– МАРЕН, – прохрипел Анри.
– Да! Да! Хорошая птица. Марен в театре «Звёздный свет». Марен…
– MAREN IS… PLUS LAIDE QU’UN PHACOCHERE
[17].
Марен разразилась потоком проклятий.
– Марен в театре «Звёздный свет», Анри. Клянусь, если ты так скажешь, я, как только выберусь отсюда, куплю тебе запас английских булавок на всю жизнь. Марен в театре «Звёздный свет».
– МАРЕН В ФИАКРЕ ГРОЗНЫЙ СОСЕД.
Марен была уверена: попугай насмехается над ней.
– Театр «Звёздный свет. Театр «Звёздный свет».
– ВРИАТР МЁРЗЛЫЙ СЛЕД. ДУРИАТР БЕЗ ПРОСВЕТ. МАРЕН ВТИРАЕТ ГВОЗДИ В КОРСЕТ.
И тут до Марен дошло: даже если глупый попугай запомнит её слова правильно, он понятия не имеет, как выглядит полицейский и как найти её родителей. До этого он ни разу не покидал магазин, не говоря уже о том, чтобы бывать у неё в доме. Но может, если станет известно, что она пропала, если Анри, крича это, облетит город, кто-нибудь услышит и поймёт. Попугай вновь крикнул в трещину, и Марен съёжилась.
– МАРЕН ТЕРЯЕТ «ГНЁЗДА В СКЕЛЕТ».
Звук его хлопающих крыльев стих. Затем издалека донеслось:
– МАРЕН В ТЕАТРЕ «ЗВЁЗДНЫЙ СВЕТ».
Что ж, это уже начало. Теперь ей нужно выпустить его из театра, но сегодня вечером сделать это не получится. Марен перетащила свой блок в угол, натянула на голову куртку, чтобы на неё не заползли пауки, и приготовилась переждать ночь. Анри подарил ей крошечную искру надежды – ровно такую, какой можно согреться. Пусть ей, чтобы сбежать отсюда, не хватало роста и сил, но, возможно, ей хватит ума.
25
Она проснулась от ощущения маслянистой ткани на губах и прикосновения пернатых лапок к подбородку. Марен с криком села, хлопнула себя по лицу и сплюнула. Её куртка упала, и что-то закружилось вокруг головы.
– Прочь от меня! – Она тряхнула курткой в сторону мотылька, но как только перестала, тот вернулся, задевая крылышками ей затылок. Она слетела с блока и откатилась в сторону, прочь от противного насекомого, но в темноте его зрение было острее, чем у неё, и через несколько секунд оно вернулось. Где-то в чёрной тьме слева Марен услышала ещё один тихий порхающий звук. Она напряглась, ожидая услышать жужжание, но, похоже, это были обычные мотыльки, а не пчёлы-убийцы, что, по крайней мере, было небольшим утешением.
Вслепую размахивая перед собой руками, Марен двинулась в противоположную сторону. Она ударилась обо что-то большое, круглое и металлическое – колесо или шестерню. Его ржавый край впился ей в ладонь. Простонав сквозь зубы, Марен вытерла кровь с джинсов и обползла массивный предмет кругом. Её колено задело стул. Руки заскользили по влажной заплесневелой ткани. Она понятия не имела, какой формы комната вокруг, и не знала, ступит она сейчас в дыру или провалится в гнилую половицу. За её спиной порхали бесчисленные мотыльки, и она была вынуждена двигаться дальше.
Пол имел уклон, и чем дальше Марен шла, тем меньше на нём валялось разного хлама, но он был скользким от влаги. Кислый запах плесени и старых вещей забивал нос. Затем она упёрлась в осыпающуюся цементную стену. Проведя по ней кончиками пальцев вправо, она нашла угол и ещё одну глухую стену, а затем шагнула влево, где нашла то же самое. Тупик. Ни двери, ни окна, ни выхода.
В темноте слышался шорох крыльев. Марен зажала рот и, опустившись на колени, пошарила руками по скользкому полу. Должно же здесь что-то быть! Если не выход, то оружие или инструмент, с помощью которого можно взломать люк, ведущий наверх, на сцену. При условии, что она сможет найти обратный путь. Ей на голову приземлились лёгкие пушистые лапки. Тихо вскрикнув, она прихлопнула мотылька, не заботясь о том, что, возможно, раздавила его на волосах. Но нет, он исчез в темноте.
В нескольких ярдах от неё в полу светилась слабым оранжево-жёлтым светом решётка. Марен подбежала ближе. Мотылёк приземлился ей на плечо, но она отшвырнула его прочь. Другой сел ей на спину. Марен запустила пальцы в щели между железными прутьями и потянула. Их острые края впивались ей в кожу, но она продолжала тянуть, тянуть, тянуть. Наконец решётка поддалась. Марен шлёпнулась на мягкое место, а решётка с лязгом упала на пол. Марен замерла, прислушиваясь. Не смея дышать.
Тишина, лишь шорох крыльев мотыльков.
Марен протиснулась в дыру, но до пола было не менее десяти футов. Смахнув со лба мотылька, она оперлась на локти и потянулась пальцами ног, пытаясь нащупать стену или лестницу, но ничего не нашла.
Тонкие ножки мотылька щекотали ей ухо. Увы, она не могла избавиться от насекомого, не отпуская рук от края дыры. Второй мотылёк уселся ей на нос. Она мотнула головой, пытаясь его стряхнуть.
«КЫШ!» – хотела она крикнуть, но боялась открыть рот. Но мотылёк не желал улетать. Таща за собой что-то маленькое и лёгкое, он сполз ей на верхнюю губу. Марен в нос ударил запах масла, металла и гнили. Пакетик с кошмаром. Она уткнулась лицом в плечо, пытаясь раздавить пакетик. А затем она полетела вниз.
26
Марен с глухим стуком больно ударилась о пол. Теперь она лежала на земляном полу в длинной пустой комнате. На противоположной стене, отбрасывая вокруг жуткие тени, светил фонарик на батарейках. За спиной у Марен вверх по стене к дыре, в которую она только что провалилась, поднимались металлические перекладины. Протяни она ногу чуть дальше, она могла бы их нащупать. Но теперь это не имело значения – она была внизу, руки-ноги были целы, хотя лодыжки и запястья болели от жёсткого приземления.
В центре помещения лежала большая железная лопата, идеально подходящая для рытья могилы. Зубы Марен начали отбивать чечётку. Она сняла со стены фонарь. Приоткрыв потемневшую от времени дверь, она обнаружила тёмный коридор. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять: накануне она с Обскурой прошла по нему с другого конца. Убедившись, что там никого нет, она подкралась к двери слева.
– Бабуля? – Марен попробовала ручку, но та не двигалась. Чёрт, как же ей открыть эту дверь? И тут она вспомнила про шпильку Лишты в кармане. Старый замок поддался шпильке за пару минут. Марен распахнула дверь и подбежала к бабушке.
– Бабушка, просыпайся! – кричала она снова и снова, тряся Лишту, но рот спящей женщины был приоткрыт, а сама она громко храпела. Не иначе как Обскура дала ей ещё одну дозу снотворного. Марен попыталась утешить себя тем, что Обскура пользовалась дыханием Лишты для снотворной соли. Так что злодейке был смысл оставить бабушку в живых.
