— Я поду…
Закончить мне не дали. Совершенно неожиданно на шатер снаружи обрушился мощный порыв ветра, потом дикий визг кочевников, потом какое-то заклинание, взметнувшее вверх весь бархан. И когда я отплевался от песка, протер глаза и ринулся было выяснять, что произошло, то обнаружил, что крапивки рядом со мной нет.
Совсем нет. Нигде. Зато в воздухе разлит стойкий запах восточных благовоний и мерцают… мерцают…
— Ах ты ж, падла лампочная! Да чтоб этого голубого извращенца маразм вместе с поносом прошиб! Чтоб он в жены тварь бездны поимел! Чтоб… — Я бы еще долго разорялся по поводу одного дегенерата, если бы меня не прервал ор младенца и голоса остальных мужчин.
— Нарцисс! — По ошметкам уничтоженного шелка ко мне со всех ног подбежал белый, как песок вокруг, Верат. — Рябина!
— Магнолия! Магнолия! Сестренка! — чуть в стороне орал и бегал по барханам Люпин. — Малыш, ко мне! — Он явно собрался взлететь прямо в звездное небо верхом на своем крокодиле.
— Уа-а-а! — пищал младенец, которого буквально оторвали от груди.
— Молочная мама! — мяукал ракшас, обнимая орущий кулек с Ландышем.
— Омела! — ага, это разорялся Седрик.
— Шифоньер! Любовь моя! — из общего бедлама вдруг раздался голос песца, отчего на секунду ошеломленно застыли все.
— Все женщины пропали, — мрачно подытожил Инермис, появляясь из темноты. Он был уже при оружии, одет, только волосы мокрые.
— Теневой демон вчера решил, что будет ухаживать за рогатой тварью, — ни к селу ни к городу прокомментировал зубастиков вопль снова заковавший себя в броню льда Эйкон. Вся детская дурашливость стекла с него, как вода в песок. — Кого убивать?
— Да водится тут один… с-скотина пришлая. — Я понял, что еще немного — и сам начну искрить от бешенства. Давно я так не злился. Собственно… никогда.
У меня украли женщину. Мою женщину. Это даже хуже, чем когда крадут рассаду.
— Все, зараза недотертая, ты доигрался, — прокричал я в воздух. — Я тебе сколько раз говорил: не смей в моем мире свои порядки устанавливать? Выделили тебе кусок пустыни — вот и сиди в нем, хоть дворцы строй, хоть города разрушай. А вовне не суйся!
Ночное небо ответило мне тишиной, но я прекрасно заметил одну из синих вспышек в стороне.
То-то в последние полвека ходят смутные слухи о том, что кочевники совсем озверели и воруют женщин у всех подряд. А это не кочевники вовсе. Или они тоже, если ламповый извращенец их первыми обнес.
— С кем ты разговариваешь? — нахмурился Верат, пытаясь понять, что такого я разглядел в небе.
— Много чести запоминать все его «ибн» и прочее. Нечисть местная. Точнее, не совсем местная. Эмигрант, чтоб его. Но прижился давно, зараза… Так. Собирайте лагерь. Люпин! Вернись сейчас же, в темноте и с высоты все равно ничего не увидишь. Я знаю, куда идти. К утру будем на месте, оторвем хвост синей сволочи и заберем девочек.
— Ты уверен, что они все еще живы? — осторожно спросил Седрик.
— Живы. Джинны женщин не убивают. Они их коллекционируют.
— Значит, выдвигаемся, — кивнул Инермис. Но потом немного запнулся и вздохнул: — Только ты это, Нарцисс… штаны надень.
Глава 39
Ольга
Нет, ну понятно, все тетеньки в этом странном месте оказались перепуганные. Но далеко не все голые, как я. Не то чтобы мне было чего стесняться, но сам факт!
Неприятно. Точнее, неудобно. Что, если отбиваться придется, а у меня не то что сковородки под рукой, даже трусов на теле, и тех нет.
— Ортика! — Ириссэ торопливо зашнуровала корсаж. Она, кажется, попала в эту неприятность во время кормления. — Что произошло?!
— Не беспокойся, сейчас разберемся, — машинально ответила я, словно так и надо, чтобы со свалившимися на нас в виде песчаного самума неприятностями обязана была разбираться девчонка, а не взрослая женщина.
— Ортика! — так, а это Рябина. И она тоже голая-мокрая. И тоже страшно недовольная. Нас уже двое таких, это как-то обнадеживает. Хотя, конечно, сковородка для меня и какая-никакая дубина для валькирии очень даже пригодились бы.
— Где это мы? — а вот и Магнолия. Ну, малышка хотя бы одета.
— Значит, здесь оказались только девочки? — уточнила я, находя взглядом еще и Омелу с остальными служанками. — Нас украл какой-то извращенец, не иначе.
— Почему сразу извращенец?! — возмутился вдруг мужской голос. И самум, крутившийся вокруг прозрачного пузыря, внутри которого мы все находились, опал. — Нормальный джинн! Я же не парней украл.
— А ну иди сюда, джинн! — воинственно потребовала Рябина, забыв прикрывать роскошные формы руками. Ну да, сжатыми кулаками прикрываться все равно неудобно, тут я с ней солидарна. А Рябинин кулак за неимением лучшего не хуже иной дубины будет.
— По-по-по, какая женщина! — вокруг вместо вихря песка теперь был вполне себе райский сад. Даже фонтан имелся. И птичка, подозрительно похожая на слегка общипанного с одного и излишне пушистого с другого конца павлина.
— Вот, покушай фруктиков, красавица. Сочные, как твои перси.
— А ну покажись! — воинственно потребовала Рябина. Потому как персонаж являть себя не спешил. То ли в кустах засел, то ли еще где.
— Оставлю тебя себе, — решил голос, не обращая внимания на злость нашей воительницы. — А остальных отдам заказчику. Ты не главная ценность в этом цветнике, на тебя и заявки не было.
— Заявки?! — мгновенно насторожилась маменька. Она уже стянула с себя одну из нижних юбок и проворно замотала меня в ее складки. И принялась снимать вторую — явно для Рябины.
— Заявки, да. На прекрасных невест. А у меня всегда самые прекрасные, это все знают. Если злые родичи разлучили тебя с любимой, обратись к джинну, и джинн решит твою проблему! Гибкие расценки! Скидка за первый заказ! Гарантия на выполненные работы. Возврат за дополнительный процент!
— Ничего не поняла, — моргнула загруженная Рябина, машинально натягивая Ириссину юбку до подмышек.
— Зато я поняла, — мне маменькина одежка тоже вполне сошла за неплохой сарафанчик, и я почувствовала себя увереннее. — Ты, халтурщик! Кто тебе заплатил за то, чтобы нас украсть?
— Коммерческая тайна, — моментально отмазался невидимый паразит. — Скоро сами увидите. И обрадуетесь! И захотите приплатить доброму джинну за личное счастье!
— Я тебе прямо сейчас приплачу пинка под зад, скотина! — окончательно рассвирепела валькирия. — А ну вылазь!
— А вот сквернословить не советую. Хорошую женщину это не красит. Вот обижусь и вместо любимого да молодого отдам нагу. Они тоже невесту заказывали.
— То-то он обрадуется беременной бабе в своем гнезде! — яростно прошипела Рябина, одной интонацией стряхивая с себя весь лоск светской дамы, который старательно наводила в последние дни, не желая казаться деревенщиной на фоне Верата.
