– Это мой арсенал. Прошу любить и жаловать. Кодовое слово – прозвище, которым я зову Ди. Помнишь? Не произноси вслух. Хорошо, если помнишь.
Макс молча кивнул.
– На случай, если. Там еще несколько серьезных защитных артефактов – разберетесь.
Лер прошел чуть дальше, толкнув левую стойку стального стеллажа для вещей, занимавшего всю противоположную от входа стену. Раздался щелчок, металлическая конструкция чуть развернулась вокруг центральной стойки, освобождая узкий проход вглубь. Там мерцал красный светодиод, тускло освещавший узкую стальную дверь – серую, как и стена, в которую она была аккуратно врезана.
– Об этом выходе на чердак не знает никто, кроме меня. Я даже бригаду нанимал из далекой белорусской провинции. Дверь открывается строго на выход. Аленка о ней тоже не знает.
Он нарисовал на двери пальцем обычный ноль. Или букву «О». Овал. Макс посмотрел и усмехнулся.
– Я буду здесь завтра не позже двенадцати дня. Но если вдруг: война, землетрясение, ураган. И меня нет – выходите здесь. Хотя… Я бы не спешил до моего приезда – в любом случае. Вы тут автономны и в безопасности. Приеду уже с некоторой определенностью в нашем деле. До этого момента продержись, будь добр.
Напрягшийся тигр снова молча кивнул.
– Все, иди, принимай соблазнительные позы и делай виноватый вид. Главное – не пались раньше времени. Молча. Тихо. Пока мы с Алисой не войдем в спальню – тебя там просто нет.
– Мы? С Алисой? – выдвинувшийся было в сторону спальни Макс замер и оглянулся.
– Ну да. Мне придется в первые секунды страховать тебя от жертвоприношения. Прибьет тебя жена, не успев полюбить, и что я с трупом в своей спальне буду делать? Иди уже, герой-любовник, мне еще квартиру проветривать от духа тигриного. Чтобы не унюхала. Двигай.
Лер бесцеремонно затолкал друга в спальню, не включая там свет, и бросился открывать окна. Кто знает этих беременных, вдруг Аленка действительно унюхает тигриный дух много раньше положенного времени.
Раздался телефонный звонок. Аленка.
– Я подъезжаю, встречай. Жрать хочу – сил нет.
– Все готово, солнц. Иду встречать.
28. Жизнь рыжих
22 мая, ночь, Гурзуф.
"Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи". (Отто фон Бисмарк)
Очень больно. Ему было очень больно, словно сотни чугунных молотков били по затылку.
И эти голоса, ввинчивающиеся в мозг, как алмазные сверла. Зачем людям вообще голос? Пусть молчат. Пусть все сию минуту замолчат, иначе он сойдет с ума!
– Паш, что не так? Он должен был уже очухаться.
– Физической атакой его выбило из всех сущностей в Сумерки. А вернуть его у нас отчего-то не выходит. Что за прорва такая? Он выжал нас с Ильей уже досуха.
На большом столе, в комнате хостела, лежало тело гнома. Абсолютно безжизненное. Все вокруг было залито кровью, постельное белье давно пустили на некое подобие повязок. Кровотечение Корвус остановил, а вот вытащить Леонида из лап смерти у них пока не выходило.
Рыжий умирал.
– Теряем мы вашего героического котогнома, сиятельные, – Илья Корвус, полуголый, измазанный кровью и потом, выглядел немногим лучше своего пациента.
Помогавший ему Канин, уже тоже по пояс раздетый, выглядел как на поле боя.
Венди никогда и никаких целительских способностей в себе не обнаруживала. Все, что она могла делать сейчас – убирать окровавленные тряпки да обтирать отчаянно боровшихся за жизнь ее «личного секретаря» мужчин.
– Собирать энергию негде. Мы еще и в противовесе с Илюхой, глушим друг друга, как Инь и Янь. Сейчас он нас высосет и все. Осталось несколько минут. Корвус, ты слышишь? Приготовься, по команде отходим.
Ворон отрицательно покачал головой, сжав зубы.
– Не дури. Тебя я точно сам не вытащу.
Венди вдруг ощутила странное желание. Словно именно она могла помочь, «вытащить». Мысленно потянулась к Канину: «Паша? Я попробую кое-что, не удивляйся. Есть идея. Только делай вид, что так и задумано».
Тот задумчиво взглянул на нее, едва заметно кивнул.
Ди подошла к ведуну сзади. Потянулась, протягивая руки, обняла, уткнувшись лбом между лопаток. И представила себя… солнцем. Ярким, теплым, согревающим озябшую фигуру Павла, сражающегося за жизнь рыжего гнома. Согрела. Потянула лучи дальше, обволакивая теплом и светом, мертвенно мерцающую фигуру на столе.
– Илья – быстрый отход! Быстро! – прозвучал властно голос Павла, отчего-то ее лишь раззадоривший.
Осмелев, она мысленно вливала все больше тепла и света. Ярче, ярче!
– Ди, стоп! Отходим! Все, маленькая, все, хватит!
Словно выключили рубильник в светлой комнате. Секунда – и все погасло. Венди, теряющая сознание, подхватываемая на лету крепкими руками Павла, лишь успела услышать восхищенный возглас Корвуса: «Ну вы даете!» и хриплый выдох со стороны стола.
На другом конце города, в маленьком уютном домике с балконом, горел неяркий свет. Уютная крохотная кухонька с плетеным столом и двумя табуретками, чайник на столе, корзиночка с печеньем и запотевшим шоколадом, две разномастные чашки и два хрустальных стакана. Ночные бабочки, порхающие вокруг шара маленькой старинной люстры, похожей на полную Луну.
И молчаливые двое за столом. Рыжеволосая девушка, несмотря на душную жару вечера, зябко кутающаяся в махровый халат, и рослый молодой мужчина с еще влажными после купания пепельными волосами. Жилистый и поджарый, как матерый волк, с такими же хищными движениями и настороженным взглядом серых глаз, он очень внимательно смотрел на девушку, словно ожидая чего-то.
– Будешь? – Фил жестом указал на странного вида глиняный кувшин, запечатанный сургучом.
– Яду? – Арина отчего-то дрожала, продолжая кутаться в халат, забравшись с ногами на табуретку.
Он беззвучно рассмеялся.
– Хозяйка этих апартаментов оставила подарок. Нечто однозначно алкогольное. Нам обоим сейчас не помешает.
– Да, это точно. Давай. У меня вон, кольцо противоотравное.
И помахала перед его носом рукой, на которой не было ничего, кроме царапины на указательном пальце.
Фил разлил по стаканам густую жидкость удивительного насыщенно-рубинового цвета. По кухне разошелся фантастический запах: винограда, солнца, томного южного августа, с легкими нотками ванили.
– О! Какая красота. Даже если это отрава, на вид и запах – произведение искусства!
Они зачем-то молча чокнулись, затем медленно и с наслаждением выпили, смакуя каждый глоток. Закусывать, портя сказочный букет напитка, не хотелось.
Спустя минуту им обоим стало ясно, что волшебная бутылка была с секретом и напиток оказался необычайно крепок.
