– Ты где? – получилось громко, даже нервно.
– Пошевели ножками. А теперь посмотри на пальчики свои шевелящиеся. Я рядом. Ты главное сфокусируйся.
Пошевелила. Медленно перевела взгляд. Стоит. Улыбается во все свои белоснежные тридцать два. Лучезарненько так. Пугающе.
– Смогла? Умничка. Сейчас будет завтрак. Садись. Ты главное теперь не промахнись. И не улети в Сумерки какой с перепугу и от избытка сил. Обещаешь?
– Где я? – села, облизнула губы. Посмотрела на руки. Удивилась. Кожа была непривычной, гладкой, какой-то опалово-искрящейся. Ногти такие… красивые.
Воспоминания всплывали с трудом, сопротивляясь и толкаясь в голове.
– В дурдоме, – он нагло хихикнул, но, заметя реакцию Ди, решил больше не утруждать ее сознание своим своеобразным юмором и уточнил: В медблоке Лазурного, курочка. Тебя сюда упекли на пять дней постельного режима и запаяли сначала сонным заклинанием для младенцев, потом чем-то лечебным. Ипполит позаботился. А уколов тебе назначили сколько, м-м-м. Мои соболезнования.
Венанди не любила уколы.
– Это еще зачем?
Ди поежилась и даже подобрала под себя ноги, прикрыв одеялом.
– Инкуб сказал – для профилактики. Прям так и сказал. И строго так пальцем нам всем погрозил, ага.
Гном соскочил с массивной кроватной спинки и двинулся к двери на выход.
– Ты куда это?
Ди не то чтобы очень нуждалась в его компании, но оставаться одной, наедине с потолком, ей было неуютно.
– За завтраком, сиятельная сьерра. Голодание вам противопоказано. Ждите. Не убегайте только, нижайше вас прошу.
– Я буду держать себя в руках.
Дверь только успела тихо закрыться за гномом, как снова распахнулась, словно от удара.
На пороге стояла самая что ни на есть лучшая подруга: ведьма вне категории, сиятельная сьерра Арина Клавдиевна Деус-Дивина собственной персоной. Ведьма была очень сердита. Настолько, что Ди на секунду показалось, что та дымится. Гром и молнии Арина метала вполне ощутимо.
– Так! Ты что тут делаешь? – взрычала рыжая тихо, но очень зло.
– Вообще-то болею. В больницах есть дела важнее? Ты только скажи.
Подруга обиженно поджала губы и только было собралась ответить, как была бесцеремонно вытолкнута из дверного проема в палату. Гном принес завтрак. Молодец.
– О! Сиятельная Арина, доброе утро, как спали, что новенького, что там с нашим происшествием?
– С чем?
Венди тут же проснулась.
Леонид поставил поднос с аппетитно пахнущей кашей, большой чашкой какао и бутербродами на стол и постарался сделать невинное лицо как можно более правдоподобно.
«В этой палате намечается перебор рыжих морд на один квадратный метр, – пронеслось в голове Венди, – явный избыток. Или проредить эти сплоченные ряды, или перекрасить в другой цвет, или сбежать».
– Ты кушай, курица, надеюсь, мир сегодня будут спасать без твоего участия, – ехидно произнес гном.
– Не получится. Рухнет. Хотя… вообще не получится без меня.
Ди жадно вцепилась в кружку горячего какао, выпив живительный напиток одним махом.
– Еще принести? – Сегодня Леонид был ее героем.
– Да. И еще порцию каши. Я готова грызть табуретки.
Ди доедала бутерброды с сыром так быстро, что казалось, она их телепортировала в себя. Хотя, надо заметить, даже будучи очень голодной, сиятельная сьера умудрялась есть аккуратно и даже элегантно.
– Сию минуту, ненасытная моя. Э-э-э. То есть наша.
Лукаво блеснув глазюками, гном снова вышел.
– Может, включишь мозг, подружка?
Молчавшая все это время Арина, судя по виду, была на грани массового убийства с особой жестокостью.
– Зачем? Мне достаточно желудка.
Ди не хотелось сейчас серьезных разговоров. Слишком много их было в последние дни. За проведенные в тринадцатом отделе годы Ди отвыкла от этого сакрального действа. Разговоры были делом дознавателей.
Работа. Там все было иначе. Получила группа вводную и дальше все по плану: выход и осмотр места преступления, опрос пострадавших, свидетелей и очевидцев, документальные свидетельства, прослушка, слежка, оперативное внедрение. Каждый день. Все мысли о работе. И никаких «серьезных разговоров». Уж тем более – по душам. Как просто.
– У нас проблемы!
Арина устало плюхнулась на край кровати рядом с Ди.
– Отлично. То, что доктор прописал. Мне нравится.
Настроение Венанди стремительно улучшалось. Решать проблемы куда приятней и привычнее, чем разговаривать.
– Ты серьезно? А! Ну да. Ты же маньячка. Забыла совсем.
В дверь вошел неожиданно серьезный гном с очередным подносом. Поставил на стол и решительно присоединился к завтраку. Спустя несколько минут все тарелки уже опустели, и повеселевшая Ди медленно допивала свой какао.
– Итак. Прозвучали чарующие звуки слов: «проблемы» и «происшествие». Требую продолжения банкета. Даже настаиваю. Арина?
– А? Ну, собственно, я с пяти утра тут дежурю по твою душу. Леня встал щитом и не пускал, пока ты не проснешься. Ипполит ночью ушел в Москву порталом, строго-настрого запретив любой доступ к твоему драгоценному телу.
– Он в Москве, это далеко. И наверняка очень занят. Продолжай, дорогуша, что там за проблемы?
Арина зажмурилась, словно прыгая в воду, и выдохнула:
– Прошлым вечером, пока вы тут… развлекались, у нас пропали восемь детей. Точнее – детей-курсантов было шесть. Поиски пока ничего не принесли, все они были зачислены буквально в последние три дня. Уровень инициации – шестой-седьмой. То есть не выше сосульки с подзатыльником. Компания смешанная: четверо темных, двое светлых. Единственное, что пока может дать подсказку: все ребятишки – талантливые полукровки.
– Что нынче считается полукровками?
Венди никогда не была сторонницей теории «чистой крови», многократно убеждаясь в своей правоте. Для нее иные делились на одаренных и бездарных, преступных и законопослушных. В конце концов – хороших и плохих. Но не на дворняжек и чистокровок. Не домашние, чай, животные – иные расы человека разумного.
– Один из родителей – азеркин, второй – человек. Настоящие полукровки.
– А что в них такого? Насколько я помню теорию, такие связи всегда были нередки, и потомки обычно существенно слабее иного родителя.
Венди пыталась вспомнить, когда в последний раз читала исследования по этому вопросу, достойные внимания. Не вспомнила ничего серьезного и внушающего доверия. Последний труд был написан еще в начале двадцатого века, и это был общеизвестный учебник профессора Травкина «Введение в расоведение». Откуда, собственно, она и вынесла это утверждение.
