Ответом была тишина, все помнили, сколько времени нам потребовалось чтоб дойти от Бьёрке до Вестлёнда, а мы даже остров еще не обогнули. Только ветер свистел в снастях, да волны с грохотом разбивались о прибрежные камни. Парни переглядывались с вытянувшимися лицами.
— Тогда зачем мы тут колупались? Зачем перекладывали груз туда-сюда?
— Да, действительно! Это что получается, остаемся?
— Да вы разум все потеряли! — грохнул Фритьеф, — Бараны! Остаться — значит смерть!
— Кнуд сказал, что если поплывем, тоже смерть. Утонем!
— Я сказал: два дня, — с нажимом выдал Кнуд, — и это значит, что мы не дойдем до Бьёрке. Но можно попытаться доплыть до Волчьего острова.
Пауза.
— Кнуд, — с сомнением посмотрел на старика Сигмунд, — а ты сможешь выдержать направление? В такую-то бурю?
— А вот это… — тяжко вздохнул кормчий, — я обещать не могу. Но если не попробуем… — он замолчал, и только махнул рукой.
— Что рассуждать? — обвел команду взглядом Сигмунд, — Если до дома нам путь заказан, значит зимуем в Рейвборге. Всё, решение принято, Кнуд, командуй отход.
— Это что получается? Я не попаду домой в этом году? Ведь мои старики так рассчитывали на мой поход, — растерянно протянул Бьярни.
— И мои, — поддакнул Хальфдан.
— И мои, — мрачно кивнул Рерик.
— Кто хочет домой, может плыть домой. Сам, — припечатал Сигмунд. — А мой корабль идет на Волчий остров. Всё. По местам!
С идеей отчерпывать воду расстались почти сразу, как вышли на открытую воду. Качало так, что черпающий больше проливал обратно, чем успевал выплеснуть за борт. В итоге решили пока не заморачиваться и поберечь силы. А они требовались, хотя бы чтоб удерживаться на палубе.
Парус зарифили на две трети, но, всё равно, под порывами ветра он явственно трещал и грозил или порваться или всё поломать. Впрочем, когда корабль проваливался меж водяных горбов, парус бессильно обвисал — волны превышали высоту мачты. На постоянное забрызгивание уже никто не обращал внимание — мокрые, так мокрые. Живые пока, и то ладно.
Кнуд, привязавший себя к своему месту еще до выхода, чуть ли не на каждой волне оборачивался, с зажатым в кулаке «солнечным камнем». Ему, сидящему на самой корме доставалось больше всех.
Счет времени я потерял. Была б возможность — принял бы чего-нибудь, чтоб отключиться. Тонуть — так в бессознательном состоянии. При таких волнах умеешь плавать, не умеешь, вообще не важно. Ну, может, продержишься на воде чуть дольше других… заставляя валькирий скучать, летая кругами: «Да когда ж и этот наконец потонет-то? Уже обратно надо, а он всё еще на что-то надеется!»
Потом, в какой-то момент я обратил внимание, что старик перестал проверять положение солнца…, зашло? Почему же тогда вулкана не видно?
Ответ я получил спустя еще какое-то время. На корму, непонятно как удерживаясь на палубе, добрался Фритьеф.
— Что происходит? — рискуя порвать связки ветеран старался переорать шум бури.
Ответа Кнуда я не разобрал.
— Да ты с ума сошел?!! — заорал здоровяк, схватив кормчего за грудки.
— … против ветра не ходят! — расслышал я ответ старика.
Они еще какое-то время ругались, причем один раз Кнуд вообще попытался вскочить с места, протягивая ветерану руль. Со стороны смотрелось: «Сам правь раз такой умный!»
К спорщикам, с трудом переставляя ноги и поминутно хватаясь за ванты, добрался форинг. Спорить начали трое. Да что, черт вас возьми, твориться!
И тут долетели вопли с носа. Бо́лли, поднявшись над бортом куда-то указывал вытянутой рукой. Присмотревшись, поминутно протирая лицо от брызг, я наконец увидел, куда тот показывает — какая-то темная громада. Берег? Волчий остров? А… Почему без вулкана?
Не сразу, но я осознал ответ — мы вернулись обратно!
Уже светало, когда «Ворон» вошел в бухту. Кажется, это была та же самая, из которой мы выходили к Волчьему острову. В бухте качало, несмотря на относительно неплохую ее защиту от открытого моря, но вымотанный народ просто отрубился. По крайней мере, я уснул сразу, как только якорь булькнул в воду, даже есть не стал: закрыл глаза и провалился. Не знаю, назначали ли караул, но меня точно на это дело не подписывали.
В первое мгновенье пробуждения я ухватил хвост мысли: сейчас открою глаза, а там солнышко светит, ветер стих, море вполне спокойное. Мы починимся и пойдем не в Рейвборг, а домой. Вдруг так захотелось увидеть Гретту…
Солнце действительно светило. Сквозь в разрывы в по-прежнему несущихся с бешеной скоростью по небу туч. И качало изрядно. И ветер свистел. И волны, всё так же с грохотом разбивались о скалы. Ну, хоть солнце.
«Ворон» сидел в воде чуть ли не по палубу, пришлось вскрывать щиты, и, вооружившись кожаными ведерками, кому не хватило — шлемами, мы бодренько вычерпали скопившуюся воду.
— Что делать будем? — Фритьеф, выйдя в центр корабля, обвел всех взглядом. — Сигмунд, я предлагаю, пусть каждый выскажется.
— Лучше скажите, почему мы вернулись? — сипло крикнул Рерик. — Вроде в прошлый раз, меня чуть с дерьмом не смешали, за предложение остаться.
— Ветер изменился, — угрюмо каркнул Кнуд.
— И что?
— Корабли против ветра не ходят, дренг, — припечатал Фритьеф. — Что скажешь, старик? — поднял он взгляд на кормчего.
Тот сначала долго молчал.
— Море не успокоится, не ждите, — наконец, со вздохом выдал кормчий. — По крайней мере, скоро.
— Может ветер переменится? Мы сможем дойти до Рейвборга?
— Нет, — мотнул опущенной головой старик. — Вернее направление то он может поменять, но скоро буря станет только сильнее… Нам не уйти с Веслёнда, — после длительного молчания, не поднимая головы, наконец изрек он.
На несколько секунд над кораблем висела тишина.
— А чем опасно оставаться? — не выдержал Си́ндри. — Нас здесь никто не найдет. Просидим до лета как-нибудь.
— Тебе в прошлый раз плохо объяснили? — сверкнул глазами в его сторону Фритьеф. — Рано или поздно люди нас всё равно заметят. И тогда… Сколько бы нас ни было, ради такого дела, они соберут подкрепление со всей округи.
Опять потянулись томительные минуты молчания. Мне, если честно, вот, вообще ничего в голову не шло. Живот давно крутило от голода, ноги в промокших сапогах замерзли, ветер, несмотря на попытки замотаться в плащ, выдувал остатки тепла из моей щуплой тушки. Хотелось закрыть глаза… и сдохнуть. Хоть какая-то, наконец, определенность.
— Может найдем место поукромнее? Может есть место, где нас не найдут? — спросил молчавший до сих пор Сигмунд.
— Да я же сказал! — Фритьеф раздраженно крутанулся к форингу, потом до него дошло, кто спрашивает. — Нет, Сигмунд, — понуро сказал ветеран, — нет таких мест на Вестлёнде.
