– У тебя есть деньги? – задыхаясь, спросила она, пока они прыгали через лужи и уворачивались от едва плетущихся посетителей больницы с букетами и воздушными шарами в руках.
– Есть.
– Хорошо, потому что у меня только четвертаки.
Они подбежали к такси, и Марен наконец оглянулась. Обскуры не было, что по-своему пугало даже больше, чем если бы та бросилась за ними вдогонку. Амос распахнул дверцу такси. Марен залезла в салон первой.
– Не могли бы вы отвезти нас в магазин пишущих машинок рядом с Мейн-стрит? – спросила она у водителя. – Быстро?
– Запросто. – Водитель нажал на педаль газа ещё до того, как Марен успела нащупать ремень безопасности. Такси пулей вылетело на улицу, прямо в поток машин, где в них могло врезаться любое их количество. Сердце Марен колотило по рёбрам. Она сунула руку между сиденьями, роясь в крошках, мусоре, и бог знает в чём ещё, пока не нащупала пряжку ремня безопасности.
– Вот. – Амос поднял ремень среднего сиденья, и Марен придвинулась к нему. Туго натянув и пристегнув наконец ремень безопасности, она снова могла дышать. Впрочем, такси летело с такой скоростью, от которой ей хотелось закрыть глаза. Она вытащила телефон и позвонила Лиште. Увы, в магазине снов никто не брал трубку, и её звонок был переадресован прямиком на голосовую почту.
– Ты собираешься рассказать мне, что происходит? – спросил Амос.
– Всё кончено.
Марен набрала текстовое сообщение:
Я еду в магазин. Если появится мисс Мало (Обскура Грей), НЕ ВПУСКАЙ ЕЁ.
– Что именно? – сказал Амос.
Марен зажмурилась и медленно вздохнула. Она поплачет об этом позже. Сейчас она должна всё исправить. Шаг, мысок, мысок, пятка, шаг, пятка – отбивала ритм её упрямая нога, которая не собиралась дать ей расплакаться. Шаг, мысок, мысок, пятка, шаг, пятка.
– Эй. – Амос толкнул её руку. – Что кончено?
Марен прижала телефон к груди:
– Ситуация, о которой я не могу тебе рассказать.
Таксист поймал взгляд Марен в зеркале заднего вида, и она умолкла.
– Извините, что прерываю, – сказал водитель, – но дело в том, что нам придётся объехать парад.
– Что объехать? – переспросила Марен.
– Мейн-стрит весь день закрыта из-за парада рыбаков. – Водитель щёлкнул карту на своём телефоне, установленном на приборной панели. – Мы можем поехать по Стиплчейз или по Эпплвуд.
– Как угодно, лишь бы быстрее, – сказала Марен.
– Оно что так, что этак, один чёрт, – сказал водитель.
Марен хотелось кричать. Ей было всё равно, как они доберутся до магазина; главное, оказаться там раньше Обскуры.
– По Эпплвуд, – отозвался Амос. У него тоже был телефон, и карта на его экране представляла собой паутину красных линий.
Водитель резко свернул влево. Марен ухватилась за сиденье, медленно вдохнула через нос и выдохнула через рот. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Всё будет хорошо. Просто надо это повторять, пока это не станет правдой.
Шаг, носок, носок, пятка, шаг, пятка.
– Ну вот, не было печали, – пробормотал водитель, когда они подъехали к длинной веренице машин. Вновь сверившись с мобильной картой, он резко развернулся назад. Марен ударилась головой о плечо Амоса.
– Знаю, мы сказали, что спешим, но не могли бы вы немного сбавить скорость? – Амос повернулся к Марен. – С тобой всё в порядке?
– Нет, пожалуйста, нам нужно доехать как можно быстрее, – сказала она. – Я должна рассказать обо всём бабуле раньше, чем она.
Водитель в очередной раз встретился в зеркале с ней взглядом. Скорее всего, это лишь праздное любопытство, но вдруг за этим что-то кроется? Кто знает? Вдруг Обскура нарочно поставила это такси у больницы и заплатила водителю, чтобы тот схватил её, если она попытается сбежать.
– Хорошо, малышка, но будь со мной честна, – сказал водитель, и на мгновение Марен подумала, что он сейчас признается, что состоит в сговоре с Обскурой, но он продолжил: – Насколько серьёзна эта твоя чрезвычайная ситуация?
– Она просто огромная, – сказала Марен. – Колоссальная.
– Размером с «Титаник», – добавил Амос, хотя толком ничего не знал.
– Тогда ладно. – Водитель въехал двумя колесами на тротуар и объехал заграждение.
Мейн-стрит была забита промокшими туристами, артистами на ходулях и выделывающими смертельные номера акробатами. Сердце Марен упало до коленок. Они тут не проедут. Но водитель не остановился. Чуть притормозив, он медленно пополз дальше, отчаянно гудя клаксоном.
– Осторожно! – крикнул он в открытое окно, когда такси медленно въехало в толпу. – Освободите дорогу!
Мимо проплывала массивная платформа на колёсах, украшенная ракушками и рыболовными сетями. На ней ансамбль музыкантов в костюмах русалок играл на гитарах и клавишных. Серебристый дождь придавал их чешуйчатым костюмам дополнительный блеск. Позади плавсредства, жонглируя пластиковыми саблями и раздавая шоколадные медали, бегала и скакала компания пиратов-клоунов.
Одно плавное движение – и такси стало частью парада. Они следовали за женщиной в радужном парике, ехавшей на одноколёсном велосипеде. Она выдувала в толпу поющие пузыри, но их песни заглушал оркестр русалок.
– Улыбайтесь и машите рукой, – сказал водитель, опуская в такси все окна. – Ведите себя так, будто мы участники парада.
Марен подавила страх и вымучила улыбку. Хотя жёлтое такси не было украшено по случаю парада, все вокруг, похоже, были счастливы и радостно махали ей в ответ, а несколько детишек крикнули, чтобы она бросила им конфеты. Конфетти смешалось с мерцающим дождем, стучащим по машине, а в открытое окно вплыл фиолетовый пузырь.
– Мерцай, мерцай, звёздочка, – пропел он и лопнул.
После десятка мучительно медленных музыкальных пробок, веселья и танцующих под дождём морских существ, такси объехало очередное заграждение, и они вновь устремились вперёд, лавируя и закладывая резкие повороты, тормозя и вновь беря с места. Наконец Марен узнала голубые цветочные горшки и разноцветные ставни части города в нескольких кварталах за магазином снов.
– Отсюда мы можем пойти пешком, – сказала она. – Большое вам спасибо.
– Пожалуйста. Я серьёзно отношусь к чрезвычайным ситуациям размером с «Титаник», – отозвался водитель.
Амос протянул ему деньги, и они с Марен помчались по зелёному переулку. Ноги Марен топали и шлёпали по тротуару, а сама она молилась, чтобы им не опоздать, чтобы Обскура застряла из-за парада так же, как и они. Марен было страшно представить, что Лишта первой услышит искажённую версию правды из уст этой женщины. Зря она не призналась сразу, как только Обскура начала ей угрожать. Теперь это казалось простым и ясным: она сама виновата, что позволила ситуации выйти из-под контроля.
