Одного этого замечания, не говоря, конечно, о политических симпатиях матери Софии, было достаточно, чтобы Максин поняла: с этой женщиной можно говорить обо всем открыто.
– Послушайте, на самом деле я служу в специальном подразделении и занимаюсь диверсионной деятельностью на стороне антифашистской коалиции. И очень надеюсь, что все будут принимать меня не за американку, а за чистокровную итальянку.
София вскинула брови.
– Понимаю, – сказала она. – И с какой же целью вы к нам прибыли?
– Моя задача – оценить боеспособность отрядов Сопротивления и установить связь между ними и британцами. Я также рассчитываю встретиться здесь с британским радистом.
– Вот оно что, – кивнула София. – Возможно, радист уже прибыл.
– И где же он?
– Всему свое время. Моя мать предложила вам остановиться у меня?
– Если я не очень помешаю. Она считает, что это было бы лучше всего.
София немного подумала.
– Давайте для начала я покажу вам дом, а потом провожу в гостевую комнату.
– Дом у вас очень велик. Целых три этажа.
– Да что вы, на самом деле не такой уж он большой. Третий этаж нуждается в ремонте, поэтому мы сейчас им не пользуемся. На этом этаже у нас кухня, столовая, моя живописная мастерская и вот эта гостиная, еще главная гостиная плюс несколько комнат, которые временно не используются, туалет, ванная комната и кабинет Лоренцо, конечно. Помещения для слуг в пристройке. У вас есть во что переодеться?
– Есть кое-что. Кстати, ваш муж обещал мне бокал вина.
София покачала головой:
– Это он немного поторопился. Мы ждем в гости немецкого офицера.
– Тогда мне лучше убраться куда подальше. – Максин направилась к двери. – Я правильно поняла, моя комната наверху?
– Да, все наши спальни и ванные комнаты на втором этаже.
Когда они вышли в вестибюль, глаза графини по-прежнему оставались безмятежными, но тут вдруг раздался громкий стук в дверь, а за ним откуда-то еще донесся возбужденный собачий лай.
Максин поняла, что спасаться бегством уже поздно. Черт побери, или, как говаривала ее мать, mannaggia, что по-итальянски означало то же самое. Служанка уже успела открыть дверь и вводила какого-то мужчину. Он щелкнул каблуками кованых сапог и склонил перед дамами голову. София нахмурилась и бросила на Максин предостерегающий взгляд.
– Господин Шмидт, – сказала она, – перед вами графиня де Корси, а это моя давнишняя подруга…
– Массима, – вставила Максин, вспомнив свою легенду. – Приехала из Рима погостить.
Она старалась держаться непринужденно, хотя сердце ее так и прыгало в груди.
– Мы с графиней учились в одном классе, – добавила она. – Приятно познакомиться.
Немец натянуто улыбнулся. Высокого роста, худой, слегка сутулый, с длинными, изящными пальцами, он был уже далеко не молод. Волосы начинали седеть, лицо выглядело смертельно усталым, словно целый мир всей своей тяжестью лежал у него на плечах.
София сердечно улыбнулась немцу.
– Простите великодушно, – сказала она, – моя подруга только что приехала и не успела переодеться к обеду.
София повела их в большую гостиную. Шмидт шагал за ней, а следом плелась Максин. Четыре великолепных, от пола до потолка, окна этой комнаты, как и в маленькой гостиной Софии, выходили на Валь д’Орча, и панорамный вид из них при дневном свете казался еще более поразительным.
– Знакомься, дорогой, – сказала София. – Это военный комендант Шмидт. Для нас большая честь принимать его в нашем доме.
Лоренцо в этот момент как раз разливал напитки. Он развернулся кругом, затем спокойно закончил свое занятие, после чего направился навстречу гостю и поприветствовал его.
– Я вижу здесь у вас фортепиано, – сказал Шмидт. – Надеюсь, вы позволите мне сыграть для вас что-нибудь.
Лоренцо улыбнулся.
– Само собой, – отозвался он, – доставьте нам удовольствие. А пока, может, немного вина? Или вы предпочитаете виски?
Немец соизволил предпочесть виски, оглядел комнату и устроился наконец возле камина в коричневом кожаном кресле, беспокойно перебрасывая одну ногу через другую и обратно, а руки складывая на коленях. Эта его манера раздражала Максин. Шмидт производил впечатление кадрового военного, который скоро выйдет в отставку, и по всему было видно, что служить в Италии ему не очень нравится. Она с удивлением поймала себя на том, что ей даже немного жалко его, – конечно, и среди врагов могут найтись люди, которые предпочли бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.
– Надеюсь, бомбежки не очень вас беспокоили? – поинтересовался военный комендант.
– Здесь у нас нет, не очень, – ответил Лоренцо. – Впрочем, я работаю главным образом в Риме.
– Ах да, составляете доклад о продовольственных складах по всей Италии, понимаю. Это станет для нас большим подспорьем. Мы всегда уделяли огромное внимание питанию наших солдат. Но ведь вам приходится много ездить?
Максин заметила, что глаза Софии слегка расширились, и за спиной немца она бросила быстрый взгляд на мужа. Что София хотела этим сказать, Максин не поняла, хотя успела уловить в этом взгляде некую настороженность.
– Это правда. Уже сейчас, находясь здесь, я составляю план своих поездок. Скоро я снова уеду, и какое-то время меня здесь не будет.
Шмидт улыбнулся, глядя на Софию.
– Очень мило с вашей стороны, что вы согласились меня принять, – с улыбкой обратился Шмидт к Софии. – Надеюсь, графиня, вы позволите навестить вас еще раз. Мне очень не хватает домашнего уюта. Возможно, я прихвачу с собой своего заместителя. Он еще молод, склонен принимать все происходящее слишком серьезно, как, впрочем, и все молодые люди. А вот я…
Он оборвал на полуслове и принялся пристально разглядывать свои руки.
– Что вы, господин Шмидт? – подсказала София.
– Я – человек другой эпохи. И у меня, возможно, несколько более сложное отношение к… в общем, да, наверное, к жизни.
Максин не знала, как понимать его слова. Что именно он имеет в виду? Что он не согласен с политикой рейха? Или что он не большой поклонник Гитлера?
Но вот София смотрела на немца с обворожительной улыбкой.
– Наши двери всегда открыты для вас, в любое время. Приходите к нам обедать, играть на фортепиано, приводите с собой и вашего молодого человека. Но вот как насчет постоя? Неужели ваши солдаты будут размещены здесь, в этом доме?
В ответ он слегка улыбнулся:
– О, приношу вам самые искренние извинения. Разве я не сказал? Я ведь послал вам еще одно письмо. Наверное, вы не получили его? В настоящее время ваша деревня нам не понадобится.
От взгляда Максин не укрылось, что София едва заметно, но явно с облегчением вздохнула.
