Носок пятка носок, меняем ногу, носок пятка носок, выбивали под столом ноги Марен. Топ, шаг, топ, шаг.
Дверь со скрипом открылась. Лишта придвинула стул ближе к Марен и вытащила из футляра пыльно-серую машинку «Смит Корона».
– Как всё прошло в полиции? – спросила она, взяв кусок наждачной бумаги и натирая клавишу с буквой V.
– Неплохо. – Это было второе утро, которое Марен провела в полицейском участке, делая различные официальные заявления. Она раз за разом отвечала на одни и те же вопросы, и вскоре леденящий ужас, сжимавший ей грудь всякий раз, стоило ей подумать про театр «Звёздный свет», сменился отупляющей скукой.
Полицейские пока не нашли Сирила, но заверили, что это лишь вопрос времени. Все чёрные и серебряные вывески исчезли с заведений города в одночасье. «Свежее и зелёное», магазинчик мороженого Мэйси Мэй, аптека и чайный киоск Беверли открылись снова. А вот семье Зоттери так понравилось в Новой Зеландии, что они решили остаться там навсегда. Палатка гадалки осталась стоять на променаде – очевидно, она не имела никакого отношения к заговору Обскуры и Сирила.
Магазинчик снов снова процветал. После того как стало известно о заговоре Обскуры по захвату города, множество людей захотели приобрести кошмары. Однако Лишта решила прекратить продавать их – по крайней мере, по-настоящему страшные. Она сказала, что через несколько месяцев, когда уляжется ажиотаж, она, возможно, начнёт торговать снами про пирамиду из плюшевых мишек.
– Как же я была глупа, вновь впустив эту женщину в магазин. – Лишта потерла наждачной бумагой букву «В». – Но она как сумасшедшая колотила в дверь, крича, что с тобой что-то случилось.
Марен чихнула.
– Амос говорит, что единственный человек, который во всём виноват, – это Обскура, – сказала она. – И я думаю, он прав.
Это был скорее заданный с надеждой вопрос, чем утверждение. Лишта нанесла на тряпку каплю лака.
– Амос умный мальчик. Но в следующий раз, когда тебя попытается шантажировать злобная балерина с мотыльком на плече, пообещай рассказать об этом взрослым.
Глаза бабушки блеснули. Теперь, когда всё закончилось, Марен видела в этой ситуации даже забавную сторону. Но без Хэлли всё по-прежнему казалось пустым. Марен всё ещё скучала по своей старой жизни, но даже эту новую жизнь было намного легче ценить сейчас, когда она едва её не потеряла. Марен потёрла клавиши на своей пишущей машинке. Их цвет медленно изменился с чёрного на серебристый. «Как же это прекрасно, – с радостью подумала Марен, – сытый желудок, чистая одежда, отсутствие страха смерти».
– У меня есть к тебе предложение, – сказала Лишта. – Если ты согласишься помочь мне с некоторыми экспериментами, я могла бы сократить время запрета на посещение магазина снов.
– Я согласна! – От радости Марен вскочила и опрокинула баллончик со сжатым воздухом. – Какое?
Лишта с улыбкой полезла в карман фартука и вытащила банку с шепчущей пылью.
* * *
На следующий день Марен и Амос сидели в палате мистера О’Грэйди в доме престарелых и слушали сиплый храп старика.
– Это надо сделать сейчас. – Марен посмотрела на часы. Её снам всё ещё было далеко по части точности до снов Лишты, но она рассчитывала, что воспоминание продлится от двух до трёх минут. Прежде чем мистер О’Грэйди согласился принять её сон, он как будто узнал Амоса, хотя и продолжал называть его «молодым человеком». Марен подозревала, что он не мог вспомнить имя. Она очень надеялась, что это изменится, когда старик проснётся, но не знала наверняка. Её сны не способны творить чудеса.
– Дедуль, ты меня слышишь? – Амос нежно потряс старика за плечо.
Мистер О’Грэйди громко всхрапнул и поднял голову. Его рассеянный взгляд блуждал по комнате. Марен испугалась, что они опоздали, а его мозг, вместо того чтобы выздороветь, наоборот, утратил последние крохи разума. Но потом он заметил внука и улыбнулся.
– Амос, мой мальчик! – прохрипел он. – Я просто мечтал поиграть с тобой в софтбол.
Амос удивлённо рассмеялся, а Марен сделала вид, что не замечает слёз на его глазах.
– Я сейчас вернусь, – сказала она, вставая со стула. – Просто хочу попить воды.
В коридоре Марен всё глотала и глотала воду из фонтанчика, пока мир вокруг неё не поплыл. Она была рада помочь дедушке Амоса вспомнить внука, особенно после всего, что Амос для неё сделал. А вчера Кертис принёс ей искренние извинения, чего она не могла представить даже в своих самых смелых мечтах.
Марен вздохнула. Ничто не приносило ей большей радости, чем найти для кого-то идеальный подарок. Но вылечить мозг старого мистера О’Грэйди оказалось легко, и она никак не могла подавить в себе зависть. Как бы рада она ни была за Амоса и его дедушку, ей было жаль себя и Хэлли. Она начала испытывать шепчущую пыль на Лиште, но это не изменило политику больницы в отношении магии. Запрет остался запретом. Марен же ничего не знала о правилах учреждения долгосрочного ухода.
Завтра Хэлли перевезут в Уиттакер. Все уверяли Марен, что это ничего не изменит. Увы, это изменило всё. Её сестра переедет в это жуткое, безнадёжное место. Марен не смогла ей помочь.
Из её рюкзака донеслась мелодичная трель. Она выудила телефон.
– Привет, мама.
– Дорогая? Ты меня слышишь? – Голос мамы звенел, как будто она хотела сказать что-то срочное. У Марен тотчас скрутило живот.
– Да. Что случилось?
– Твоя сестра проснулась! – крикнула мама. – Полностью, полностью проснулась и отвечает на вопросы. Она спросила про тебя.
Марен вскрикнула, чем напугала стариков в холле.
– Извините, – сказала она им. – Это хорошие новости, не волнуйтесь. Мама? Ты ещё там?
– Да. Ты всё ещё в доме престарелых? Я почти подъехала. Встретимся на улице.
Марен бросила телефон в сумку, заглянула в комнату дедушки Амоса, чтобы сообщить хорошие новости, и бросилась к выходу.
* * *
Пятнадцать минут спустя Марен с мамой въезжали на больничную стоянку. Ни одна из них не проверила дважды ремень безопасности, ни одна ничего не прошептала на светофоре. Они свернули на свободное место рядом с заклеенным изолентой «жуком» Лишты. Мама ещё не успела выключить двигатель, как Марен уже выскочила из машины.
– Скорее! – крикнула она.
Смеясь, они бегом бросились ко входу в больницу. Стеклянные двери с тихим вздохом распахнулись. Перейдя на быстрый шаг, они на ходу поздоровались с медсестрой за стойкой регистратуры. Лифт взлетел и ни разу не остановился, пока не доставил их на пятый этаж. Показав смехотворно счастливому единорогу на стене два больших пальца, Марен помчалась по коридору в палату сестры.
Папа и Лишта сидели по обе стороны кровати Хэлли, держа её за руки, Анри прыгал вокруг прикроватной тумбочки, измельчая клювом бумажные носовые платки. Как только Хэлли заметила Марен, её лицо просияло в широкой улыбке.
