Хэтти с трудом сглотнула.
Поворачивать было поздно. Магнус и Скай помогать больше не собирались, это они дали ясно понять. Зато Эллиота убедить получится, Хэтти это знала. Он же чувствовал себя виноватым за то, что отправил ей то письмо, – это было видно по его лицу. К тому же он бабулин друг. Контакт на крайний случай. И письмо он отправил в первую очередь потому, что тревожился за нее.
Хэтти открыла калитку в ограде. Петли скрипнули, и сразу же где-то наверху залаяла собака. Хэтти замерла.
Не успела она придумать, как ей быть – пройти дальше или бежать, – как занавески на втором этаже распахнулись и в окне возник Эллиот. Одетый в полосатую пижаму, он прижимал к груди извивающегося маленького джек-рассел-терьера. Потом он моргнул, прогоняя остатки сна, приложил палец к губам, опустил собачонку на пол и тихонько открыл окно.
– Ты что тут делаешь? – прошептал он.
– Э-э… не спалось.
Эллиот прищурился.
– Ну ладно. У меня просто есть вопросы. Спустишься? Пожалуйста.
– Ночь же на дворе.
– Да, но…
– Да и вообще, мне нельзя с тобой разговаривать. Магнус не велел.
– Ладно, ясно, я пошла. – Хэтти уже было развернулась, но как бы между делом сказала: – Знаешь, а мы сегодня бабулю нашли. Она бродила по склону холма.
– Что? Как она? Где она?
Эллиот аж высунулся в окно. Даже в темноте было видно, как блестят любопытством его маленькие глаза. Хэтти знала, что это сработает; не знала она только, насколько ее бабуля правда дорога мальчишке. Это же ее бабуля. Она снова вспомнила о карточке в дневнике и разозлилась на Эллиота, но потом подавила гнев и заставила себя улыбнуться.
– Думаю, я бы сказала тебе, – ответила Хэтти, – но ты же сам говоришь, сейчас ночь на дворе.
В повисшей паузе Эллиот закусил губу.
– Ладно, – сдался он наконец. – Только не здесь. Давай пойдем куда-нибудь, где можно поговорить.
Глава 15
Что стало с Ди
Хэтти с Эллиотом перелезли по ступенькам через забор в конце тупика, срезали через поле и углубились в лес. Ветки тут нависали низко, едва не чиркая по головам. Было темно и холодно, к тому же зарядил дождик.
Кроссовки Хэтти быстро покрылись слоем грязи, волосы липли ко лбу, но она не обращала внимания. Они вышли на опушку, и Эллиот направил свет двух своих фонариков на сломанный фургон, прежде явно служивший домом на колесах. На вид фургону было лет пятьдесят, если не больше, и без колеса, вместо которого его подперли штабелем кирпичей, он сильно кренился.
– Туда? Ты шутишь?
Лицо Эллиота приняло обиженное выражение.
– А что не так-то?
– Ничего. Я просто… просто не знаю, с чего начать.
Мальчишка хмыкнул, подошел к фургону и открыл дверь. Он надел резиновые сапоги и знакомый красный дождевик, такой же растянутый и бесформенный, каким его запомнила Хэтти.
– Ну, ты идешь или нет?
Хэтти огляделась и в подстилке из опавших листьев увидела кусок ветки размером с биту для крикета. Подняла ее и взвесила на руках, приняв грозный вид.
– Возьму с собой, – предупредила она. – И не побоюсь огреть тебя.
Эллиот взглянул на ветку, потом на нее. При этом он как-то странно улыбнулся, будто знал нечто, чего не знала Хэтти.
– Не стоило, пожалуй, тащить тебя в лес, да?
– Чего?
Эллиот скрылся в фургоне. Внутри было темно и сыро, пахло плесенью. Хэтти убрала с диванчика кучку старых и грязных чучел животных. Дубину она положила рядом, под рукой. Мысль огреть ею Эллиота по башке казалась немного чудной, а с другой стороны, не такой уж и странной – по сравнению с событиями последних нескольких дней.
– «Эрл Грей» или «Дарджилинг»? – предложил Эллиот, закрывая дверь на щеколду.
– Э-э…
– Шучу.
– А…
– Вон там на краю мойки стоит кружка с чем-то, но я бы на твоем месте пить не стал. Там вроде крыса сдохла. Судя по запаху. – Фонарики он поставил вертикально в пустую банку из-под краски, так что они теперь светили в потолок, а потом плюхнулся напротив Хэтти. – Люблю приходить сюда иногда, если охота побыть в одиночестве. Кто бы тут ни жил, его, наверное, вытурили лет сто назад.
Хэтти нахмурилась.
– А папа с мамой знают, что ты… э-э…
– Сюда прихожу? Вряд ли. Во всяком случае, ничего не говорят. – Он вздохнул. – Я приемный. Они даже… не все знают обо мне. Из-за этого иногда как бы одиноко. Но тут мое место. Понимаешь?
Хэтти не ответила. Она думала о своем собственном месте. О ночах, когда лежала без сна в лондонской квартире. Наедине с мыслями о маме.
– Прости за письмо, – выпалил Эллиот.
– Серьезно?
– Я хотел как лучше. Говорю же, я переживал из-за Ди. С ней… все хорошо?
Хэтти помедлила.
– Не знаю. Вообще, она толком ни слова еще не произнесла. Она теперь… будто не она. Доктор говорит, все в порядке, но…
– Что ты сказала?
Эллиот, сидевший на самом краешке дивана, был весь внимание.
– Э-э…
– Ты сказала, что она – теперь не она.
– И что?
Мальчишка откинулся на спинку и задумчиво нахмурился.
– Ничего. Просто кое-что вспомнил.
Хэтти одарила его сердитым взглядом, но он как будто этого не заметил.
– Послушай, – сказала она. – Мне нужна твоя помощь. Возможно…
Хэтти не договорила. Она что, правда решилась на это? Но ведь происходящее – целиком, от и до, какое-то ненормальное. Небезопасное. Нелогичное. Так чего останавливаться?
– Возможно, Скай говорит правду. – Она вздохнула. – Ну, знаешь, про… Не-Лес. Про орден. Про все остальное. И если у меня получится немного разобраться… в этом во всем… – Она неопределенно махнула рукой. – То, может, я пойму, что происходит.
Эллиот долго смотрел на нее молча.
– Ну ладно тогда, – сказал он наконец. – Кажется, у меня есть догадка о том, что стало с Ди.
По крыше фургона барабанил дождь. Хэтти, подсунув под себя ладони, терпеливо ждала, пока Эллиот будет готов рассказывать. А он теребил собачку «молнии» на дождевике, словно не решаясь продолжить.
Наконец он подался вперед, и его темные глаза блеснули в свете фонариков.
– Помнишь, что сказала Скай? О созданиях в чаще Не-Леса? О том, как они порой пробираются в наш мир?
