Олли тянется ко мне и крепко сжимает мою руку.
– Ты дрожишь, – объясняет он. – Это раздражает.
Я отталкиваю его. Мое сердце колотится. Лица и тела погибших сновидцев, рыцарей, поедаемых заживо и решивших самостоятельно положить этому конец, то и дело вспыхивают передо мной. Я в самом деле не хочу возвращаться в обсерваторию.
После вчерашнего дверь в нее все так же широко распахнута. И внутри тишина.
– Видите что-нибудь? – спрашиваю я в шлем.
– Видим отчетливо, – отвечает голос какого-то харкера. Кажется странным, что это не Рейчел, но она занята сопровождением обычного патруля бедеверов. – Внутри теперь все видно. Чем бы ни прикрывал Мидраут это место, все исчезло.
Может, мы и не в безопасности, но есть шанс, что Мидраут не приготовил для нас еще более чудовищные приспособления. Рееви и аптекари, как уверяет нас Джин, очистили все внутри, убрав тела – или то, что от них осталось.
– Вы их похороните? – спрашиваю я, хотя понятия не имею, как это происходит в Аннуне.
– Нет, – отвечает Джин. – Мы положили их рядом с мостом, и не важно, что это за мост. За ночь или около того они исчезнут. Или очнутся как сны и растают, когда пересекут мост. Это впечатляющее зрелище.
Лэм не рада тому, что я снова иду в обсерваторию. Она тащится за мной до самого входа, даже пытается войти в вестибюль, пока я не говорю ей мягко, но решительно, что все будет в порядке. Вряд ли она мне верит, но уходит, фыркая, как бы говоря: «Ладно, если ты снова лезешь в неприятности, мне потом не жалуйся».
Харкеры правы – в обсерватории благословенно пусто, никаких признаков того, что произошло здесь всего день назад. Мы бредем по галереям в поисках какого-нибудь послания от моей матери. Мы снова встречаемся в главном вестибюле, качая головами. Ничего. Потом Олли проводит ладонями по стенам, и они взрываются светом.
Вторую задачу ты завершила,
Испытание веры, испытание любви.
Третью и последнюю задачу ты должна решить,
Прежде чем Экскалибур станет твоим.
Никакой силы на этот раз, но покажи, что ты есть,
Пять объединены в одно из глубочайшей вражды.
– На этот раз есть хоть какой-то смысл, – шутит Олли.
Я стараюсь стереть строки, понимая, что Мидраут вполне может их увидеть. Но надеюсь, что его ум будет занят другими делами, – например, почему его эксперимент провалился.
Возвращаясь в Тинтагель, мы болтаем о пустяках, но думаем об одном: что может означать последняя подсказка. Пять объединены в одно. Я достаю из сумочки монету. Пять драгоценных камней на одной монете. Но… Я поворачиваю монету к свету, и мое сердце слегка подпрыгивает. Теперь три камня обрели цвет – голубой, фиолетовый, зеленый. Я показываю монету остальным.
– Может, это показывает тебе, насколько ты близка к Экскалибуру? – предполагает Иаза.
Я качаю головой:
– Думаю, это как-то связано с последней подсказкой.
Но когда мы уже видим Тинтагель, все мысли о подсказках и поисках вылетают из моей головы. Потому что там, у стены, стоят в ожидании нас феи.
52
Среди них нет Андрасты и Нимуэ. Есть Пак и еще несколько, чьих имен я не знаю. Но все они были разъярены на мою мать за то, что она стащила Экскалибур. Это что, военный отряд?
– Ферн? – окликает меня Иаза. – Что будешь делать?
– Крисси, что за дела с феями? – спрашиваю я в шлем временного харкера.
– Что? – звучит в ответ. – Какие феи? Где? Позвать лорда Элленби?
Значит, их видят не все. Что они задумали? Когда мы приближаемся, я вынимаю из ножен свой ятаган, просто на всякий случай. Феи почти не двигаются.
– Не похоже на то, чтобы они собирались напасть на нас, – говорит Джин.
– Это может быть просто ловушкой, – замечает Олли, повторяя мои собственные мысли.
За феями лежит какой-то узел – похожий на человека, но с тонкими, как прутики, руками и ногами, раскинутыми в разные стороны, как у раздавленного паука.
– Это… – выдыхает Олли.
Мерлин. Я спешиваюсь и подхожу к феям. Пак вскидывает руку в жесте капитуляции.
– Что вам нужно? – спрашиваю я, держась поодаль.
Пак, похоже, борется с собой. За него приходится говорить другой фее – старой женщине с тремя глазами.
– Твоя помощь, девочка. Нам нужна твоя помощь.
– С чего это нам помогать вам? – говорит Олли, держа наготове чакрам.
– Пожалуйста, – говорит женщина, показывая на распростертое тело Мерлина.
Я неохотно подхожу к нему. Он воняет. Его ребра всегда выступали, но теперь кости прорвались сквозь кожу, белые концы торчат из торса. Я не могу помочь, но вспоминаю сновидцев прошлой ночи, совершенно опустошенных. Если бы феи помогли нам несколько месяцев назад, все те спящие могли бы остаться в живых.
– Но что я могу сделать? – спрашиваю я. – У Мидраута была к этому причина. Я не в силах вам помочь без Экскалибура.
– Пожалуйста, – повторяет женщина. – Он отец всем нам.
– Артур, наверное, сумел бы ему помочь, – говорит Пак. – И ты тоже должна.
Вид Мерлина вызывает жалость. Я опускаюсь рядом с ним на колени, передавая ятаган Иазе, для надежности. Я не хочу, чтобы феи попытались стащить его, когда я отвлекусь. Потом кладу ладонь на лежащее тело Мерлина и мгновенно ощущаю его возраст. Это слои и слои историй, сформировавшие его, и все они теперь увядают, как растение без воды.
– Ты можешь что-то сделать? – спрашивает Олли.
Слышны чьи-то шаги – лорд Элленби появляется из-за угла и застывает на месте, оглядывая нас. Значит, он может видеть фей. Они делают себя невидимыми лишь для большинства танов. Джин быстро рассказывает лорду Элленби о происходящем.
– Мы сможем вам помочь, – говорит он, не обращая внимания на мое изумление. – Но мы хотим получить кое-что взамен.
– Экскалибур? – Пак презрительно кривит губы.
– Вы знаете, где находятся леди Нимуэ и Андраста?
Феи переглядываются и наконец кивают.
– Они покинули эту страну, – сообщает нам старая женщина. – Мы объявили им войну.
– Ну, больше никакой войны, – говорит лорд Элленби. – Они вам не враги, и мы тоже. Вы хотите, чтобы Ферн помогла, или нет?
Прежде чем я успеваю заявить лорду Элленби, что он не может давать обещаний, которые я, возможно, не сумею исполнить, он меня останавливает.
– У нас с Джин идея, Ферн. Думаю, она сработает. Доверься мне.
И пока феи совещаются, он излагает мне свой план. То есть план Джин. План основан на всех тех исследованиях Иммрала, которые она проводила годы назад, когда была в моем возрасте, и она до сих пор пытается определить границы того, что могла бы сделать в этом мире. И еще на том, что мы вложили в нашу коробку-головоломку.
