Обскура лежала, вытянув руки по бокам, хныкала и подёргивалась.
Марен распахнула дверь на лестничную клетку. Ей навстречу тотчас устремилось облако мотыльков. Хлопая руками, она с визгом отскочила назад. Должно быть, Обскура неправильно поняла указания Анри и выпустила на свободу также и мотыльков. Насекомые облепили Марен волосы, толстовку, залезли в манжеты рукавов и в штаны. Они толстым слоем покрывали стены лестничной клетки. Их стаи налетали со всех сторон. Они пронеслись мимо Марен в зал, где опустились на стол, и принялись хватать кошмары. Они совершенно вышли из-под контроля.
– Не трогайте! – крикнула им Марен.
Увы, времени разбираться с насекомыми не было. Зажав одной рукой рот и нос, а другой прикрыв глаза, она выбежала на лестничный пролёт и, громко топая, устремилась вниз по лестнице.
– Это я! Я сейчас тебя выпущу! – крикнула она Амосу, хлопая себя по лицу.
Она перепробовала все ключи и уже подумывала о том, что стоит снова воспользоваться шпилькой Лишты, когда дверь наконец распахнулась, и наружу выскочил Амос. Отмахиваясь от насекомых, они побежали к камере Лишты, отперли дверь и захлопнули её за собой. Марен раздавила трёх из четырёх мотыльков, которые сумели прошмыгнуть следом за ними внутрь. Последний подлетел к фонарику на потолке и начал бросаться на пластиковую лампочку.
– Бабуля! – Марен упала рядом с бабушкой на колени. Лицо старушки было осунувшимся и безвольным. – Бабуля! – Она потрясла её за плечо, но Лишта не реагировала. Охваченная паникой, Марен нащупала пульс на запястье бабушки. Вот он, едва бьётся под похожей на бумагу кожей. Марен поднесла к носу Лишты палец. Уфф, кажется, дышит. Без сознания, но жива.
– Бабуля, прошу тебя, пожалуйста, проснись! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Марен вновь потрясла её за плечо. Голова Лишты покачнулась. Сама она издала лёгкий вздох и пробормотала что-то про шкуру летучей мыши и чай.
– Давай отнесём её наверх, – сказала Марен.
– Ты уверена? – Амос с сомнением посмотрел на спящую старушку.
Марен отогнала от себя ещё одного мотылька.
– Мы не можем оставить её здесь одну со всеми этими кошмарами. А учитывая, сколько снотворной соли я подсыпала в сон Обскуры, эта поганка будет дрыхнуть ещё несколько часов.
Обняв их обеих за плечи, Амос помог ей поднять Лишту с кровати. Хотя старушка была лёгкой, как птичка, им стоило немалых усилий протащить её по коридору, а затем поднять вверх на каждую ступеньку. И всё это время у них над головами кружился рой мотыльков.
– Осторожно! Берегись! – крикнул Амос, кивнув головой в сторону Лишты, пока они обходили перила лестничной площадки.
На подбородок старушки приземлился пушистый жёлтый мотылек с чёрным пакетиком в лапках. Марен с силой шлёпнула по нему. Насекомое прилипло к её влажной руке, и когда она её вытерла, кошмар размазался по ладони.
Веки Лишты затрепетали. Внезапно она пошатнулась назад, и они все втроём чуть не полетели вниз по лестнице. Марен срочно требовалось вымыть руку, но, держа бабушку, сделать это было физически невозможно. По лестничной площадке над их головами заметался скелет с длинными, тонкими чёрными волосами. Кошмар уже начал действовать.
– Он ненастоящий, – пробормотала Марен. – Он ненастоящий.
Наконец они доковыляли до верха лестницы, затащили Лишту за кулисы и усадили около стены. Обскура неподвижно лежала на сцене, с головы до ног облепленная толстым слоем ползающих, копошащихся, хлопающих крыльями насекомых. От шороха и шелеста их крыльев Марен сделалось дурно. Ещё больше насекомых налетело из-за кулис, но на Обскуре уже почти не оставалось свободного места. Поэтому некоторые остались в воздухе, кружа под высоким потолком зрительного зала.
При всей своей ненависти к Обскуре, Марен было больно на неё смотреть. Особенно на её лицо. Марен быстро повернулась к столу, но там, зашивая костлявыми пальцами сон, сидел скелет и смотрел на неё пустыми глазницами. Его сальные волосы выглядели точно так же, как её парик ведьмы на Хеллоуин два года назад. Марен помогла Лиште приготовить этот кошмар, используя пряди от этого парика. Увы, это не сделало кошмар менее страшным.
– Это наваждение, это наваждение, это наваждение, – прошептала она и повернулась к Амосу. – Мы должны приготовить антисонное противоядие. – Она закрыла глаза, пытаясь представить ингредиенты. – Мята, сушёные светлячки, цедра лимона и кайенский перец. Ах да, кофе.
Марен взялась перебирать рассыпанные по полу ингредиенты. Амос помогал ей. Марен старалась не прикасаться к ступне скелета, которая тук-тук постукивала под звуки пронзительной, жуткой мелодии, которую, как она знала, никто, кроме неё, не слышал.
Когда было найдено всё, кроме светлячка, который, вероятно, остался в магазине, Марен измельчила ингредиенты и, не тратя время на то, чтобы класть смесь в пакетик, взяла щепотку. Амос открыл Лиште рот, а Марен положила получившуюся смесь бабушке под язык, молясь о том, чтобы та сработала и чтобы передозировка снотворного Обскуры не повредила головной мозг Лишты навсегда.
Спустя несколько мгновений Лишта зашевелилась, и засунула было руку в рот. Но Марен осторожно отвела её руки в сторону и крепко их сжала.
– Всё в порядке, бабушка. Это не кошмар. Пусть это полежит у тебя во рту, пока ты не проснёшься полностью.
Веки Лишты приоткрылись, лицо осветила счастливая улыбка.
– Я так рада тебя видеть, дорогая, – сказала она. – И тебя, – сказала она Анри. Попугай приземлился Лиште на плечо и принялся клювом расчёсывать её спутанные волосы.
– Я тоже рада тебя видеть. – Голос Марен дрогнул, стоило ей подумать о том, через что они прошли, и как печально всё это могло закончиться.
Амос между тем уже нашёл спортивную сумку и разговаривал по телефону с полицией, повторяя их имена и местонахождение.
Марен крепко сжала бабушкину руку.
– Теперь всё будет хорошо.
30
Марен сидела за столиком в кладовой в окружении всех подержанных пишущих машинок, которые Лишта купила за последний год, но не успела почистить и починить. Перед ней стояла модель Remington Quiet-Riter 1960-х годов с открытой крышкой и тряпкой, засунутой под механические рычажки, которые выпрыгивали вперёд и оставляли на бумаге оттиски букв. Покрытые чернилами головки с литерами в шутку называли слизнями. Марен всегда недоумевала, откуда взялось это название? Разве они похожи на слизистые создания, которых она находила в саду мамы и которые Лишта иногда сушила и в виде порошка добавляла в сны?
Впрыснув во внутренности пишущей машинки чистящий раствор, Марен принялась орудовать металлической щёткой. Это была вторая часть её наказания за нарушение правил магазина, вдобавок к запрету переступать его порог в течение месяца. С учётом того, каковым должно было быть настоящее наказание, это очень даже неплохо, несмотря на то что чистящие вещества щекотали нос, заставляя Марен каждые несколько минут чихать, а её ногти постоянно были чёрными.
