Эйнар и бедолага Торольв, которого угораздило уже во втором бою получить больше всех, лежали сейчас на палубе, без сознания. Невысокий, но очень мощный Торольв продержался весь бой, и только потом, на глазах у всех он как будто выключился: глаза закатились, ноги подогнулись и он, безвольным кулем, свалился на землю там же, где стоял. Что случилось с Эйнаром я не видел. Замотанный тряпками по груди и животу он лежал сейчас рядом с Торольвом и в беспамятстве постанывал.
Си́ндри позади меня пытался грести левой рукой, пока его не отстранил Кнуд и не пристроил наблюдателем. Правая рука у приятеля была накрепко привязана к телу, это уже я постарался, вспомнив всё, что видел в фильмах: чтоб рану в плече не беспокоить.
— Что это было, форинг?! — Бо́лли, не снимая рук с весла, замершего по команде «Суши весла!», повернул голову к Сигмунду.
Корабль замер в дрейфе выйдя из устья реки. Старшие задумались, что делать дальше.
— Ты про что? — поинтересовался сидящий под носовым штевнем братец.
— Я про выходку твоего ближника, — Бо́лли кивнул на Фритьефа, — из-за него мы сегодня могли бы все погибнуть.
— Мы каждый день можем погибнуть, Бо́лли, — ледяным голосом проговорил Фритьеф, — ты…
— Подожди, Фритьеф, — остановил его властным жестом Сигмунд, — у хольда кажется претензии к его форингу? Так я слушаю, продолжай.
— У меня нет претензий к тебе, форинг, — «отыграл назад» волосатик, — у меня был вопрос.
— Повтори вопрос, хольд, я был занят размышлениями над дальнейшим планами, и возможно не понял его.
Хороший ход, оценил я, впрочем чему удивляться: Сигмунд сын Йоргена, а тот неплохой хозяйственник, и давно управляется с наемными работниками. Думаю, споры и претензии в этой работе не редкая забава, так что у сынишки была возможность набалатыкаться.
— Я спросил, что произошло во время боя перед домом бога людей. Твой ближник смял наш строй, буквально раскидал его. И если бы люди в этот момент атаковали… — Бо́лли попытался выдержать трагическую паузу, — многие из здесь сидящих уже бы отправились с валькириями.
— А разве не это цель настоящего походника? — удивленно поднял бровь Сигмунд, — Ты меня удивил, Бо́лли. Я постоянно слышу в песнях и сагах о желании настоящих воинов поскорей оказаться за столом Одина. Разве ты не такой?
Отлично сыграно, братан! И паузу подержал ровно столько, сколько потребовалось Бо́лли обдумать ту ситуевину, в которую его загнали, подготовить достойный ответ, вдохнуть воздуха…
И, не дав хольду сказать Сигмунд продолжил:
— Я вижу ты не можешь ответить… Не отвечай. А я ответ на твой вопрос дам. Фритеф принял вызов того человеческого бойца, что чуть не покрушил наш строй. И убил его!
— А что такое кричал твой младший брат твоему ближнику? — с ехидной рожей крысы Шушеры прищурился волосатик.
— Что за дела у моего ближника Фритьефа, с моим дренгом Асгейром можешь поинтересоваться у них самих. Это их дело. Единственное, что я не позволю, это моим бойцам убивать друг друга, пока мы в походе. Придем домой, распущу лид, тогда и выясняйте отношения, — Сигмунд повысил голос. — Это всем понятно?
Поднялся на ноги, обвел всех тяжелым взглядом, и потопал на корму.
— Кнуд, нужно какое-то место, чтоб нам отдохнуть несколько дней. Знаешь по близости?
Кормчий задумался.
— Если память не подводит, в дне или двух к северу должен быть узкий, далеко вдающийся в море мыс. Раньше там людей не было, там местность лесистая. Можно туда.
— А островов каких-нибудь безлюдных не знаешь?
— Отчего ж, — хмыкнул старик, — знаю. Но только до них идти дальше, они все на севере Вестлёнда.
— Тогда веди нас на этот мыс.
Путь занял все три дня. Шли не торопясь, на веслах. Происходящее помню смутно. Утром просыпался с тяжелой головой, заталкивал в себя жирную кашу и здоровенный ломоть мяса, потом пол дня ворочал внезапно потяжелевшим веслом. Днем приставали к берегу, что было уже необычно, снова ели, дремали часочек, и вновь перед глазами спина Бьярни, мерно наклоняющаяся вперед, откидывающаяся назад, плеск весел, качка… Изредка крики птиц, шум ветра, качка, плеск весел, спина Бьярни, ветер… «К берегу!».
На первой же стоянке после боя наш крестьянский увалень заставил меня размотать им же самим намотанную повязку на ребра, отодрать присохшую материю от раны, и промыть соленой морской водой. Как же я его при этом материл! Потом таже процедура повторилась и с головой, а затем Бьярни по очереди занялся Си́ндри, Фре́иром и всеми теми, кто не отказался от его помощи.
— Это матушка меня научила, — как бы оправдываясь, обронил он, когда черпали ложками вечернее хрючево.
— Хорошая у тебя матушка, — рассеянно заметил Си́ндри, пробуя потихоньку шевелить плечом.
— Хорошая, — кивнул парняга, — она деда моего на ноги поставила, когда того бык потоптал. Всегда говорила, чтоб выздороветь ранам нужна чистота и смена повязок, а доброму орку сон, много еды и вера в то, что от этой раны ему умереть не предначертано.
— Хорошо сказано, — кивнул Фре́ир, задумчиво глядящий себе куда-то под ноги.
* * *
К мысу, о котором говорил Кнуд мы добрались под вечер. Причудливое природное явление: узкий, весь поросший лесом с густым подлеском язык суши, протянулся далеко в море. С одной стороны он ограничивал широкий и, видимо, мелководный залив, с другой стороны катились неторопливые волны над темными глубинами. Сам мыс или полуостров, я даже не знаю, как его назвать, в длину имел с полкилометра, а в ширину, по большей части, метров сто, не больше. Со стороны залива, у самой оконечности, имелся короткий и узкий пляжик, к которому мы и прижали боком нашего верного «Ворона».
У меня сил хватило только чтоб поесть, забраться обратно на палубу и, завернувшись в плащи, провалиться в сон.
Зато утром я проснулся на удивление отдохнувшим. Солнце поднялось над водами уже довольно высоко, а меня еще никто не пихал в бок и не скрипел в ухо: «Подъём, лежебока, у мамки дома отсыпаться будешь».
Несколько «свертков» из спящих парней еще лежали поперек палубы, но большая часть команды уже бродила по берегу. Кто-то сидел у бездымного костерка, кто-то намывался, зайдя в воду по колено, из зарослей доносился стук топора… А с берега аппетитно тянуло кашей. Желудок тут же взвыл, пинком подкинул мою тушку на ноги. Блин, да я оказывается так оголодал, что сейчас целого кабана в одиночку заточу!
Сошел на берег по сходне… Сходне! С каких это пор?
— Проснулся? — на меня исподлобья уставился кашеварящий Кнуд. — Твои кореша уже целый котелок сожрали… Ладно, подходи прям к котлу, специально наварил много.
Вокруг котла сидели Хельги, Бруни и Эйрик, я присоединился к ним.
— Тролль тебя задери, Асгейр, — сморщился близнец, — ты хоть моешься? От тебя же несет как от человека!
