– А вы всех женщин впускали в дом как хозяйку? – уточняю я.
– Да. – Он ответил не раздумывая. – Для меня другого формата отношений не существует: или мы живем вместе, или это не отношения.
– Скажите, сколько женщин было в вашей жизни? Кого вы впустили в свой дом?
– Одиннадцать.
Мои глаза на секунду округлились. Одиннадцать женщин, которых он считал своими женами в разные отрезки жизни – эта цифра привела меня в смятение. Я представила, каково это: к каждой нужно было найти свой подход, запомнить особенности жизни, детства, семьи, присущие каждому человеку личностные характеристики. На мой взгляд, такие задачи не из простых. Я не удержалась и задала вопрос об этом. Но прежде постаралась смягчить вхождение в эту область жизни Михаила и сделала вид, что восхищена его мастерством обольщения.
– Михаил, на личном фронте вы тоже не сдаете позиций и стремитесь к статусу сердцееда! Как вам это удавалось? К каждой женщине вы искали особенный подход?
Он расслабленно и немного надменно ответил:
– Нет, разных подходов я не практикую. Каждая из моих пассий знала: ты либо принимаешь мои правила и живешь по ним, либо нам с тобой не по пути.
По этому ответу стало ясно, что причина расставаний вовсе не в предательствах его женщин, а в том, что он своим домостроем делал совместную жизнь невыносимой. Про себя я подумала, как интересно было бы узнать мнение этих женщин о времени, когда каждая из них была в паре с Михаилом. Скорее всего, поначалу они были очарованы его обаянием, харизмой, уверенностью, умением брать на себя ответственность и решать проблемы… А потом, спустя немного времени, начиналась домашняя диктатура, сводившаяся к тому, что в любой возникающей ситуации женщина должна была делать так, как сказал Михаил. Мне также было интересно узнать, единственная ли это причина ухода женщин из его жизни или было что-то еще? Я хотела копнуть глубже и найти ответ на вопрос: какова была расправа за непослушание?
– Скажите, если женщина, живя с вами, перестает слушаться вас, что ее ждет?
– Она должна слушаться! – резко и злобно ответил он.
Я решила продолжить давление и стала уточнять дальше.
– Но ведь наверняка каждая из ваших бывших возлюбленных на какой-то счет имела свое мнение, которое не совпадало с вашим?
В этот момент он взорвался:
– Кто вообще дал право женщине говорить?! Ее дело слушать то, что сказал мужчина! Так просто: делай, что тебе говорят, подавай на стол, доставляй удовольствие своему мужчине! Что тут сложного?! Верность и преданность! Неужели это сложно? Почему вас нужно всему учить? Вы как будто специально нарываетесь! Как будто хотите, чтобы вам влетело по «мордам»!
Я попросила его успокоиться, выпустить пар и продолжить совместную работу. Внутренне я была довольна собой, получив наглядное подтверждение своей гипотезы. Женщины просто убегали из отношений по причине агрессии и того, что насилие было не только психологическим, но и физическим. И если мы не сможем скорректировать его поведение, реакции, примирить его с тем, что женщина – не собственность, что у нее тоже есть свое мнение, то одиннадцатая женщина скоро тоже растворится за первым поворотом.
Как итог скажу только, что нам действительно удалось проработать его абьюзивное поведение. Михаилу впервые как никогда понадобилась поддержка его женщины, ее спокойствие и желание найти приемлемую для них обоих модель поведения. Пара с чистого листа училась договариваться, общаться, слышать и слушать друг друга, максимально смягчать его агрессию. Не знаю, как завершится их история, сможет ли Михаил не возвращаться к своим внутренним демонам, но я бы очень хотела, чтобы в процессе работы с такими парами было как можно больше положительных результатов. Я, в свою очередь, буду прикладывать к этому все усилия.
Глава 19
«Нарцисс – мой прекрасный цветок»
Когда-то давно я была далека от внутреннего анализа и не пыталась исследовать происходящее с точки зрения психоаналитического подхода. Все рабочие события тогда оценивались характеристиками «хорошо», «плохо» и «где-то посередине». Наверное, тогда мне было так проще аргументировать и делать свой выбор. Но в какой-то момент стало этого просто недостаточно – мир казался таким разнообразным, запутанным, сложным, ярким, логичным и нелогичным одновременно! Жить в рамках противоположного мнения и не пытаться в размышлениях открыть запертую дверь, загоняя свою жизнь под шаблон «белое – черное», мне стало казаться преступлением.
Спустя время, уже изучая программу «Психология в бизнесе», для меня стали настоящим открытием лекции, посвященные теме перверсий. Особенно мое воображение увлекали описания и примеры поведения самих первертов. Меня искренне поражало, как искусно ими могут быть выстроены декорации нормальной жизни, и одновременно с той же изощренностью могут быть расставлены ловушки и сети, в которые жертва обречена с легкостью попадать. Слабому партнеру с большей вероятностью грозит и глубокое заблуждение относительно реальности происходящего. Когда возникает какая-то стрессовая ситуация, мозг может «стирать» детали и воспоминания о неприятном инциденте. Психика таким образом защищает себя, убеждая, что произошедшее – нелепая случайность.
Мой профессиональный опыт ясно дал мне понять, что каждый из нас может столкнуться с определенными типами перверсии как в личной жизни, так и в профессиональной среде. В переводе с английского «перверт» в буквальном смысле означает «извращенец». Но не все так однозначно. Перверсии бывают:
• характерная, для которой вербальная агрессия – грубое обращение, давление, в том числе словом или криком – типичное проявление;
• параноидальная, где разрушение всего вокруг, например мебели, физическое или сексуальное насилие, злоупотребление властью – характерные признаки;
• нарциссическая, когда вторжение в личное пространство, наделение партнера или близких собственными желаниями, использование «двойных посылов», невербальные нападки – изменение тона голоса, обесценивающие жесты, мимика, различные ужимки – это норма поведения человека.
Поэтому мне было особенно интересно провести встречу с человеком, которого коллеги считали «деспотом». Весь ужас для коллектива был в том, что из-за его высокой должности выбранная жертва вскоре не выдерживала и увольнялась, и каждый понимал, что именно он может стать следующим претендентом.
Вот что я знала о нем со слов его команды. Михаилу было 40 лет, работа в крупной компании, где его карьера коммерчески уже много лет блестяще развивалась, вершиной чего стало назначение на руководящую позицию. Его команда изначально всячески поддерживала друга-руководителя, и каждый с готовностью делился с ним знаниями из своих сфер. Но достаточно быстро все члены команды столкнулись с осознанием того, что они с подачи Михаила попадают в паутину, где каждый должен будет выживать самостоятельно. Очень быстро Михаил стал использовать приемы обесценения, игнорирования. Например, одной из его любимых забав была следующая демонстрация: тот из подчиненных, с кем он общался при остальных на совещании, высмеивался и обвинялся в том, что совершенно не компетентен и не профессионален для занимаемой должности. Обесценивающие фразы подобные: «Мы знаем, что ты недостаточно охотно включаешь голову…» – стали нормой общения с бывшими соратниками. В этих «экстремальных» условиях каждый стал пытаться быстрее перевести внимание на другого, чтобы хотя бы ненадолго отвести опасность от себя самого. Очень быстро весь офисный «планктон» попал под дестабилизацию собственной психики. Укрыться можно было только на время, так как вся команда находилась в ожидании следующего сюжета и выбора очередной жертвы. Коллектив прекрасно понимал, что претензии не имеют под собой основания, так как все специалисты профессиональны и по многу лет работают в своих направлениях. Однако вскоре все осознали, что у Михаила была четкая концепция его правоты и позиция неприятия любых сторонних доводов. Выход напряжения руководитель осуществлял через стравливание команды и получал нескрываемое удовольствие от этого процесса. Итог: даже достаточно сильные люди впадали в зависимость и не могли противостоять подавлению личностью руководителя. Результатом стали частые нервные срывы или полная апатия, затяжные болезни, доходившие до крайностей: например, создание провокационных ситуаций с риском переломов конечностей или других тяжелых травм ради продолжительных больничных листков.
