Лидочка. Нет, нет, ничего не случилось – а я боюсь только! – он очень слаб.
Нелькин (подает ей). Вот они! – Это ничего; бог даст, ничего.
Лидочка (уходя). Вы не уходите, пожалуйста! – Вы нас не оставляйте…
Нелькин. Господь с вами!.. Я ли вас оставлю?.. Да что я могу для вас? Видите, какое я создание – какая судьба! – Вот и теперь, ну на что я вам годен?
Лидочка. Да неужели же только одни деньги нужны; вы нас любите? – Правда ли?
Нелькин. О, правда! – святая, чистейшая правда!.. Этою любовью весь горю, я полон ею, ею только и живу…
Лидочка протягивает ему руку, он покрывает ее поцелуями, они выходят вместе.
ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Комната канцелярии. Дверь в кабинет отворена.
ЯВЛЕНИЕ I
Тарелкин (один. Стоит у авансцены и в раздумье, посмотрев на часы). Еще несколько минут, и ввалит он к нам с полным возом. Признаться, вижу я дело горячее – хватил тридцать!.. А он и сдался! Стало, дело-то сделал я, ей-богу, я, а не он!
Варравин также в раздумье проходит всю сцену, уставляется на Тарелкина и, постоявши несколько минут, удаляется обратно.
Стало, по-настоящему, по истине от всего куша половина мне!.. Не даст… Да что тут – отрежу ему начистоту, так и даст… В этих случаях что нужно? Характер – да; характер и больше ничего. (Трет руки .) Пятнадцать тысяч!.. Ведь я богат! Как подумаешь, как это странно: был беден, ведь как беден: нет той сумы нищенской – ну – старых панталон, которые были бы беднее меня – и вдруг имею состояние – богат. И слово-то какое увесистое, точно оно на вате: богат. – Приятно! – Нет, что ни говори, а я уважаю этот закон природы; – именно закон природы: потому многочисленные опыты показывают – был беден, ничего не имел – и вдруг богат…
Варравин проходит снова по сцене и,
постоявши, удаляется.
Рассвирепеет же и он! – ой, ой, ой, рассвирепеет; – а я в отставку – да мне что?.. Всего я насмотрелся, всего и напробовался… Рвал я цветы на берегах Мойки, вил я венки на берегах Фонтанки – вкусил и сластей невских! Цветы эти оказались то самое терние, которое Левиафан безвредно попирал ногой; от венков вот что осталось (поднимает парик и показывает совершенно лысую голову), от сластей невских вставил моржовые зубы! Бог с ним, это величие. Укачу в матушку-Москву – город тихий, найму квартирку у Успенья на Могильцах, в Мертвом переулке, в доме купца Гробова, да так до второго пришествия и заночую.
Варравин показывается опять, слышен шум
в передней; Тарелкин кидается к нему.
Ваше превосходительство! – Он!.. Он!!. приехал!..
Варравин (очень спокойно). Ну что же? – Примите его, одержите, да мне и доложите.
Тарелкин. Слушаю-с.
Варравин. Да смотрите, как я приказывал, позовите сейчас экзекутора!.. (Уходит в кабинет .)
Тарелкин (бросается к своему столу, садится и листует бумаги). На какого черта ему экзекутор? – Зачем ему эта скотина экзекутор?.. Не понимаю…
ЯВЛЕНИЕ II
Входит Муромский, несколько согнувшись,
тяжело дышит, боковой карман у него туго набит. Тарелкин углубляется в бумаги и,
выворотя белки, следит.
Муромский (подходя к Тарелкину). Кандид Касторыч, а Кандид Касторыч – это я!..
Тарелкин. Ах, боже мой, а я за делами вас и не заприметил.
Муромский. Все в трудах… Можно, что ли?
Тарелкин. Занят – повремените… не угодно ли… (Указывает ему на стул .)
Муромский медленно садится и осматривается. Тарелкин углубляется в бумаги. Молчание.
Муромский. Батюшка, извините меня – нельзя ли стаканчик водицы? что-то тяжело, горло пересыхает; все вот жажда мучит.
Тарелкин. Отчего же, помилуйте, сейчас… (Встает, в сторону .) Точно перед операцией, все воду пьет. (Уходит.)
Муромский (один). Вот чем кончилось! Боже мой! – все… все… даже и бриллианты!!. Выходит, что Михайло-то Кречинский мне пророчество писал…
Тарелкин (входит с стаканом воды). А! Петр Константинович, мы ли вам не служим?
Муромский (пьет и обтирает себе лицо). Благодарю вас, благодарю.
Тарелкин (собирая бумаги в кучу). Я вот сейчас пойду с докладом и об вас скажу – да вы, смотрите, недолго (на ухо), он уж все сделает – будьте покойны.
Муромский. Хорошо, хорошо.
Тарелкин. Ведь у него дел-то гора целая. (Потряхивая бумагами .) Видите! (Идет в кабинет .)
ЯВЛЕНИЕ III
Муромский (один, слабым голосом). Господи (осматривается), как Даниил, вверженный в ров львиный… вот она, волчья-то яма. (Достает из кармана бумажник и вынимает бумагу.) Ей-ей, – точно пророчество писал… (читает с выражением и ударением) …«но бывает уголовная, или капканная, взятка, – она берется до истощения, догола́… (осматривает себя)… догола́… производится она по началам и теории Стеньки Разина и Соловья Разбойника; совершается она под сению и тению дремучего леса законов…» (осматривает обстоящие его шкафы и читает) свод законов… свод законов… так!.. (продолжает) «помощию и средством капканов, волчьих ям и удилищ правосудия, – и в эти-то ямы (опять осматривается) попадают без различия пола, возраста и звания, ума и неразумия, старый и малый, богатый и сирый…»
Тарелкин (выходя с бумагами). Пожалуйте.
Муромский складывает бумагу,
кладет в бумажник и плетется в кабинет.
(Один .) Опять об экзекуторе? Что же он такое сделать-то хочет?.. (Думает.) Нет, стало, глуп, не понимаю… однако позвать надо. (Уходит в среднюю дверь .)
Сцена минуту или две остается пустою.
Глубокая тишина.
ЯВЛЕНИЕ IV
Тарелкин входит, за ним экзекутор Живец.
Тарелкин (продолжая разговор). Не знаю, право, не знаю. Говорили Максим Кузьмич, что его превосходительству угодно сделать это экономическим путем.
Живец. Я не прочь! Я от экономического пути не прочь! Как его превосходительству угодно. (Направляется к кабинету .)
Тарелкин (заступая ему дорогу). Нет, – обождите.
Живец. А что?
Тарелкин. У них проситель.
Живец. А – ну! это не по моей части… (Начинает ходить по комнате.) И действительно, от этих подрядов, друг мой, Кандид Касторыч, одно только нарекание; верите ли, одно нарекание…
Тарелкин (посматривая в кабинет). Очень верю, очень верю.
Живец. Ей-ей. Ведь оно только нарядно смотрит, что вот подрядчик! – а в сущности он, Иуда, выеденного яйца не стоит… так-то, дружище!
