Подошли еще двое — давешний восторженный фанат Си́ндри, и второй: крупный, высокий, я бы сказал — медвежистый парень, но в то же время с каким-то детским наивным лицом, так напомнившим бедолагу Финира. Непроизвольно я бросил взгляд на Сигмунда. Да-а… его выражение было весьма откровенно: «За что же мне всё это!». Я мысленно хмыкнул: «А не надо опаздывать!»
— Подходите сюда, парни, — прогудел Фритьеф, — давайте посмотрим, кто из вас на что годен.
Вперед выступил Си́ндри, заговорил на правах уже знакомого:
— Это Бья́рни, классный малый, познакомились сегодня днем. Он сильный и умелый боец.
— А у него самого что, языка нет? — съязвил Фритьеф.
— Отчего же нет? — таким же тягучим басом как у ветерана отозвался парняга. — Я и сам за себя могу сказать.
Господи, да он и говорит как Финир! Ну вот и куда такому в поход, людей резать?
— Расскажи нам, кто ты есть, чем раньше занимался, чем владеешь? — подал наконец голос Сигмунд.
— Зовут меня Бья́рни А́смудсон, мне семнадцать зим, я из бюгда Кор… — не торопясь, с паузами заговорил Сидрин приятель. — Мой отец одальбонд Асмунд Улавсон… Чем я занимался? — он неторопливо пожал плечами. — Землю пахал, сено косил, сено сушил, помогал отцу и братьям с овцами и козами… Еще мы мед варили, он на всю округу славился… Что еще сказать? — он опять пожал плечами.
— Что ж тебя в море-то понесло? — как-то даже по-отечески, негромко спросил Фритьеф.
— Плохо стало, — протянул в ответ Бья́рни, — урожаи совсем небольшие. Прошлым летом сена мало заготовили, пришлось большую часть стада забить. Эту зиму очень тяжело перезимовали. В общем, решил я, что надо мне в походники подаваться. И ртом лишним в семье меньше будет, и если что привезу из-за моря — прибыток.
Фритьеф скептически осмотрел простецкий внешний вид Бьярни: старую, уже изрядно выцветшую тунику, латанные штаны, обычный дощатый щит, даже не обтянутый сверху кожей и копье скорее похожее на толстую плохо ошкуренную дубину с небольшим наконечником плохого металла. За поясом торчал топор, больше похожий на плотницкий, и, к моему удивлению, совсем отсутствовал нож, хоть в каком-то виде.
— А ты пользоваться этим умеешь? — угрюмо спросил Фритьеф, кивнув на оружие.
— Дядька учил.
— Ну давай посмотрим, — обреченно вздохнул ветеран, — чему там научил тебя твой дядька.
Вышли в вытоптанный круг. Зеваки частью стали расходиться, частью наоборот — придвинулись. Видимо одни не хотели смотреть, как опытный хольд сейчас отмутузит здоровенного деревенского увальня. Другие как раз рассчитывали на забавное зрелище.
Мне, если честно парня стало жалко, и я тоже решил было найти себе занятие поинтереснее, но вздох удивления, прокатившийся по толпе, заставил обернуться.
— Ты видел? — восторженно взглянул на меня Си́ндри, вышедший из круга как раз в моем направлении. — Видел?!
Я быстро окинул происходящее. Вроде все ожидаемо: за такую стойку как у Бьярни, Хельми уже давно бы наоставлял на моей тушке синяков: щит близко к телу и слишком опущен, копье в нижнем хвате смотрит наконечником в землю…
— Что? Чего я должен был увидеть?
— Он его достал! — продолжал захлебываться восхищением Си́ндри, — Бьярни достал Фритьефа! Достал героя битвы с троллями!
Да ладно… Я с подозрением покосился на Си́ндри, но тут мой взгляд выхватил Фритьефа.
Ого! А ветеран то необычно сосредоточен. До этого он почти что игрался с испытуемыми, позволяя себе тоже не слишком щепетильно относиться к защите, а сейчас… Сейчас он был собран, стойка хоть в учебники фехтования на копьях заноси. А еще взгляд — все еще хранивший в себе остатки удивления, но уже внимательный, прищуренный.
Мгновенный выпад в голову…
Первый миг я даже ждал, что сейчас тупой конец копья долбанет увальня по лбу, и на этом все кончится. Но не тут-то было…
Бьярни как-то даже неуклюже убрал голову в сторону, подкинул вверх щит и выстрелил вперед копьем в коротком выпаде. Все это одновременно, и — в мгновенье ока!
Копье Фритьефа скользнуло по краю щита Бьярни, уходя в сторону, а наконечник копья крестьянского парня скользнул в паре миллиметров от руки нашего ветерана!
Нифига себе! Да он же только что, чуть не пропорол Фритьефу предплечье на встречной атаке!
Дальнейшее напоминало сон. Нет! Дальнейшее напоминало старые-древние гонконгские боевики, где полупьяный мастер изображая с трудом стоящего на ногах человека разбирался с группой напавших на него бойцов-рукопашников.
— Слышь, — я дернул за рукав стоящего рядом Си́ндри, — ты где его нашел?
— Я же говорю, — ответил тот, не отвлекаясь от происходящего, — днем, на тинге. Он ходил, и чуть ли не каждого встречного спрашивал, где здесь берут в лид.
Да ну нафиг, пронеслось в голове, какой-то сюр. «Вас снимают скрытой камерой». Этот теленок сейчас уделает ветерана, полжизни, проведшего в боях и тренировках?
Еще минут пять или десять Фритьеф пытался достать новичка, а тот как-то нарочито неуклюже оборонялся, периодически чуть не цепляя на встречных контратаках соперника. Наконец не выдержал Сигмунд.
— Довольно! Остановитесь! Как там тебя… Бьярни? Ты нам всё о себе рассказал? Я не потерплю среди своих бойцов лжецов!
— Как можно! — прогундел ничуть не запыхавшийся парняга. — Я не врун! Мой отец дюже врунов не любит. Только попробуй соври, таких горячих навешает.
И он непроизвольно потрогал ухо.
— Откуда же ты так хорошо научился владеть копьем?
— Я же сказал — пожал плечами Бьярни, — дядька научил.
— А дядька твой кто? — не отставал Сигмунд, — Хольд? Хирдман?
— Не-е-е… Он пастух.
— Да откуда же?…
— Погоди, — остановил его Фритьеф, — у парня на самом деле техники никакой. Машет своим дрыном, почти что наобум. Зато реакция отменная. — Он усмехнулся, — И вынослив, что твой бык. Берем парня, будет толк!
Сигмунд поморщился, еще бы: «берем» прозвучало не от него.
— Ладно… Напомни, как зовут?
— Бьярни.
— А полностью?
— Бьярни Асмундсон, из Кора.
— Хорошо, Бьярни Асмундсон, — как отбывая надоевшую повинность заторопился поскорей закончить Сигмунд, — я беру тебя в свой лид дренгом, клянусь привести тебя к славе и богатой добыче, и не обделить при дележе.
— Славы нам не надо… — протянул парень из Кора, — а вот добыча ох как нужна…
Тут к нему шагнул Фритьеф, что-то прошептал на ухо, и Бьярни как был, со щитом и копьем рухнул на колено. Поскольку рука у него была занята, кулаком он в песок не упирался.
— Клянусь перед богами нашими быть твоим воином, форинг Сигмунд. Это… Буду за тебя биться и с битвы не сбегу и… в общем, ты форинг, не пожалеешь.
