Выдвинулись. Нашли несчастных парней, видимо проклинавших судьбу за то, что перед таким эпичным боем оказались в ночном карауле, из-за чего и пропустили все «веселье». А потом и влетевшие в «вечные дежурные» как не имеющие ранений.
— Как тут?
— Норм, — хмуро отозвался Хальфдан, — разве что под вечер и утром мошкара достает. Видать дальше болотина.
— Вперед не разведывали?
— Не-а, — парень зевнул. — Фритьеф ничего такого не говорил.
— Ну ладно, давайте в лагерь.
— Вот что, — повернулся к нам Снор, когда смена растворилась в лесу, в направлении корабля, — хоть Фритьеф ничего и не говорил, а разведать что там дальше все-таки надо. Асгейр, стой тут, а мы с Ойвиндом пройдемся.
— А давай и я с вами? — мне с самого утра жутко хотелось какой-то деятельности. Видимо организм за прошедшее время неплохо отдохнул и восстановился.
— А кто наших предупредит если что? — сурово взглянул на меня Снор.
— Да ладно тебе, — подмигнул ему Ойвинд, — не строй из себя сурового вождя, тебе не идет. Если что, мимо нас не пройдут. Мы с тобой задержим, а Асгейр метнется предупреждать.
Снор похмурился немного, но видно больше для порядка:
— Ладно, пошли. Ойвинд, вправо, Асгейр — давай левее, так, чтоб постоянно меня видеть.
Таким макаром прошли метров двести вперед и уперлись в заболоченный участок. До этого берег, возвышавшийся метра на полтора над водой, тут понижался, да так, что при сильном волнении волны наверняка захлестывали. Дальше, на сколько хватало взгляда меж деревьями нет-нет да и блестели лужи, пласты мха раскинулись широким ковром, наталкивая на мысли о черной топи под собой. И полностью отсутствовал подлесок, благодаря чему лес просматривался на большое расстояние.
— Отличное место! — удовлетворенно кивнул Снор. — Здесь и надо пост делать. А то там, где до этого парни стояли, нужно десяток караульщиков держать чтоб враг не просочился.
Скука давила. Я посидел с парнями с полчасика, затем собрал арбалет, осмотрел, проверил работу креплений, запорного механизма, пальцами прощупал тетиву… Разобрал. Блин чем еще заняться?
С согласия Снора отошел шагов на десять назад в лес, поотрабатывал работу пары щит-копье. Потом щит-топор. Потом покидал копье в дерево.
Подошел Ойвинд, обозвал «олухом сухопутным», и что копье не метают, дал одну из своих сулиц. Кидал в дерево, пока плечо не загудело. Эх, хорошо! Блин, сколько же я не тренировался? Да с самого отплытия! Не-е-е… решил сам для себя, так дело не пойдет. Эдак всё, чему ранее научился, можно забыть. Вот точно, теперь каждое утро буду делать зарядку! И пофиг на то, кто что скажет!
Уставший и довольный вернулся к мужикам.
— Ну что, размялся? — Ойвинд сидел, привалившись к дереву, лицом к болоту.
Снор, неподалеку разминал ноги.
— Ага, — кивнул я. — Слушай, Ойвинд, а ты не в курсе, чего орали люди?
— Когда?
— Ну помнишь, когда сдаваться начали, пока их Фритьеф не порубал. Да и вообще, кто-нибудь знает, что они говорят?
— Да чего-чего, — хмыкнул хольд позевывая, — кричали «Сдаемся», «Пощадите».
— А ты знаешь язык людей?
— Так, — поморщился Ойвинд, — на самом деле немного. Когда начинал в походы ходить, хотел выучить, а потом…
Он махнул рукой.
— Что потом?
— Асгейр, — к нам подошел Снор, — а ты знаешь язык овец? Или коз?… Ах, да ты же рыбак! Может ты знаешь язык рыб?
— Рыбы молчат, — насупился я, — но смысл я уловил… А ты, Снор, знаешь человеческий язык?
— Пару слов буквально.
— Хм, и что? Никогда не интересно было узнать?… Впрочем, о чем это я? — проговорил под нос, — Если ты людей сравниваешь с овцами…
— Асгейр, ты вроде нормальный парень, — проговорил Ойвинд, — я никогда не разделял мнение Бо́лли о тебе, но временами и мне кажется, что ты с чудинкой. Люди, это такие же овцы и козы. Только с одних мы берем молоко, шерсть, мясо и шкуры, а с других — добычу и рабов. Но и те и другие нужны затем, чтоб наши семьи не голодали, чтоб дети могли вырасти, и сменить нас на этом пути. И запомни, парень, чем раньше ты поймешь это, тем легче тебе будет дальше… — он усмехнулся, — Помню я, когда отец приказал первый раз овцу зарезать, я тоже чуть не рыдал… Правда потом с удовольствием ел ее мясо.
— Точно! — поддержал его Снор. — А у нас был поросенок, звали его Шустрым… И когда перед Йолем отец сказал, что пришел его черед, я чуть было на отца не бросился… Тебе, Асгейр, надо быстрее взрослеть. Прими это как данность, от богов нам завещанную: люди — тот же скот.
Блин, офигенная философия! Я вспомнил девчонку, что бросилась на меня с вилами, и молодого, еще безусого парня, что я подстрелил на стене… Не, ребята, не могу я их как скот воспринимать…
— Слушайте, а вообще, кто-нибудь язык людей знает?
Хольды переглянулись.
— Спроси Кнуда, — посоветовал Ойвинд, — кажись он когда-то знал. Может еще не забыл, старый пропойца.
Глава 20 Юг или север? Или…
— Слушай, Кнуд, — подошел я к старику после смены с караула, — говорят, ты язык людей знаешь?
— Кто говорит? — напрягся кормчий, переквалифицировавшийся в кашевара.
— Ойвинд сказал, — пожал я плечами, — да ты не дергайся, я хотел попросить тебя, чтоб научил.
— А-а-а… малыш Ойвинд, — протянул, расплываясь в улыбке старик. Тут же поправился. — Это для меня он «малыш», усек? Я его еще дренгом помню, он в первый свой поход со мной ходил… А зачем тебе язык людей?
— Ну… — замялся я, — хочу понимать, что они говорят.
— Зачем? А впрочем… мне-то какая разница? Время твое, а мне не сложно. Пивка хорошего в порту нальешь старику, и будем считать, что квиты.
С того момента прошла почти неделя. Раненые выздоравливали, всё же офигенная у орков регенерация. Си́ндри, которому плечо пробили насквозь, начал потихоньку разрабатывать руку. Эйнар и Торольв поднялись на ноги, ходили и по всему, шли на поправку.
Каждое утро я начинал с зарядки: разминка, отжимания-приседания, вместо бега — бёрпи. Иногда присоединялся Си́ндри или Бьярни, иногда устраивали спарринги на копьях или топорах. Естественно, увидев такое, Фритьеф нас, как самых здоровых, припахивал через день в караулы, разводя в разные смены.
— А-то вы и на дежурстве железом звенеть будете, — ворчал ветеран.
И каждый день я занимался с Кнудом. Язык людей был не сказать, чтоб сложным, современный мне русский или английский языки куда как сложнее. Тем более, когда мозги, после периода очередного длительного «неиспользования» со скрипом заворочались, завращались шестеренками, очищаясь от «ржавчины» и, наконец начали работать в полную силу, процесс усвоения пошел шустрее. К тому же это не первый «иностранный язык», который я осваивал в своей жизни.
