– Нейтрализовать и разбудить! – приказывает Самсон, мгновенно снимая тетиву со своего лука и быстро обвязывая ее вокруг запястий одного из спящих.
Олли пользуется тупой рукояткой своего чакрама, чтобы прижать спящего к стене рядом с нами.
– Где ближайший портал в Итхр? Рейчел? – зовет Самсон.
Через секунду Рейчел отвечает:
– Ближайший наверху, у рынка.
Самсон смотрит на меня. Ему незачем говорить, что нужно делать: создать открытую дорогу из этой чертовой дыры, чтобы мы смогли вернуть сновидцев в Итхр.
– Сейчас, – отвечаю я. – Только придержите их на несколько минут, ладно?
По команде Самсона несколько рыцарей-бедеверов встают вокруг меня, защищая, а остальные прикрывают тех сновидцев, что подверглись нападению. Теперь, находясь в комнате, я могу легче различить две группы. Сновидцы Мидраута добираются до двух женщин, которые, несмотря ни на что, держатся вместе. Женщины прикрывают друг друга. Рыцари оттесняют нападающих, но те неистовствуют, желая любой ценой добраться до этих двоих. Каждый из них вооружен маленьким острым ножом. У пары нет ничего, кроме пустых рук, уже покрытых их собственной кровью. Один из нападающих, пригнувшись, бросается вперед, и мой брат, не имея времени и возможности воспользоваться своим оружием, встает перед женщинами – и получает удар ножом в плечо.
– Олли! – кричу я.
И чувствую в затылке взрыв инспайров. Они молнией несутся к моему брату, задевая атакующих спящих. Те падают от острой боли – это дает Олли достаточно времени, чтобы отскочить в сторону, и его место занимают другие рыцари. Я подавляю свой ужас. Я должна сосредоточиться. Стараясь не обращать внимания на схватку вокруг меня, я вызываю свой Иммрал и вытягиваю руки. Закрываю глаза, ощущая инспайров в комнате. В них чувствуется что-то странное, но у меня нет времени раздумывать над этим. Вместо того я хватаюсь за единственное твердое, сотворенное из инспайров: маленькие ножи. Удерживая все их в сознании, я поворачиваю кисти рук, меняя форму ножей, говоря им, что они уже не стальные. Ножи разом рассыпаются. Я чувствую, как они разлетаются клочками света.
Неризан разматывает веревку, которую использует как оружие, и связывает ею атакующих, сначала за талии, потом по рукам, пока они наконец не нейтрализованы полностью. Боль в моей голове утраивается, хотя на этот раз она не только в голове – она проникает во все мои кости. Усилия по уничтожению ножей оказались куда больше, чем можно было подумать.
Пока остальные выводят атаковавших на дневной свет, я прислоняюсь к стене, сдаваясь перед головной болью. Олли занимается парой женщин, которые, похоже, еще не поняли, что им ничто не грозит. Ужас перед нападением все еще написан на их лицах. К тому же задержанные, хотя и не опасны более, продолжают твердить свою мантру: «Один голос. Один голос. Один голос».
– Можешь заставить их заткнуться, Ферн? – спрашивает Линнея. – Если мне придется еще раз услышать это, я сама их поубиваю!
Я подхожу к атаковавшим. Но не вижу в них злобы. И вот что пугает: один из них примерно того же возраста, что моя бабушка, это лысеющий мужчина в рубашке и жилете, словно он собирался отправиться в какой-то модный ресторан, когда его отвлекли. Еще здесь женщина таких же лет, как Самсон. Она тоже выглядит изысканно. У нее выпрямленные волосы, в ушах – бриллиантовые сережки-гвоздики. И оба они пристально смотрят на пару, опекаемую Олли. Словно они вообще не видят в них людей, а считают их тараканами, которых следует раздавить, словно те не заслуживают никаких чувств, кроме злобы или ненависти. И все они продолжают бормотать: «Один голос. Один голос. Один голос».
С некоторым трепетом кладу ладони на голову женщины. Последний раз, когда я совалась в мозг спящей, я кончила тем, что стала мучить ее, так что для меня это дело нерадостное. И я никогда не делала такого на глазах у множества людей. Стараясь не обращать ни на кого внимания, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на уме женщины. Затем посылаю свой Иммрал в мозг женщины в поисках инспайра, который должен прятаться там. Долгое время все темно. Я ничего не ощущаю, что странно, потому что обычно даже самые скучные сновидцы имеют в своем мозгу некую искру. Может, это как раз то, что мне показалось таким странным раньше.
– Есть что-то? – слышу я голос Олли.
– Ты можешь подойти?
Я чувствую, как рука Олли касается моей руки и знакомый толчок, когда соединяются наши Иммралы. И вот они – воспоминания спящей. Картины ее жизни в Итхре мелькают передо мной.
– Там блок, как в уме Лотти, – говорит Олли.
– Нужно ли нам забрать их в Тинтагель? – напряженно произносит Самсон.
Мы все помним, что я сделала с Лотти.
– Да, думаю, это было бы неплохо… – начинаю я, потом добавляю: – Погоди…
Вот. Я улавливаю что-то в ее мозгу. Жужжание. Вибрацию.
– Что там, Ферн?
– Подожди. Может, это просто…
Но все не просто, я знаю. Воображение этой сновидицы не похоже ни на что такое, с чем я сталкивалась прежде. Когда я мучила мою старую обидчицу Дженни, ее воображение представляло собой сплошную черноту. Она не способна была понять ничего, что выходило за рамки ее собственного опыта. Здесь иначе. Ум этой спящей кажется мягким. Пустым, но и не пустым, словно там, где должен быть ум, очутилась невидимая губка. Я пытаюсь сжать эту губку своей силой, и тут снова чувствую это. Вибрация. Как будто в голове спящей поселилось нечто вроде пиявки, изнутри пожирающей ее мысли. Я снова нажимаю – и вижу, что там, и чуть не отшатываюсь от потрясения.
– Ферн, что происходит?
– Не надо вести ее в Тинтагель! – кричу я, удерживая ладонь на голове сновидицы.
– Почему?
Я смотрю на то, что прячется в руинах воображения женщины, а оно смотрит на меня. Пара глаз без тела таращится на меня сквозь фиолетовые радужки.
Мидраут наблюдает.
21
Январь 2005 года
В архиве никого нет, слава богу. Уна нажала изо всех сил, чтобы отодвинуть деревянную панель, скрывающую узкий проход, боясь, что рееви ее услышат. Она приготовила объяснения, но это был бы третий раз, когда ее нашли бы здесь без разрешения. И безусловно, у них возникли бы подозрения. А за подозрениями идут последствия. Вроде сообщения лорду Мидрауту…
Быстро ступая вдоль книжных стеллажей, она жалела, что не потратила здесь больше времени, когда только стала рыцарем. Поначалу она воротила нос от этого пыльного, душного места – что интересного могло найтись в книгах и рукописях, когда за стенами замка раскинулись восторги Аннуна? И только когда Уна уже не была сквайром, когда у нее стало куда меньше предлогов заглядывать сюда, она начала понимать, насколько полезным может оказаться архив.
Вот оно. «Король Артур Пендрагон». Бронзовая табличка с гравировкой прибита к стеллажу в самом конце. Уна отодвинула стеллаж в сторону и проскользнула в щель. Но она не стала тратить время на просматривание папок. Вместо того она прошла вглубь и достала из-под полки папку, которую спрятала здесь в прошлый раз.
