– Ты слышишь меня? – спрашивает он.
Сновидец кивает. Он пытается что-то сказать, но тварь вгрызается в его рот, не позволяя издать ничего, кроме болезненного стона. Я подхожу ближе. Что-то в этом сновидце кажется мне знакомым.
– Мы здесь, чтобы помочь вам, сэр, – произносит Самсон низким спокойным голосом.
Сновидец издает какой-то звук, и тут я его узнаю.
Константин Хэйл. Лидер «Кричи громче».
– Что он сделал? – тихо говорит Брендон, опускаясь на колени возле одного из сновидцев.
– Не трогайте их! – предупреждает Олли.
– Я знаю, – кивает Брендон. – Я видел достаточно фильмов ужаса, чтобы знать, чем это кончается.
Но он придвигается как можно ближе к тварям. Морриган взлетает с его плеча, пронзительно крича от страха.
– Еще один эксперимент с морриганами? – спрашивает Самсон. – Вроде жуков в ушах?
– Думаю, да, – соглашается Брендон. – Бедняжки. Нам просто нужно…
Но он явно видел недостаточно фильмов ужасов, потому что как раз в это мгновение тварь прыгает ему на горло. Брендон вскрикивает, пытается оторвать от себя тварь, впившуюся в мягкие ткани над его ключицами.
Олли пытается срезать тварь своим чакрамом, а я тянусь к ней Иммралом, приказывая ему раздавить тварь. Но ничто не действует. А крик Брендона отвлекает нас от других тварей.
– Уведите его! – приказывает Самсон.
Два рыцаря наполовину несут, наполовину волокут нашего товарища наружу.
Я отталкиваю Самсона от тварей. Никто ничего не говорит, когда я протягиваю дрожащую руку, стараясь не задеть тварей. Конечно, в них инспайры, но есть еще и нечто подобное календам.
– Олли? – зову я брата.
Он в одно мгновение оказывается рядом, понимая, что я нуждаюсь в его половине силы. Он кладет руки мне на плечи, знакомая искра энергии соединяет нас.
И внезапно твари освещаются для меня. Освещаются эмоциями. Олли судорожно вздыхает.
– Боже мой… – шепчет он. – Что же он сотворил?
Я тянусь в тварь своим Иммралом, поворачиваю его так и эдак, но сила не находит ничего, я не могу увидеть, что управляет тварью. Сказать, что это таракан, значит ничего не сказать. Вместо головы у него только челюсти. Брендон говорил, что это обычно для морриганов, но здесь нет элегантного клюва морригана, это только щелкающие челюсти, готовые впиться во что угодно, и не важно, что это: плоть, эмоция или сама душа человека.
– Некая помесь между морриганами и календами, – говорю я остальным.
Я открываю челюсти твари и мысленно ощупываю его изнутри. В пасти кроется какой-то механизм – вроде мусоропровода, предназначенного для выброса чего-то. Я нажимаю на него – и тварь изрыгает рвоту.
– Ух! – выдыхает Линнея, чуть не нарушив мое сосредоточение.
Но я не могу ее винить. «Ух» – это мягко. Потому что тварь изрыгнула личинок – толстокожие серые коконы, покрытые шипами. Они извиваются и сразу ввинчиваются в теплую плоть ближайшего к ним сновидца. Каждый шип имеет на конце крючок, точно так же как корешки на колючей веревке Мидраута.
– Ты можешь их удалить, Ферн? – спрашивает Самсон. – Ну, если мы помолчим, чтобы ты могла сосредоточиться?
Память о кричащем Брендоне и моей неспособности помочь ему слишком остра.
– А еще лучше, можешь ты их убить? – говорит Олли.
Я нажимаю умом на тварь, сжимаю ее, теперь она наверняка должна лопнуть. Тварь вертится, но, как я ни жму на нее, не умирает. Моя неспособность раздавить ее не имеет никакого отношения к моему сосредоточению. Чем бы ни была пустотная дыра в центре твари, она слишком сильна, чтобы мы с Олли могли ее побороть.
– Думаю, нам нужно их собрать и запереть в клетку, – говорю я Самсону, стараясь скрыть страх.
– Сайчи, – говорит Самсон, – принеси седельные сумки. Ферн, возвращайся к нам, как только мы будем готовы. Нет смысла понапрасну тратить твои силы.
Я кладу тварь обратно, и та сразу же впивается в Константина Хэйла. И чувство вины, охватившее меня, ничуть не ослабевает от того, что Самсон сжимает мое плечо.
– Нам нужно, чтобы ты сохраняла силы ради всех нас, не тратила все на одного этого спящего. Если мы соберем всех тварей, это стоит небольшой задержки.
Прибегает Сайчи с грудой пустых седельных сумок. Я укрепляю их, превращая в надежные клетки, создавая вокруг них сеть инспайров.
– Брендон? – спрашивает Самсон, пока я работаю.
Сайчи качает головой:
– Он… он сам это сделал.
– Но он мог бы… – начинает Линнея, но умолкает, посмотрев на сновидцев у наших ног.
Никто из нас не может по-настоящему знать, какую невообразимую боль причиняют им твари. И если даже у них сохранились руки и ноги, кто может сказать, что они не предпочли бы быструю смерть этому медленному разложению?
Внутри меня рождается чувство потери. Милый, обожающий животных Брендон, который пытался поцеловать меня и ни слова не сказал против, когда я его отвергла. Ох, боже… Его кровь на руках Мидраута. Как он может не ощущать всей боли своих жертв, как ощущаю ее я?
– Ребята, будьте осторожны, – внезапно говорит Олли, показывая на дверь.
Личинки, которых мы сочли малоподвижными, не таковы. Они с удивительной скоростью ползут на свет, к выходу из внутреннего помещения, из обсерватории.
– Если они выйдут, то сделают то же самое с любым спящим, какого только встретят, – говорит Вьен.
Сайчи оглядывается на сновидцев – они уже почти съедены.
– А с ними что? Мы ведь не можем бросить их здесь.
Я бросаю клетки, которые сооружала, и направляю свой Иммрал к спящим, подталкиваю их, стараюсь поднять силой своего ума. Но какая-то другая сила прижимает их к полу, делая тела тяжелее, чем они должны быть.
– Может, я смогу забрать одного, – говорю я, – но не всех.
– Это уже не имеет значения, – отвечает Самсон. – Нам не добраться до двери раньше них.
И в самом деле, некоторые личинки уже почти у выхода. Несколько откололись от других, они спешат к закрытой задней двери, через которую вошли Сайчи, Линнея и я. Мы с Самсоном без слов понимаем друг друга.
– Неризан! – зовет Самсон в шлем рыцаря, остающегося снаружи. – Ты меня слышишь?
– Да. Самсон, Брендон…
– Неризан, сообщи лорду Элленби о том, что здесь произошло. И сейчас же убирайся отсюда.
– Что? Самсон! Нет, Самсон…
Она не успевает договорить. Я бросаю свой Иммрал в дальнюю дверь внутреннего помещения и замыкаю ее всей своей силой. Слышится шум – сотни личинок колотятся в нее. Мы одни. В этом здании, под светом звезд. С этими тварями. И с кошмаром расчлененных сновидцев, чьи души, мозги и сердца медленно пожираются, пока люди еще живы.
