Эти компании стремятся получить выгоду из креативности, но, к сожалению, большинство идей – всего лишь мимолетные вспышки. Первостепенная задача – поддерживать этот огонь, чтобы превратить инновации в норму жизни. В книге «Похищая огонь» рассказывается, как компания Google создала рабочее пространство, где искусственно стимулируется важнейший элемент творческого процесса – поток сознания.
Основополагающая идея проста: если вы хотите использовать поток сознания сотрудников, организуйте его в рабочем помещении. Google занимается этим серьезно, постоянно меняя рабочие места, чтобы они казались продолжением внешнего мира. Из одной части кампуса в другую можно добраться на велосипеде, в автобусах компании есть доступ к wi-fi, на обед подается высококачественная органическая пища, а иерархия в отношениях начальников и подчиненных, которая мешает беспрепятственному обмену идеями, практически отсутствует.
Однако все эти удобства помогают лишь до определенной степени, так как поток сам по себе не гарантирует креативности. Котлер и Уил говорят в основном о том, что они называют «измененными состояниями», которые существенно отличаются от привычных состояний сознания. Их можно достичь разными способами, от приема ЛСД до купания в камере сенсорной депривации, медитации и участия в религиозных ритуалах, но результат всегда один – экстаз. Это слово образовано от латинских корней, которые означают «вне» и «находиться». Иными словами, человек в таком состоянии помещен за пределы обычного ощущения себя. Он свободен, ничем не скован, счастлив – и продуктивен. «Похищая огонь» – книга о попытках Кремниевой долины монетизировать экстаз.
Google на своих рабочих местах создает условия для медитации: это дает сотрудникам возможность умиротворить и расширить свое сознание. Но, несмотря на состояния опьянения, потока, экстаза, а также на медитацию и осознанность, креативность неуловима. В 2013 году одна разрозненная группа одаренных людей, пытаясь придумать, как решить наиболее актуальные проблемы, организовала проект «Взломать креативность» (Hacking Creativity), «самый масштабный в мире мета-анализ творческого потенциала». Они считали, что, если понять природу креативности, будет возможно все.
С этой целью они проанализировали более тридцати тысяч научных работ о творчестве и опросили сотни людей, «от танцоров брейк-данса до цирковых артистов, поэтов и рок-звезд». К 2016 году у них получилось сформулировать два вывода.
Во-первых, творческие способности необходимы для решения сложных задач, с которыми нам часто приходится сталкиваться в нашем окружающем мире. Во-вторых, попытки научить креативности практически никогда не бывают успешными. Тому есть простое объяснение: людей пытаются обучить навыку, когда на самом деле нужно работать с образом мышления.
«Хакнуть» метареальность оказалось невозможно. «Хак» в программировании – это вторжение, эквивалент реального проникновения со взломом. Творческие люди так не делают. То, что происходит с ними, больше похоже на эволюцию: что-то новое открывается для них, принимая впоследствии форму картины или музыкального произведения. Эволюция креативна. Длинная шея жирафа, способность хамелеона менять цвет, наши собственные полезные особенности – например, противопоставленный большой палец руки – результат изобретательности Природы. Оперируя в сфере бесконечных возможностей, эволюция шаг за шагом формирует целое существо точно так же, как мы с вами восстанавливаем в памяти, как звучат «Путники в ночи» Синатры.
Каждая форма жизни обращается к метареальности через эволюцию, используя свой творческий потенциал постепенно и упорядоченно. Даже самые, на первый взгляд, странные создания – не просто набор как попало собранных вместе признаков. Все в них очень тщательно подобрано для успешной конкуренции с другими существами в той или иной среде обитания.
Каждое утро гигантский муравьед, живущий в Центральной и Южной Америке, отправляется на охоту за муравьями. Эволюция отлично подготовила его для этой цели – выкапывать насекомых из-под земли. На его передних лапах растут длинные когти, с помощью которых он легко откапывает колонии муравьев или термитов. У него шестидесятисантиметровый липкий язык, который помогает ему затаскивать добычу в рот.
Все эти приспособления на удивление специфичны. Даже его челюсти были уменьшены, потому что крупные только помешали бы ему забираться в узкие ходы муравейников и термитников. В то же время ни один человек не пожелал бы оказаться в таком эволюционном тупике. Чтобы выжить, гигантскому муравьеду требуется до 30 тысяч муравьев в день, и из-за недостатка питания ему приходится спать примерно 16 часов в сутки.
Всеми любимая большая панда – тоже тупик. Хотя панда – медведь, причем один из самых первых, ей не повезло иметь неправильно устроенный желудочно-кишечный тракт, который, в отличие от пищеварительных систем других видов медведей, способен переваривать только листья бамбука. Почему у большой панды не развилась всеядность? На такие вопросы эволюция не отвечает. Тот или иной признак возникает, и он либо способствует выживанию, либо нет.
Мы люди, а значит, мы можем усилием разума вернуться на этот квантовый уровень, где количество возможностей бесконечно больше, чем в конце процесса сотворения.
Человеку разумному удалось избежать всех тупиков на своем пути, включая те, в которых застряли братья-приматы. Наши ближайшие родственники среди животных – горилла и шимпанзе, но, вопреки распространенному мнению, мы произошли не от них. Наш с шимпанзе последний общий предок жил, по последним подсчетам, примерно 13 миллионов лет назад, после чего наши эволюционные пути разошлись. Из одной ветви получились гориллы, шимпанзе, орангутаны и их родственники, а из другой – наши предки гоминиды.
И мы, и шимпанзе – современные виды. Интересно, что генетическая эволюция этих обезьян в два или три раза сложнее нашей. На этот процесс повлияли два фактора. Во-первых, шимпанзе передают по наследству в два раза больше случайных мутаций, чем люди (ребенок человека в среднем наследует примерно 70 новых мутаций). Во-вторых, в генетике есть понятие «эффект бутылочного горлышка», которое означает максимальное сокращение популяции и как следствие сокращение количества доступных генов. Это приводит к меньшему числу мутаций, из-за чего вид не приобретает новых характеристик. Согласно данным генетики, за миллионы лет шимпанзе прошли через три бутылочных горлышка, которые сократили их генофонд, а люди – только через одно, во время миграции из Африки 200 тысяч лет назад. Пройдя через это горлышко, наш вид распространился по всему земному шару.
В связи с этой информацией возникает загадка, которую нельзя решить, просто изучая генетику: почему у шимпанзе не возникло самоосознания, хотя мутаций у них вдвое больше? Стоит отметить, что самоосознание не эквивалентно разуму. Последние исследования приматов показывают, что уровень интеллекта шимпанзе намного ближе к человеческому, чем считалось раньше. Приматолог Франс де Вааль обнаружил, что точка зрения, согласно которой орудия труда – уникальное достижение человека, кажется все более безосновательной. «Есть и заявления об отсутствии у обезьян «теории разума», которые тоже становятся менее убедительными. Апелляция к культуре, утверждения, что только человек может формировать социум – ничего из этого не подтвердилось», – пишет ученый.
