– Пожалуйста, могу я пойти за другим стулом? – повторяю я.
– Садись! – не уступает учительница. – Садись!
– Нет!
– Тебя оставят после уроков.
– Садитесь вы на этот стул, если вас такое не беспокоит, мисс, а я возьму ваш! – огрызаюсь я.
Наконец учительница смотрит на меня, и в ее глазах ярость.
– Не смей так со мной разговаривать! Садись сейчас же, а о твоем наказании поговорим позже. Директору в любом случае будет доложено.
– Хорошо, – киваю я и дрожащими пальцами достаю телефон.
– Никаких телефонов в классе! – визжит учительница.
Кое-кто из студентов в тревоге вскакивает с места. Я фотографирую стул, потом снова прячу телефон в сумку, прежде чем кто-то успевает вырвать его у меня.
– Я ухожу, – говорю я, проглатывая слезы.
Я решительно покидаю класс и бросаюсь бежать.
– Ферн! Ферн Кинг! – кричит мне в спину учительница.
Первый мой порыв – убежать в туалет, но, учитывая случившееся, он вряд ли теперь безопасен. И я просто выхожу из колледжа. Бегу через фойе, вниз по ступеням, к дороге. Прохожие бросают на меня подозрительные взгляды. Куда бы я ни пошла, меня преследуют, и преследует меня Мидраут.
Удаляясь от Боско, я без объяснений отправляю фото Олли. Если кто-то из школы меня поймает и из страха за репутацию заставит удалить снимок, у меня будет свидетельство на стороне. Я уже собираюсь спуститься в метро, когда звонит Олли.
– Что все это значит?
– Не спрашивай, – отвечаю я. – Просто сохрани это для меня.
– Ферн, у тебя все в порядке? – спрашивает брат.
– Потом увидимся.
Мне необходимо пережить все это наедине с собой, прежде чем я расскажу Олли. Ветерок с реки остужает мое разгоряченное лицо. Я решаю пойти домой. Не обращая внимания на гудение телефона в кармане, я думаю о Лотти. Я уверена, что за происшествием стоит она. Но я не могу совместить эту грубую выходку с той девушкой, которая в прошлом году помогла мне ускользнуть с уроков. Это, конечно, дело рук ее отца, но я не знаю, как это остановить. Не знаю, как помочь ей, не подвергнув себя еще большей опасности.
Телефон снова гудит. На этот раз звонит папа. Я позволяю включиться автоответчику, а потом жалею об этом. Папа, похоже, взбешен.
«Тебе бы следовало найти основательную причину для ухода из школы без разрешения, Ферн! Ты что, думаешь, они позволят тебе получать стипендию, если такие выходки повторятся? Ты должна вернуться домой не позже, чем через полчаса, или я не разрешу тебе выходить целый месяц!»
Я мрачно смеюсь. Как будто это для меня наказание! Я почти никуда и не хожу, кроме школы. Но теперь, когда папа приказывает мне вернуться домой, не выслушав моих объяснений, я не хочу этого делать. И вместо того просто бреду куда попало. Я вдруг обнаруживаю, что дошла до каналов, окружающих парк Виктории, и думаю, сохранились ли там граффити, что нарисовал для меня Самсон. И уже иду в том направлении, когда слышу это: аккордеон.
Музыкант – седеющий бездомный. Тот самый, кто передал мне записку, изменившую мое мнение о самой себе. Записку от лорда Элленби. Порывшись в кошельке, я бросаю несколько монет в бумажный стаканчик музыканта.
– Спасибо, девица, – благодарит он.
Я жду, пока он доиграет мелодию.
– Вы мне передали записку несколько месяцев назад, – говорю я.
– А, да, – кивает он. – Помню.
– Тот человек, что отдал вам записку… вы знаете, где он живет?
Музыкант хохочет, закинув назад голову.
– Он живет в большом месте. Большом, как целый город.
– Не понимаю.
– Он вроде меня, девица. Мы живем там, где нам позволяют копы. Вот так!
– Он бездомный?
– Это точно. А откуда ты вообще знаешь Лайонела?
Лорд Элленби? Бездомный?.. Мне хочется сказать музыканту, что мы думаем о разных людях. Этого просто не может быть… Лайонел Элленби… А потом я думаю о том старом человеке, несущем на себе тяжкий груз, готовом защищать, но прагматичном, и понимаю, что это не ложь.
С помощью еще нескольких монет я убеждаю музыканта рассказать мне о том, где он в последний раз видел моего командира, – это под мостом, дальше вдоль канала. Я понимаю, что не должна этого делать, но не могу удержаться. Папа не на моей стороне, а довериться Олли значило бы нарушить хрупкое равновесие, которого мы добились. Но мне просто необходимо поговорить с кем-то о том, что только что произошло. И я не могу придумать никого лучше человека, так хорошо руководившего мной весь последний год.
Я еще не готова, когда уже вижу мост и груду пластиковых мешков и одеял под ним. Мужчина под всем этим дремлет, но не спит. Он крепок и высок, как тот лорд Элленби, которого я знаю, и в нем все так же ощущается внутренняя сила. Но здесь у него больше седины, на лице больше морщин. Он съеживается в своих жалких шмотках, словно пытается стать невидимым.
Я думала, что мне хочется увидеть его и что он был бы рад увидеть меня, но теперь, когда я здесь, унижение, пережитое мной в школе, сразу забывается. Я не могу позволить себе жалеть лорда Элленби. Понимаю, что если он в общем такой же, как я, его это не радует. Мне хочется подбежать к нему, предложить ему компанию и еду, но что-то мне подсказывает, что я не должна этого делать. Его бы это оскорбило. Это тайна, которую я должна хранить ради него. И я так и сделаю. Я тихо разворачиваюсь и возвращаюсь обратно тем же путем, что пришла, оставив человека, которого уважаю больше, чем кого бы то ни было, лежать на земле в груде холодных одеял.
44
Я не собираюсь когда-либо рассказывать лорду Элленби, что видела его в Итхре. И постараюсь, чтобы открывшаяся мне истина не повлияла на то, как я веду себя с ним в Тинтагеле. Иногда я ловлю себя на том, что всматриваюсь в него на собраниях группы Экскалибура, гадая, почему, черт побери, он докатился до жизни на улице. Я невольно сравниваю его с моим папой, которому так везет в жизни. Лорд Элленби, я знаю, обязательно сделал бы что-нибудь с людьми, которые устроили тот злой розыгрыш в школе. Он не стал бы отговариваться обещаниями побеседовать с учителем, как поступал мой отец. Это заставляет меня еще больше восхищаться лордом Элленби: он сохранил свою прирожденную властность, хотя в Итхре должен был выносить невероятные трудности.
Кое-кто меня поддразнивает, намекая, что я втрескалась в него, но я яростно отрицаю это. Но Самсон меня понимает.
– Он и для меня вроде отца, – говорит он, когда мы в патруле.
– А твой отец тоже бесполезен?
– Нет, ничуть, – улыбается Самсон. – Он и моя мачеха… они готовы постоянно защищать. Ничего не позволяют мне делать самостоятельно. Лорд Элленби дает мне шанс быть чем-то… бо́льшим.
