«А вот теперь, дети мои, откиньте и забудьте все обиды. Вспомните, как сильно вы друг друга любите и как плохо вам тут было друг без друга». Как смог, так и сформулировал.
Вот не волшебник он, ой, не волшебник.
Гуло совсем не был уверен в том, что такого рода «команды» будут выполнены, как все те, что он уже испытывал на людях. Мысленно произнесенные, они больше походили на проповедь. Включил свет. Ему нужно было видеть. Очень волновал Гуло и тот факт, что их не двое, этих жертв его необычных способностей. Как там их деть?
Супруги еще несколько мгновений пристально смотрели друг на друга. Аленка – с явной неприязнью. Макс – нежно, даже с состраданием. Потом что-то изменилось.
Девушка опустила глаза, нервно вздохнула. Вздрогнула всем телом, обхватила хрупкие плечи руками, став словно особенно беззащитной и уязвимой.
Макс, птицей перелетевший через огромную кровать, нежно прижал к груди жену, целуя ее темноволосую макушку. Алиса всхлипнула, тесно вжавшись в огромное тело мужа. Подняла лицо, зажмурившись, словно от света. Тигр медленно, нежно, будто боясь спугнуть свое недоверчивое счастье, поймал ее губы своими. Женщина тут же обмякла в его руках, точно марионетка, безвольно повисшая на ниточках. Уберегая ее от падения, Макс подхватил Алису на руки, словно падающую птицу. Снова поцеловал. Потянулась, ответила.
«Любите друг друга. Нежно, чувственно, как в последний раз. До самого дна, до последней клеточки любите. Только это… осторожно, беременные вы мои», – усмехнулся нервно и, удовлетворенно проследив за стремительно накалявшимя градусом страсти супружеских поцелуев, вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Фокус удался.
Он не сомневался теперь – не просто так Арина вдруг воспылала лютой неприязнью к любимому мужу. И подстава с видеозаписью была лишь ключом, выпустившим темное колдовство. И не просто так здоровый Макс валялся в коме столько месяцев.
То, что происходило сейчас в его «Норе», ломало все планы пока неизвестных ему недругов. Отчего-то он был в этом абсолютно уверен. Любовь может быть самым могущественным оружием из всех возможных. И прямо сейчас можно было праздновать победу. Его дар лишь нажал на спусковой крючок. Выстрелили супруги Амба сами. Их любовь и ее продолжение. Плод. Продолжение рода.
Теперь дело было за малым: найти место для ночлега, пережить эту ночь и завтра выяснить все подробности дела этой семьи, неспешно, подробно и обстоятельно.
Итак, куда же идти бедному Гуло?
В дом Лебедевых не тянуло, хотя он смело мог снова свалиться им на голову, и они даже будут рады. Наверное.
В гостиницу тянуло еще меньше. К тому же ему не хотелось лишний раз «засвечивать» свое местонахождение. Были все основания предполагать, что те самые «девочки», что так основательно взялись за его друзей, не простят его сегодняшней победы.
Куда же? Подумав немного, он подхватил рюкзак, еще раз прислушался к недвусмысленным звукам, доносившимся из его спальни, усмехнулся лукаво, забрал планшет и новый инофон, подхватил свою пушистую куртку и был таков.
Хорошая штука – телепортация.
Вышел на крыльце своей «конторы», уже ставшей домом родным. Поднялся, на вопрос дежурного ответил просто: «В портальную, для продолжения следственных мероприятий». Ни слова неправды.
Сначала он было решил уйти в Москву, в свою квартиру на Басманной, выспаться там до завтра и вернуться к двенадцати. Вариантов было немного: стационарная портальная на Литейном была открыта только в два направления: Москва и Гурзуф.
Гурзуф. Там море, тепло, шальные юные курсанты, Артек… А еще – там может оказаться Ветерок. Вполне может, он узнавал: из Москвы она ушла именно портальной.
Да, спустя столько времени она могла быть уже где угодно. Но что-то ему подсказывало… Решено! Он идет в Гурзуф.
Тем более что у него там было очередное свое «Гнездо». Как же, Гуло – и без недвижимости. Домик на берегу моря, двухэтажный, со всеми удобствами. Летом он, как рачительный хозяин, сдавал его туристам. Сейчас весна, домик стоял пустым, и ему внезапно захотелось открыть массивную дубовую дверь с ручкой в виде большого кольца, включить свет, поставить чайник на плиту…
С этими приятными мыслями Лер вошел в портальную, заполнил все причитающиеся документы, приободрил вечно унылого «дежурного по двери», открыл приветственно хрюкнувшую ему дверь портала и вышел уже в Гурзуфе.
На полу подвала храпел пьяный курсант. Судя по размерам – морф, судя по храпу – медведь. Осторожно переступив его и не увидя выпускавших дежурных, Лер вышел на улицу. Ночной Гурзуф ударил в ноздри запахами моря, юга, лета. Май здесь, на юге, месяц все же летний. После сурового северного Питера казалось, будто он попал из одного мира в другой. Хорошо!
Прошел по набережной, наслаждаясь видом и запахами. Дом был недалеко, сразу за гостиничным комплексом. Проходя мимо гостиницы, заметил сидевшую на ее широкой веранде пару. Сразу узнал её. Замер. Прислушался. Они тихо разговаривали. Девушка была явно расстроена. Подошел ближе. Тонкий слух зверя позволял даже с такого расстояния расслышать разговор.
– Ну и куда ты собралась? Мой номер в твоем распоряжении, ты же знаешь.
– Паш. Я не могу. Мне нужно побыть одной, совсем одной, понимаешь?
– В твоем этом… кхм… там сейчас все кровью гномьей залито, мы час его реанимировали, как ты себе это представляешь?
– Помою. Все равно спать нормально не могу. Как думаешь, он выживет?
Лер узнал ее собеседника и выдохнул облегченно: Паша не был конкурентом. Друг, учитель, но не возлюбленный.
– Давай я лучше тебе ключи оставлю, а сам перекантуюсь в Артеке?
Ди покачала головой. Пора было вмешаться. Лер тихо подошел ближе к ограждению террасы и бесшумно перемахнул через него, приземлившись прямо перед столиком. Ди испуганно захлопала глазами, забавно приоткрыв рот. Канин, казалось, даже не удивился, лишь одобрительно усмехнулся одними глазами. Ожидал? Он великий ведун, с него станется.
– Добрый вечер.
Его голос прозвучал неожиданно бархатно. Лер сам удивился.
– Ты? – Ди наконец закрыла рот и подала голос.
– Не похож?
Да что такое у него с голосом? Не Гуло, а демон-искуситель.
Смотрела, словно не веря. Буря эмоций читалась на выразительном лице: облегчение, нежность, злость, нотки восхищения, раздражение. Она стала другой. Эмоциональной, трепетной. Словно с привычной ему Ди вдруг сняли кожу, оставив беззащитной.
– Павел, прошу прощения, я стал невольным свидетелем вашей беседы.
– Ты давно в Гурзуфе? Надолго? – Канин пригубил бокал, откинувшись на спинку дивана.
– Десять минут как. К двенадцати дня завтра мне нужно быть в Питере. Можно сказать – пролетом.
Ди заметно расслабилась. Почему? Что происходило тут без него?
