– Как хочется провести сегодняшний вечер только вдвоем! Вот было бы хорошо, если бы этот проклятый человек не пришел!
– Как думаешь, что ему надо?
Она сразу оробела и пожалела о том, что не сообщила ему об этом раньше.
– Он хочет разместить здесь на постой солдат. Недавно я получила от него письмо.
Он нахмурился и, подойдя к окну, выглянул на улицу. Потом озадаченно повернулся к ней:
– Дорогая моя, почему ты сообщаешь мне об этом только теперь?
– Прости меня, пожалуйста. Я хотела, честное слово, но надеялась, что этого не случится. Они же рассылают десятки таких писем, и частенько это ни к чему не приводит. Не хотелось без нужды тебя беспокоить.
Он широко развел руки:
– Возможно, мне удалось бы…
– Что? – перебила она его. – Что удалось бы, Лоренцо? Тут уже никто не может ничего сделать. И вообще, поживем – увидим. Может, все еще утрясется.
– Что это с тобой, дорогая? Ты какая-то дерганая…
Да, он прав. Действительно дерганая.
– Иди ко мне.
Она встала, подошла к нему, и Лоренцо крепко обнял ее.
– Все будет хорошо, – сказал он.
Она почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Правда? Даже если они отберут у нас дом?
– Верь мне. Мы что-нибудь придумаем.
Он отстранился от нее на расстояние вытянутой руки, глядя ей в глаза.
– Только вот еще что, любовь моя.
Он улыбался, но София видела, как слегка сузились его зрачки.
– Когда я проходил мимо твоей студии, дверь была открыта, и я обратил внимание, что портрет твоей матери все еще на мольберте. Не хочешь рассказать, чем на самом деле ты вчера занималась?
Ответить она не успела, их позвала служанка.
София облегченно вздохнула и быстро повернулась к двери.
– Позже, – ответила она.
Глава 9
Максин удалось выехать на грунтовку, ведущую прямо в Кастелло-де-Корси, и вот теперь она стояла, озираясь, в холодном вестибюле господского дома. Служанка, открывшая ей дверь, протянула руку, чтобы принять у нее жакет и сумку.
– Все в порядке, не надо, – сказала Максин и, слегка смущаясь, прижала сумку к груди.
Пока она добиралась, во время недолгих остановок у нее была возможность прочитать одну из листовок. Текст гласил о недавней деятельности партизан, о возможных ответных действиях нацистов, о том, какую помощь население может оказать силам коалиции и каким образом. С тех пор как Максин прибыла в страну, она успела увидеть, насколько изменилось общественное мнение, как резко разделилось итальянское общество. Бомбардировки коалиции у местного населения восторга отнюдь не вызывали, потому что из-за них возросли жертвы среди гражданского населения, хотя прежде всего большинство простых итальянцев, и мужчин и женщин, хотели, чтобы немцы и итальянские фашисты убрались навсегда.
Услышав шаги на парадной мраморной лестнице, она подняла голову. По ступеням подчеркнуто неторопливо спускалась миниатюрная элегантная женщина, черноглазая, бледнолицая, с черными как смоль волосами, зачесанными вверх. Настоящая Мадонна: мужчины обожают женщин такого типа, жаждут обладать ими и постоянно из-за них соперничают. По сравнению с ней Максин сразу почувствовала себя слишком крупной, и ей стало несколько не по себе. Женщина была одета в черное платье; в свете небольшого канделябра в ее ушах сверкали серьги, скорее всего бриллиантовые, шею украшало выполненное в том же стиле ожерелье, ее левая ладонь властно покоилась на руке весьма привлекательного, осанистого мужчины. Оба выглядели удивленными, увидев девушку у себя в вестибюле.
Она шагнула вперед, но первой заговорила служанка.
– Эта дама пришла повидаться с графиней, – заявила она.
Женщина спустилась в вестибюль и протянула руку. Улыбнулась, хотя и не очень уверенно. Максин привыкла доверять своему чутью, но эта женщина смущала ее.
– Я – София де Корси, – представилась хозяйка дома. – Чем могу служить?
Максин сразу отметила, что София очень похожа на свою мать, Эльзу. Те же элегантные, спокойные движения, та же манера говорить. Типичная избалованная аристократка, подумала она. Чопорная и заносчивая. Холеная. Голубая кровь, так это называется. Но знает ли эта женщина, чем занимаются ее родители?
– Меня зовут Максин, – тихо сказала она, так, чтобы не услышала служанка, но та сделала книксен и, чтобы не мешать, отступила назад. – Свой мотоцикл я поставила перед домом. Надеюсь, ничего страшного?
Лицо Софии осталось таким же безмятежным.
– Ваши родители попросили навестить вас и кое-что сообщить. Это длинная история, но я хочу сказать, что меня прислали сюда британцы. Еще ваша мать попросила меня кое-что передать вам.
– Понятно, – отозвалась София, бросила быстрый взгляд на служанку, сказала, что та может идти, и обратила все тот же невозмутимый взгляд на мужчину. – Это мой муж, Лоренцо.
Мужчина улыбнулся.
– Позвольте предложить вам чего-нибудь выпить, – предложил он с галантностью, которую всегда любит демонстрировать всякая знать.
– Благодарю вас. С большим удовольствием.
– Красного вина?
– Превосходно.
– Пройдемте сначала в мою маленькую гостиную, – предложила София. – Мы можем поговорить там. Нам будет более удобно.
Как только София закрыла дверь своей гостиной, Максин расстегнула замок сумки и достала коробку, которую ее попросили передать.
– Прежде всего вот что. Это немного странно. Ваша мать просила вручить это вам, а также сказать, чтобы вы не забыли о конфетах.
Хозяйка взяла коробку и потрясла, но по ее лицу было видно, что она не очень-то понимает, в чем тут дело, хотя Максин не сомневалась, что в этих словах содержится некое сообщение.
– Очень мило с вашей стороны доставить мне это, – сказала София, озадаченно глядя на нее. – Я так понимаю, вы не из этих мест? Что-то я никак не могу определить ваш акцент.
– Могу я говорить с вами откровенно?
София бросила на нее настороженный взгляд.
– Разве в наши дни кто-нибудь говорит откровенно? – сдержанно ответила она вопросом на вопрос.
Пытаясь несколько разрядить возникшее напряжение, Максин изобразила на лице теплую, обаятельную улыбку:
– Мои родители родом из Тосканы, но сейчас они живут в Америке. Я с детства говорю на двух языках.
– Я вам вот что скажу… весьма вероятно, что всех американцев и англичан очень скоро пересажают. Как и всякого, кого немцы считают способным нанести вред рейху и его вооруженным силам, – горько проговорила София.
