Мариам
Кристиансунн
Четверг, 24 августа 2017 года
Моя рука вся в крови Руе. Он падает на пол, по ковру растекается темное пятно. Я освобождаюсь, встаю, вытираю кровь с блузки, которая теперь навсегда испорчена. Ну и ладно. Единственное, что сейчас важно, — Ибен. Подхожу к стене, которую Руе украсил фотографиями из моей прошлой жизни. Где-то здесь кроется разгадка. Окровавленной рукой трогаю фотографии. Я про них совсем забыла… Туманные воспоминания о моей бесшабашной юности, когда я еще не умела контролировать свою импульсивность. У меня красные глаза, отстраненная улыбка, я выделываю на камеру всякие жалкие штучки. Играю. Как всегда. Существую ли подлинная я? Замираю возле снимка, который мне что-то напоминает. На нем я, Ингвар, Эгиль и Дэвид, держащий камеру на вытянутой руке. На заднем плане экран телевизора, но лишь его кусочек. И питон. Не помню, чтобы Дэвид был там в тот вечер.
Я снимаю фотографию со стены и сравниваю ее с той, что лежит у меня в сумке. Я нашла ее, когда Неро забрался под кровать в моей бывшей комнате. Значит, снимал Дэвид. Значит, он был у нас в тот вечер, когда я лежала под кайфом и наблюдала, как дышит потолок? Именно его лицо я тогда видела. Именно он сказал, что знает, где можно купить змею.
Я кладу фотографии в сумку. Сбрасываю туда же диктофон с тумбочки. Нужно найти место, чтобы избавиться от него там, где его не будут искать. Руе на полу издает протяжный стон, и мне хватает сил не реагировать на это. Пока еще не поздно. Я все еще могу отыскать Ибен живой и выбраться из этой истории, не загремев в тюрьму.
И тут я замечаю папку с бумагами на тумбочке. Открываю ее. Материалы по делу Дэвида. Фотографии его трупа, пролежавшего в доме несколько недель. Я сажусь на кровать, пролистываю отчеты судмедэкспертов, фотографии с места преступления, образцы ДНК, которые им так и не с чем было сравнить, записи с допросов свидетелей. Не знаю, что именно я ищу, — узнаю, когда найду. И тут картинка складывается. Как же я раньше не поняла?
Когда я выхожу из комнаты, Руе стонет. Я бросаюсь в подъезд и выскакиваю на улицу. Если кто-нибудь сейчас посмотрит в окно, то увидит женщину в деловых брюках, блузке, на каблуках — и все это заляпано пятнами крови. Мне нужно спешить. Ехать далеко.
* * *
На пароме я переодеваюсь в темные брюки и черную водолазку. Вернувшись в машину, выезжаю на шоссе, и дорога ведет меня прямо к дому, мирно дремлющему в закатных лучах. Никогда еще меня настолько не переполняли чувства, никогда еще я не была столь спокойна.
— В этот раз ты пойдешь со мной, — говорю я. — Настало время тебя наградить.
Открываю багажник и чемодан, в котором лежит Неро. Питон тут же бросается на меня, и мне едва удается увернуться от его зубов. Я с трудом запихиваю его обратно в чемодан и застегиваю молнию. Наверное, Неро возбудился от запаха крови. Он голоден, и им владеют инстинкты.
Я поднимаю чемодан и, пригнувшись, длинными перебежками огибаю дом. Отыскиваю открытое окно. В этом доме летом бывает очень жарко. Поднимаю чемодан к окну и расстегиваю молнию. Теперь Неро попадет в подвал. Питон скрывается из виду, а я прикрываю окно, чтобы он не выбрался. Питон осматривается, нюхает воздух, скорее всего, уже догадавшись, что вернулся в дикий зоосад. Я мысленно прошу его помочь мне, разделить со мной мою злость.
Взяв дверной молоток, привычно стучусь в дверь. Как обычно, в ответ раздается лай собак и стук когтей, — и, как обычно, Кэрол беззвучно подходит к двери, уговаривая животных. Она, как всегда, приветствует меня лучезарной улыбкой, очень убедительной. Актриса, ставшая злодейкой. Она мечтала сниматься в кино, много лет прожила и проработала в Голливуде, но после родов растолстела, из-за бессонных ночей ее кожа поблекла, силы исчерпались; к тому же ей были нужны деньги, чтобы кормить ребенка. Так что с мечтой о карьере актрисы пришлось распрощаться. Она перестала красить волосы, пользоваться косметикой, позволила телу увянуть. Переехала в Норвегию, вышла замуж. Я знаю ее как Кэролайн Холлоуэй — красивое имя для актрисы. А вот в полицейском отчете стоит ее норвежское имя — Каролина Лорентсен.
— Ты вернулась! — восклицает она.
Ее улыбка тотчас же блекнет. Мне и говорить ничего не потребовалось — она все поняла по моему взгляду. Мы так давно знаем друг друга, и все же ничего друг о друге не знаем. Я прохожу за ней в прихожую. В ногах крутятся собаки — жаждут внимания, а может, и мяса.
Кэрол сворачивает направо, в кухню, подходит к плите и достает из серванта кофейник, как и полагается пожилой даме. Чтобы сварить мне кофе, как в былые времена. Будто со мной все в порядке, как обычно.
— Кэрол, — говорю я. — Ты знаешь, что я не хочу кофе. Я хочу вернуть свою дочь.
Кэрол смотрит на меня, и в ее темных глазах сверкают молнии.
Мемуары рептилии
И вот, спустя все эти мучительные годы, мы с Теплой женщиной снова оказались в нашем давнем доме. Я стал старым, и она постарела. Ее бурлящая кровь успокоилась; женщина казалась менее взвинченной и более разумной. Когда она легла рядом со мной в постель, как мы уже делали раньше, из ее глаз опять закапала соленая жидкость, как и прежде. Благодаря многолетнему общению с людьми я сделал вывод, что так они грустят. Это особенная эмоция, отличающаяся от других отрицательных эмоций, которые они испытывают, — страха, злости, отчаяния. Все эти чувства нужны им для общения, для обмена подарками и действиями, для защиты. Невероятно, как много эмоций им нужно.
Я растянулся рядом с ней, примериваясь. Обрадовался, что стал намного длиннее; теперь меня хватало на всю ее — от посветлевшей головы до обнаженных ступней. Наконец-то она станет моей добычей. Ночью, пока она спала, я прополз под ее спиной, обвился вокруг ее мягкого живота и заключил в свои объятия. Даже если она проснется, будет уже поздно. Она моя. Мои мышцы намного превосходят по силе ее мышцы. Я лизнул воздух, почувствовал ее запах, сжал ее посильнее и приготовился к грандиозному пиру.
Когда я стал сжимать ее тело, она проснулась. Яростно пыталась вздохнуть, ее глаза источали страх. Она боролась так, как борется любое животное, вырывалась, пытаясь освободиться, глотала воздух. Я с удивлением наблюдал за этими жалкими попытками существа, которое так долго держало меня взаперти, контролируя мою жизнь.
Я распахнул пасть, чтобы наконец насладиться едой, о которой так долго мечтал, — но вдруг замер. Я не мог двинуться дальше, я застрял. Что-то меня держало. Она извивалась в моих объятиях, а я пытался разобраться. В конце концов, мне пришлось отпустить ее и повернуться, чтобы освободиться.
Обнаружив своего тайного врага, я яростно зашипел. Нитка от подушки зацепилась за мой зуб. Я повернулся и опять стал облизывать языком воздух в поисках Теплой женщины, которая ускользала из комнаты. Следующий шанс я не упущу. До следующего раза…
Ронья
Кристиансунн
