– Джонатан! Хэтти! – раздался папин голос, а через мгновение он и сам взбежал по лестнице, не выпуская из руки телефона. Стоило ему увидеть меч, а потом и выбитое окно, как глаза у него полезли на лоб. – Что тут творится?
– К нам вломились! – ответил Джонатан. – Хэтти спугнула их.
Папа посмотрел на Хэтти, и та отрешенно кивнула.
В лунном свете папино лицо приобрело такое изумленное выражение, что при других обстоятельствах Хэтти засмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха.
– Ты его хорошо разглядела? – спросил наконец папа.
Хэтти открыла было рот, но промолчала, вообразив, как говорит: «Да, папа, сперва он был мальчишкой, а потом, как по волшебству, обернулся каменным мужиком, у которого вместо рук и ног груды камней, а вместо лица – гранитная глыба».
Папа в такое ни за что не поверил бы. Что и понятно, ведь такого попросту не бывает, правда же? Нет никаких каменных людей. Если только не считать статуй, а эти к людям в дома вламываться не привыкли. Должно быть, во всем виновата игра лунного света.
В дом вломился обыкновенный человек: большой и страшный, но обыкновенный.
Как иначе?
– Он был такой… здоровый, – сказала наконец Хэтти. – А, и на нем был… красный дождевик.
Папа принялся что-то писать на телефоне, дисплей которого подсвечивал его лицо.
– Так, ладно, команда, – сказал он. – Всем сохранять спокойствие. Я вызываю полицию.
Глава 4
Ветки
Сорок минут спустя семейство Амири – Гавелл уже стояло в вестибюле «Неясыти», единственной в Броуквуде гостиницы типа «ночлег и завтрак».
Владелец, мистер Николлс, взял у папы чемодан и по узкой лестнице повел их на второй этаж, в номер, который оказался битком набит фарфоровыми совами: они заполонили каминную полку, крышку комода и прикроватные тумбочки. На темно-зеленых пледах, что лежали на кроватях, тоже были рисунки с летящими совами, а на окнах висели тяжелые портьеры такого же цвета. Пыль стояла в воздухе, толстым слоем лежала на абажуре светильника, выцветшем буром ковре и необычных украшениях.
– А что, у вас во всех номерах… так? – спросил папа.
– О да, – бодро ответил мистер Николлс. Это был невысокий кругленький человек в очках с черной оправой и свитере цвета грязи. – И посмотрите вон там, у мойки. Держатель для зубных щеток в форме совы! Забавно, правда?
– Нет, – сказал Джонатан.
Папа откашлялся и извинился.
– Ну, валите все на мою жену, – развел руками мистер Николлс. – Я вот всегда на нее все валю. Завтрак с семи до девяти. – С этими словами он оставил их и закрыл дверь.
Джонатан запрыгнул на кровать и принялся разворачивать еще горячую рыбу с картошкой фри[
[2] ], которую они купили по пути сюда, в небольшой закусочной рядом с почтой.
– Не вешать нос, команда, – сказал папа, помогая ему. – Вот увидите, подкрепимся – и сразу станет лучше.
– А вдруг бабуля придет домой, а нас там нет? – спросила Хэтти.
Папа отмахнулся.
– Все будет хорошо. Я оставил ей записку, чтобы она сразу же нам перезвонила. Полиция просила нас пока побыть тут.
Хэтти кивнула. Папа наверняка не позволил бы им остаться в бабулином доме, даже если бы туда не вломился грабитель. При мысли о последнем по спине пробежал холодок, и Хэтти вздрогнула.
Втроем они по-турецки уселись на кровати и принялись за ужин, однако Хэтти поняла, что не голодна. Обмакнув ломтик картошки в лужицу кетчупа, она так его там и оставила.
– Послушайте, – произнес через некоторое время папа. – Я понимаю, вы тревожитесь, но обещаю вам, что все будет хорошо. Дом надежно заперт, и сержант поехал осмотреть его, взглянуть на выбитое окно. Уверен, что Дидра скоро объявится, но если до утра от нее не будет известий, то я поеду в участок и разберусь. Вопросы есть?
Джонатан вскинул руку.
– Можно телик посмотреть?
– Валяй.
С победным криком братишка соскочил с кровати и устремился в соседнюю комнату.
– Хэтстер? – произнес папа, когда Хэтти принялась сворачивать обертку от рыбы с картошкой.
Сам он поигрывал телефоном, раскручивал его между большим и указательным пальцами. Хэтти заметила, что он побледнел, а из тщательно уложенной шевелюры торчала прядка, как будто папа приглаживал волосы пятерней.
– Пап, ты как?
– Я-то хорошо! – резковато ответил папа. – У меня все замечательно. Просто замечательно. Смотри, если завтра мне придется поехать в участок… это вряд ли, конечно, но все же… присмотришь за Джонатаном, ладно?
Хэтти кивнула.
– Умница моя. Ты моя умница-разумница. – Папа слез с кровати и неожиданно обнял Хэтти.
* * *
Когда Хэтти вошла в комнату, Джонатан сидел на кровати и при включенном телевизоре перебирал колоду «Короны Эльтрата». Молча шевеля губами, при свете экрана он раскладывал карты по стопочкам на пледе, а на экране тем временем знаменитый комик при помощи вежливого профессионального пекаря готовил пирог. Под смех гостя комик рассыпал по полу сахар, а Хэтти подумала: кто станет убирать этот беспорядок после съемок?
Она плюхнулась в кресло. События этого вечера крутились в голове, отказываясь складываться в осмысленную картину.
Грабитель в доме у бабули… а ее самой нет.
Это ведь может быть просто совпадением, правда? И уж конечно, тот человек – из плоти, пусть даже и выглядел так, словно правда сделан из камня…
Да нет, это все воображение. Хэтти была не из тех, кто утверждает, будто видел НЛО, которое на поверку оказывается вертолетом, птицей или тарелочкой для фрисби. Она не верила в Санта-Клауса и даже не загадывала желание, задувая свечи на именинном торте.
К несчастью, тревожило ее не только это.
Письмо от бабули. «Приезжайте, пожалуйста, ко мне».
Хэтти и без того была уверена, что с этим письмом что-то не так, а теперь начинала понимать, что именно. В нем сквозило такое… отчаяние. Бабуле не просто захотелось внуков повидать, ей нужна была помощь.
Как будто она чего-то боялась.
Это вряд ли, конечно, но с бабулей наверняка ничего не скажешь. Присылала же она Хэтти на дни рождения веточки вместо подарков. Каждый год, неизменно. Без открыток, просто пакет, а в нем – кусок дерева. На десять лет – короткая прямая веточка дуба; на одиннадцать – извилистая, как змейка, веточка ольхи. На двенадцать лет Хэтти получила колючую ветку остролиста, такую большую, что ее доставили курьером, завернутую в газету; когда папа расписывался в получении, почтальон как-то странно взглянул на Хэтти, отчего та покраснела.
