Поначалу это действует. Часть трикстеров отвлекаются от сновидцев и сосредотачиваются на полке, надвигающемся на них. Мы с Вьен отделяемся от остальных, чтобы увести прочь спящих, я пользуюсь Иммралом, чтобы гнать их, Вьен действует своим оружием более физическим образом. Мы направляем спящих к сквайрам и их охранникам – с этим сквайры могут справиться, а заодно поучатся, как удерживать сновидцев подальше от неприятностей, пока остальные разбираются с кошмарами.
Но когда я поворачиваю Лэм назад к потасовке, я замечаю, что здесь что-то не так. Потому что лишь часть трикстеров дерется с бедеверами – а остальные все так же заняты Раундхаусом.
– Что происходит? – раздается в наших шлемах голос Неризан. – Им просто не до нас!
– Ферн, можешь разобраться?! – кричит Самсон, смахивая одной стрелой сразу несколько трикстеров.
Я подъезжаю к Раундхаусу, поднимая руку, чтобы создать вокруг нас щит. Но Лэм такое небольшое и тихое животное, что трикстеры совершенно не видят в нас угрозы. И лишь когда мы уже достаточно близко, я понимаю, что они не бесцельно карабкаются на здание. Они пытаются пролезть в него, впиваясь когтями в штукатурку, словно в поисках некой слабости во всей структуре.
А потом один из них издает пронзительный визг, и все остальные спешат к нему. Вместе они начинают царапать ту же точку. Я всем телом ощущаю встряску, как будто подо мной пошатнулась земля.
За штукатуркой и кирпичом вовсе не внутренность здания. Сквозь дыру течет яркий белый свет. Я знаю этот свет. Знаю его потому, что погружаюсь в него каждую ночь в своей комнате и каждое утро, когда покидаю Аннун. Трикстеры пробили дыру в ткани между мирами. Это некий самодельный портал.
Кошмары визжат, в их голосах скорее облегчение, чем восторг, и бросаются в свет. И в то же самое мгновение трикстеры, что удерживали бедеверов, прыгают в сторону и тоже спешат к свету, необъяснимо почему надеясь найти новый дом в Итхре.
– Ферн! Ты можешь их остановить? – спрашивает Самсон. – Можешь закрыть портал?
Я посылаю Лэм вперед, используя Иммрал, чтобы отогнать кошмары, все еще надеющиеся проскочить наружу. Но когда я спрыгиваю со спины Лэм и кладу ладони по обе стороны бреши, то слышу звук, подобный грому лавины. Огромная масса сновидцев и кошмаров несется к нам. Это куда большее собрание инспайров, чем я вообще когда-либо видела в Аннуне. Они, как и трикстеры, хотят проскочить через этот портал в Итхр. Почему – я пока что не в силах понять, но это не самый срочный вопрос.
– Кто-нибудь, помогите удерживать этих ребят, мне бы помогло, – говорю я в шлем.
– Прикрываем твою спину, – откликается Самсон.
Полк занимает места, кто-то встает позади меня, кто-то соскакивает из седел и взлетает на крышу и стену над брешью. Я сосредотачиваюсь на дыре. Я ощущаю тягу Итхра, мои чувства смещаются, приспосабливаясь к знакомой физике и законам реального мира в противоположность законам, управляющим Аннуном. Мои глаза широко открыты, но я в состоянии полудремы, словно пробуждаюсь от глубокого сна. Встряхнув головой, чтобы избавиться от него, я призываю инспайры, но они ускользают в портал. И тут я внезапно осознаю, что не просто сны и кошмары стремятся в Итхр – туда отовсюду несутся инспайры. Это похоже на календы – смертельные, высасывающие рассудок черные дыры, которые Мидраут так хорошо научился создавать, – вот только этот календ соорудили сами инспайры. Это похоже на то, как сходит с ума от страха овца, мечущаяся между краем утеса и волком, не зная, то ли ей броситься на камни внизу, то ли оказаться съеденной.
– Ферн, что-то получается? – окликает меня Самсон.
Я всей силой своего ума стараюсь остановить новую волну инспайров, не дать им сбежать сквозь брешь, ловлю их мыслью. Я собираю их вместе, заставляю сгуститься, а потом затвердеть. Они сопротивляются, но я привыкла к сопротивлению инспайров, и я знаю, как ими управлять. И постепенно они приобретает нужную мне форму – форму недостающего кирпича. Я ставлю его на место, и это самое трудное, потому что инспайры знают, что могли вот-вот сбежать, но я не должна допустить такого.
– Ферн, сзади! – кричит Олли.
Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть лавину снов. Их слишком много. Мне не остановить их все…
И тут высокий, чистый голос испускает звенящую ноту, вибрирующую в воздухе, как колибри.
Некоторые сны приостанавливаются, и этого достаточно, чтобы мне хватило времени поймать один. Голос меняет звук – теперь он парит и изгибается, как взлетевший над водой дельфин. Еще больше снов замедляют бег, их прилив тянется к красоте бессловесной песни.
С кирпичом в одной руке я шепчу извинения и впихиваю в него пойманный сон, закрывая последнюю щелочку. Вставляя инспайры в брешь, превращаю их в известку, запечатываю портал. Белый свет гаснет.
Кошмары и сны, сосредоточившие все свои усилия на портале, теряют интерес к нему, как будто повернули выключатель. Они плывут прочь, некоторые снова рассыпаются на инспайры, какие-то меняют форму, другие возвращаются к охоте на свои жертвы, будь то хоть сновидцы, хоть сны. Но еще больше тянутся к источнику песни.
Сайчи.
Она, одинокая и высокая, сидит в стороне на своей лошади, а ее товарищи-сквайры благоговейно таращатся на нее. Остальные бедеверы тоже направляются к ней. Линнея прижимает ладонь к болезненному порезу на плече, а Неризан ругается, вытаскивая из бедра шип. Не обращая ни на что внимания, Сайчи продолжает петь. Еще больше снов летят к ней, жаждая пищи. Я проталкиваюсь между ними, добираюсь до Сайчи.
– Ты можешь уже остановиться, – говорю я. – Спасибо тебе.
Ее песня затихает.
– Учитель говорил, им нравится воображение. Я и подумала, что это поможет.
– И помогло. Это дало мне время, необходимое для запечатывания портала.
Когда сны снова рассеиваются, к нам подъезжает Самсон.
– Ты заработала голоса в свою пользу, сквайр.
– Слышу, слышу, – бросает Вьен. – Спасла наши задницы.
На обратном пути к замку другие сквайры окружают Сайчи, теперь они держат ее за свою. И похоже, для них не важно, что она не принимает участия в их разговоре. А мы, остальные, получаем возможность обсудить происшествие.
– Что ж, – говорит Самсон, – думаю, мы нашли причину всех тех призраков.
36
Когда мы рассказываем лорду Элленби о том, что случилось в Раундхаусе, я замечаю, как его взгляд на мгновение устремляется к святилищу фей. Но он не зажигает свечи, не сжигает записки, – та дверь закрыта для нас.
– Сообщения о призраках в Итхре наконец-то приобрели больше смысла, – кивает он. – Все, что мы в силах сделать, – продолжать поиски Экскалибура и надеяться, что ты сможешь использовать его надлежащим образом, Ферн.
Это день за днем мучает меня. Я продолжаю думать о тех снах, удирающих из своего мира из-за надвигающейся тьмы. Они бросались в Итхр ради нескольких мгновений свободы перед тем, как рассеяться, – так пыль передвигается из солнечного луча в тень. Знают ли они, что конец неизбежен? Приняли ли они то, чего не приняли мы? Или мы слепо сражаемся в войне, которую нам не выиграть?
