– Конечно. Группа патриотического действия.
– После взрыва, я имею в виду – в гостинице, многие наши рассредоточились.
Она нахмурилась, и, заглянув в ее холодные глаза, Максин не могла не увидеть искорки страдания.
– Мне очень жаль.
– А других похватали. Мы постоянно переходим с места на место. Люди исчезают, пропадают без вести. Никто не знает, живы они или нет. Ждешь, надеешься. Merda…
[22] Не знаешь, жив ли твой муж или брат, пытают его или уже расстреляли, а может, отправили в лагерь.
Максин сочувственно опустила глаза:
– А те, кто в бегах, возвращаются?
– Конечно.
– А вы сами, – нерешительно задала вопрос Максин, – тоже кого-то потеряли?
Ирма с горечью рассмеялась:
– Потеряла? О да. Мужа я потеряла. Ему выкололи глаза и выбросили на улицу, как собаку. Домой приполз на ощупь.
– Он жив?
– Нет. Попросил дать ему пистолет и застрелился у меня на глазах.
Максин снова уставилась в пол:
– Ужасно. Мне очень жаль.
Ирма посмотрела на потолок, потом сощурила глаза на Максин:
– Вы когда-нибудь людей убивали?
Максин отрицательно покачала головой.
– Говорят, для женщины это нелегко. Потому что мы рожаем, ухаживаем за детьми, вот и думают, что мы не способны убивать с легким сердцем. А вы как думаете?
– Думаю, женщина способна делать все, что делает мужчина, и даже больше.
Тут дверь отворилась, и в комнату вошел невысокий жилистый человек с темными бровями и глубоко посаженными глазами, в которых затаилась тревога. Он обменялся с Ирмой быстрыми взглядами, сел на стул и внимательно посмотрел на Максин.
– Итак? – сказал он.
– Я надеялась встретиться с Баллерини, – начала Максин, – но только недавно узнала, что он погиб и что теперь я должна встретиться с вами.
– Продолжайте, – угрюмо проговорил он.
Она сообщила, что работает с британцами, что ее задача – установить масштабы сопротивления в этом регионе – в частности, насколько партизаны могут помочь армии союзников в освобождении Флоренции.
– И это все?
– Нет. Мне был дан приказ определить, где, когда и как мы можем работать вместе, чтобы избавить нацистов от их запасов оружия.
Затем она пересказала все, что ей сообщил Антонио.
Он присвистнул, и глаза его загорелись.
– Та-ак, выходит, нам предстоит работенка.
– Вы могли бы вооружить достаточно людей для налета на склад?
– Большинство моих людей, – ответил он, – сейчас скрываются в холмах и в горах, но можно вызвать сколько нужно по системе канализации.
– Черт возьми, неужели?
Он фыркнул и пожал плечами:
– Но тут есть еще одна проблема: транспорт. Оружие из города нужно на чем-то вывозить. Я могу раздобыть один, от силы два грузовика и бензина сколько понадобится и вооружить отряд, скажем, человек восемь.
– Этого хватит?
Он снова пожал плечами:
– А сколько здесь ваших?
– Трое.
– Надежные ребята?
– Это женщины.
Он удивленно вскинул брови:
– Ладно. Мы усилим наблюдение за вокзалом и казармами; после прибытия груза пару дней выждем. А потом совершим налет. Когда вы понадобитесь, вам сообщит связная. План будет простым, вас троих поставим дозорными.
Максин вернулась в дом Софии через задние ворота. Дверь в дом оказалась не запертой. Наверху она увидела, что София с Анной сидят перед радиоприемником и одна из них крутит ручки настройки.
– Вы что, с ума сошли? – упрекнула она. – Задняя дверь у вас не заперта. Заходи кто хочет, а вы тут вражеское радио слушаете.
София вскочила как ошпаренная:
– Прости. Это я виновата.
Максин скорчила гримасу:
– А я думала, что у вас тут нет радио.
– Я тоже так думала, но мне надоело бить баклуши, мы с Анной поднялись на чердак и нашли приемник.
– Вот и умницы.
– Хочу попробовать поймать станцию союзников, послушать в девять часов. Надеюсь, передадут зашифрованное послание для сил Сопротивления, и, возможно, ты его поймешь.
– А еще мы нашли кучи старой одежды, – прибавила Анна. – Пальто, пиджаки, кофты и все такое. Может пригодиться. Ну ладно, какие у вас новости? Узнали что-нибудь про Брукнера?
– Он мертв. Но у меня есть кое-какие успехи. Антонио узнал, где будет размещен склад оружия, а вожак партизанского отряда хочет, чтобы мы помогли им: постояли на карауле во время налета. Как вы обе к этому относитесь?
София подошла к окну и прижалась к стеклу щекой. Некоторое время она стояла, внутренне дрожа; Максин видела тревогу в ее глазах. Потом София вернулась к ним.
– Мне надо будет подумать, – сказала она. – А сейчас нам необходимо согреться. Анна, прошу тебя, разожги камин, да как следует.
– Блестящая идея, – заметила Максин и сняла пальто. – Под этим мерзким дождем я промокла насквозь.
– Проблема в том, – сказала София, потирая глаза, – что мы давно забыли, что такое быть счастливыми.
– Что ж тут удивительного? – мрачно усмехнулась Анна.
Но Максин оживилась и заглянула Софии в глаза.
– А вино у нас есть? – спросила она.
– Найдется.
– Да здравствует вино! – воскликнула Максин. – Предлагаю в этот вечер забыть обо всем. Абсолютно обо всем. Мне хочется напиться сейчас вдрызг.
Глава 36
Вечер пролетел стремительно, наполненный сдержанным смехом, ностальгическими воспоминаниями, и чувство тревоги постепенно рассеялось.
Утром София любовалась, как над холмами встает красный диск солнца, а потом позвонил Лоренцо, чтобы узнать, что она жива и здорова. Ей давно уже хотелось услышать его голос; правда, обсуждать свои планы, говорить о чем-нибудь важном по телефону было нельзя. Она старалась разговаривать с мужем весело, пусть думает, что никаких причин для беспокойства нет. Он, в свою очередь, сообщил, что у него все хорошо, и попросил не волноваться, если она не сможет до него дозвониться, потому что в Риме телефонная связь частенько выходит из строя. Чем он занимается, она спрашивать не стала. Знала, что ответить он все равно не сможет или не захочет. Спросила о своих родителях, и он ответил, что с ними все нормально, они живы-здоровы и желают пока оставаться в Риме.
Положив трубку, София обхватила себя руками и несколько раз глубоко вздохнула.
