— Будем надеяться, что его никто не впустит, — сказала я — и тут же пожалела о сказанном. Конечно, кто-нибудь его впустит.
Мы замерли в ожидании. Наконец на лестнице послышались быстрые шаги. Кто-то вцепился в дверную ручку, пытаясь открыть дверь. Раздалась отборная ругань, дверь задрожала от обрушившихся на нее ударов.
— Может, полицию вызовем? — прошептала я.
— Нет! Пожалуйста, не надо!
— Почему нет? Если не вызову я, это сделают соседи.
Анита подбежала к куче одежды в углу и откопала свой телефон.
— Я позвоню Эгилю.
Проснулась Аврора. Горький плач младенца шел в унисон с ритмичными ударами в дверь. Анита взяла дочку на руки и принялась баюкать, зажав телефон между плечом и щекой. Наконец трубку взяли, и она заговорила, пытаясь перекричать плач ребенка и рычание мужчины за дверью. Я задержала дыхание.
— Я не уйду, пока не поговорю с тобой, Анита, — кричал из-за двери Бирк. — Я буду сидеть на лестнице, пока ты не выйдешь.
Анита положила трубку. Я посмотрела на нее. Она, в одной футболке, прижимала к себе ребенка. Несмотря на ситуацию, Анита излучала спокойствие, готовность к бою.
— Какой-то Дэвид нам поможет, — сказала она. — Эгиль ему позвонит.
Уже через пять минут я услышала в коридоре голос Дэвида — видимо, тот бежал со всех ног. Раздались два коротких стука в дверь.
— Откройте! — сказал Дэвид.
Я подошла и повернула замок, Дэвид ввалился спиной вперед, таща за собой Бирка, заломив ему за спину руку. Прижал его к двери. Бирк застонал от боли. Дэвид подался вперед, еще сильнее вдавливая лицо Бирка в дверь.
— Ты больше никогда не тронешь Аниту, ясно?
Бирк закивал изо всех сил, насколько это было возможно с прижатой к двери головой.
— А сейчас ты поедешь домой и будешь паинькой, чтобы нам не пришлось больше встречаться. Я прослежу из окна, что ты уехал.
Он открыл дверь, вышвырнул Бирка на лестницу и захлопнул дверь.
Я успела наскоро одеться, а Анита успокаивала Аврору, так что на ней по-прежнему были лишь трусики и футболка. Она сидела на кровати и укачивала малышку, которая наконец перестала плакать. Казалось, Анита вообще не замечает, как Дэвид переводит взгляд с нее на меня и обратно. Потом он подошел к окну. Я пошла следом и увидела, как Бирк плетется к своей машине. Судя по виду, рука у него здорово болела.
Когда мы обернулись, Анита уже закуталась в одеяло.
— Спасибо, — сказала она. — За быстроту.
Дэвид кивнул.
— Как я понимаю, это его ребенок. — Перевел взгляд и уставился на меня своими черными глазами. — К тому же, — сказал он, улыбнувшись, — я оказываю подобные услуги за деньги. Думаю, вы это понимаете.
Анита побледнела.
— У вас ведь есть деньги, верно? — спросил Дэвид. — Иначе вы не заказывали бы «торпеду».
Он снова посмотрел на меня — в его взгляде сияла усмешка, — и я поняла, что он придумал все это только что. Может, хотел так меня обыграть? Дэвид буравил меня глазами — решил переглядеть меня. В гляделки я играю неплохо, но и он молодец.
— Сколько? — Голос у Аниты дрожал.
Давид посмотрел в потолок. Между его тонкими губами виднелся кончик языка.
— У меня есть одна мысль, — сказал он. — В ближайшую субботу будет одна работенка. Если кто-нибудь из вас ее выполнит, мы в расчете. Да, пожалуй, я еще и накину пару тысяч.
У меня перехватило дыхание. Дэвид вызывающе улыбался мне. Наступила моя очередь унижаться — вот что говорила его улыбка. Теперь мне придется поработать на него. Я прикусила губу. Отчаянно пыталась придумать другое решение, но в голову ничего не приходило.
— Я согласна, — на этот раз в голосе Аниты звучала уверенность. Она уже доказала, что готова действовать, и решила не отступать.
— Анита… — начала было я.
— Я согласна, — перебила она. — Отговаривать меня смысла нет.
В этот момент Аврора снова заплакала, и комната наполнилась ее криком. Дэвид коротко рассмеялся.
— А ты мне нравишься, Анита.
Ронья
Кристиансунн
Вторник, 22 августа 2017 года
В ушах у меня наушники, они заглушают шум беговой дорожки. Я слушаю биение своего сердца, ощущаю вибрацию от соприкосновения ног с полотном дорожки, чувствую, как пот стекает по лицу и капает вниз. Нужно бежать не останавливаясь, еще, еще быстрее… Мышцы справятся, мышцы справятся…
Я хотела сосредоточиться на беге, освободить голову от мыслей о работе. Отключиться от водолазов, которые погружаются слишком медленно, а нужно их скинуть, забросить на самое дно. От неповоротливых вертолетов, которые должны бы проноситься по воздуху, как в кино. Земля горит у нас под ногами, нужно искать, а мне надо бежать, иначе я сойду с ума. Надо бежать, чтобы дать голове отдохнуть, — только так я принесу пользу.
Расследование похоже на этот бег — мы точно так же бежим, но никуда не продвигаемся. И как бы быстро мы ни бежали, все равно стоим на месте. Возможно, мы уже не найдем ее живой, эту светловолосую девочку, смеющуюся на фотографии в газете, где она рядом с мамой — две радостные девчонки в одинаковых свитерах. Если она жива, то наверняка сидит в заточении, связанная, с кляпом во рту, голодная. Но мне нельзя об этом думать. Мне нужно слушать стук сердца, жужжание дорожки, вдыхать запах пота и поддерживать интенсивность тренировки.
Я слежу за количеством километров, которые пробежала, за уровнем наклона дорожки, за скоростью. Дорожка показывает мой пульс; я знаю, на что способно мое тело, я могу еще поднажать. Прочь воспоминания о многочасовых переездах с Биртой с места на место, прочь пятничные пьяные воспоминания о крепких объятиях Августа на танцполе; о том, как я брела домой, чтобы проспаться. Потому что пропала девочка.
Не сбавляя скорости, я вытираю лоб полотенцем. Собираясь бегать, я всегда снимаю линзы, чтобы не видеть окружающих людей. Не хочу больше никакой информации, цветов, света, голосов; хочу чувствовать только собственное сердцебиение. Обычно бег помогает, но сегодня и он не может избавить меня от навязчивых мыслей. Перед глазами все время стоит картинка: маленькая девочка лежит на холодном полу и плачет, потому что мы не способны найти ее. Завтра мы продолжим опрашивать свидетелей, и я со свежими силами поговорю еще с парой человек. А вдруг я сделаю что-то не так и все испорчу? Мне нужно тренироваться. Ведь в пятницу я была пьяна, да еще и с коллегой замутила, поэтому никакой пользы не принесла.
Я спрыгиваю с дорожки, вытираю лицо. Так не пойдет. Бег мне совершенно не помог. Нужно что-то предпринять, хоть что-нибудь…
Мариам
Олесунн
