Открылась дверь и вошли люди, много людей. Я его найду. В этом городе, где все знают друг друга, спрятаться очень непросто.
Ингвар кивнул паре крутых парней, и те подошли к нему. Оба бородатые, у одного из них кожаная куртка с логотипом мотоклуба. Они оглядели меня с ног до головы — наверное, не поняли, что я здесь делаю. Разглядывая этих двоих, я вспомнила, что один из них сидел среди байкеров, с которыми разговаривал Ингвар. Это тот, с татуировкой викинга. Байкер посмотрел на меня и заговорил:
— Это ты. Ты — мать Ибен Линд.
Фотография. Мы с Ибен в примерочной. Кажется, это было так давно…
— Этот полицейский, ну, которого они арестовали… Думаешь, это он ее похитил?
Я покачала головой:
— По-моему, это кто-то другой. Тот, кто живет в этом городе.
Мужчины присели за наш стол и выжидающе посмотрели на меня.
— Патрик Шейе, — сказала я. — Знаете его?
— Не видел его уже несколько месяцев, — проговорил мужчина в кожаной куртке. — Ты думаешь, это он? Да, он всегда казался мне странным, но… ты всерьез считаешь, что это он?
— Патрик ведь пропал, — перебил его второй. — Насколько я знаю, он и на работу не вышел. И в квартире у него пусто.
— Пропал?
Он кивнул.
— Есть у меня кое-какие догадки… Возможно, он переехал на тайную квартиру. Здесь его искали. Ходили такие слухи… — Он покачал головой. — Может, даже сбежал за границу.
Я глянула на Ингвара — которого, как ни странно, эти новости совсем не заинтересовали — и снова перевела взгляд на байкеров.
— То есть, получается, он исчез?
— Как сквозь землю провалился. Значит, считаешь, это не тот полицейский, которого они взяли? А почему не он?
Я протянула руку, взяла стакан Ингвара, поднесла его к губам и глотнула. Со стороны это выглядело очень дерзко. Именно так поступила бы Лив.
— Извините, — сказала я.
Затем нетвердой походкой пошла в туалет. Побыть одной, подумать — вот что мне надо. Я дернула дверь. Заперто. Если Патрик решил провернуть номер с исчезновением, его будет трудно отыскать. Если, конечно, именно он стоит за всем этим… Пожалуй, пора поговорить с Эгилем. Может, у него найдется ответ.
Дверь туалета открылась, и оттуда вышел кто-то знакомый. Седые волосы рассыпаны по плечам. Темно-лиловое платье свободного покроя. Женщина распахнула объятия.
— My darling!
[12] — От Кэрол пахло псиной и духами.
Я вышла вместе с ней на пустую улицу покурить. Я совсем забыла, что часто встречала Кэрол именно здесь, в этом месте, после того как мы купили у нее змею. Забыла, как мы сдружились за одну ночь. Когда-то Кэрол была мне ближе, чем собственная мать.
— Я надеялась, что ты придешь сегодня ко мне, — она выпустила колечко дыма. — Я видела в новостях, что они арестовали полицейского.
Я покачала головой.
— Вряд ли это он. Это наверняка кто-то из знакомых. Из тех, кто желает мне зла. Помнишь, я рассказывала о ключе в моей шкатулке? Это кто-то из местных.
— You’re wrong, dear
[13]. Это он. Полицейский из Олесунна. Он стучал в мою дверь в конце весны. I swear
[14]. Это был полицейский, и он ломился ко мне в дом. — Она рассмеялась.
— Стучал в твою дверь? Почему ты мне ничего не рассказала?
Кэрол согнулась от смеха.
— Не хотела тебя пугать. Я тогда не знала, что он «плохой полицейский», — думала, просто обычный коп. Anyway
[15], он был зол и хотел попасть в мой дом. Спрашивал, знаю ли я тебя. Сначала не признавался, что он полицейский, но, когда сказал это, ну, сама понимаешь… Я спросила его, хочет ли он поиметь fight
[16] с моими песиками.
Она снова разразилась громким смехом. И тут я вспомнила полицейского, который приходил ко мне в первый день после исчезновения Ибен. Он говорил на олесуннском диалекте. Может, это тот же самый полицейский, о котором говорил Бирк? Его знакомый из полиции Кристиансунна?
— Ничего не понимаю, — растерялась я. — У меня и знакомых в полиции нет. Можно мне позвонить?
Я взяла телефон Кэрол, открыла поисковик и набрала «Руе Ульсвик, полиция Кристиансунна». Появилась фотография полицейского. Широкие плечи, седые волосы. По описанию похоже на человека, заходившего к той, что называет себя моей матерью. Я показала фотографию Кэрол.
— Он?
Та повертела в руках телефон.
— Да, да, это он. Я хорошо его запомнила, очень серьезный мужчина.
Из глаз у меня вдруг потекли слезы — не знаю, в каком уголке моего холодного сердца они родились. Улыбка Кэрол побледнела, и та, бросившись ко мне, по-матерински обняла меня.
— Не плачь, дорогая! Heads up!
[17] Они его взяли. А теперь отыщут твою дочь.
Ронья
Олесунн
Среда, 23 августа 2017 года
На экране я видела Руе, склонившего голову в камере предварительного заключения. Он сидел на матрасе, скомкав одеяло в руках. Над его головой смеялся нарисованный на стене вечно счастливый клоун с золотыми волосами, торчащими во все стороны. Не похоже, что яркие картинки в этой так называемой «камере радости» подбадривают его, но он не протестует. На самом деле, он не сказал ни слова с момента задержания. Август, Шахид и Бирта завалили его вопросами, но Руе просто сидел, бледный и обессилевший. Сейчас он положил голову на руки. Даже Шахид теперь уверен в том, что он преступник, — ведь они обыскали его квартиру, в которой вся стена спальни от пола до потолка уклеена фотографиями Мариам Линд. А еще — бумагами по делам, над которыми он больше не работал, отпечатками пальцев и другими материалами расследования. Мрак вокруг него сгустился, это правда. Чем дольше он молчит, тем крепче подозрения. Почему он ничего не говорит? Почему не защищается? Нам нужно выяснить, что значат все эти фотографии и бумаги. Если Руе не заговорит, на это у нас уйдут месяцы.
— Черт, как же трудно его разговорить, — выдохнул Август.
Я вздрогнула. Не заметила, что он стоит рядом. На щеках у него пробивались светлые щетинки.
— Это твоя заслуга, — сказал он.
— Что моя заслуга? — Я вздохнула, чувствуя свое бессилие.
