, нельзя. Станция нам ещё пригодится. Придётся биться с немцами, так сказать, в открытом поле. Вряд ли они оборону на самой станции займут. Им тоже не с руки её калечить. Так что должны они на южной и юго-восточной окраине Кируны встать-окопаться. Там как раз небольшая речка с трудным для русского названием хороший рубеж обороны изображает.
Успеют немцы занять этот рубеж? Нашему передовому батальону до Кируны ещё полчаса идти. А немцам со станции до речки – 7—10 километров. Минут десять-пятнадцать. Успеют. Дойти успеют фрицы. А вот окопаться-замаскироваться – нет. Что у них там может быть? Думаем-гадаем. Не благодарное это дело – советскому генералу гадать. Неполиткорректно. Фи. Штабной БТР притормаживает, и в него заскакивает наш главный разведчик. Югов наконец-то смог установить связь с одной из сидящих в норвежских горах ДРГ. Наши диверсы посмотрели-посчитали, что мимо них сегодня по железке из Нарвика пропыхтело-продымило. Эшелон, и в нём до батальона. Пехотный? Хотя нет. Артиллерии в эшелоне не замечено, а вот бэтээры с прицепами и мостоукладчики на платформах имелись. Скорее всего это инженерно-сапёрный батальон нам навстречу послан. Невелика сила. Четыре с половиной сотни арийских душ по штату. Штук тридцать пулемётов и по десятку ПТР и огнемётов. Это если не считать всяко-разного минно-взрывного и заградительного имущества-оборудования. Но мины-колючку вряд ли немецкие пионеры
[205] успеют установить до нашего прибытия. Так, смотрим дальше. Два эшелона с открытыми платформами. Сорок грузовиков с ЗПУ в кузове и три десятка зениток мелкого и среднего калибра. Десяток грузовиков-тягачей к зениткам. Ещё два эшелона по двадцать вагонов в каждом. Вперемешку крытые товарные вагоны и пассажирские. По мордам в морской форме, засветившимся в окошках поездов, можно сделать вывод – сборная солянка с Нарвикской военно-морской базы. Если брать по максимуму – сто рыл в вагоне, то получаем четыре тысячи – сводный полк. Человек пятьсот из них скорее всего расчёты-обслута с зениток. И последний прошедший состав – сборная солянка. Платформы-товарняки. На платформах полевые кухни, санитарные автобусы, тентованные и открытые грузовики, штабеля ящиков-контейнеров. Ага, тылы сего воинства.
И этим Дитль хочет меня остановить? Базара нет, если б мы тормознулись в Будене, то в Кируну пришли бы уже после полуночи. Успели б сапёры мины поставить, успели б морячки зенитки прикопать-замаскировать. И пришлось бы нам по-серьёзному с ними бодаться. Мы б всё равно их раскатали, но кровушки нам фрицы бы пустили основательно. А так… Считай встречный бой. Не пляшут в нём сапёры-морячки против двух танково-моторизованных полков, имеющих помимо танков-бэтээров ещё и самоходную ствольную и реактивную артиллерию.
