Это так забавно.
Это так возбуждает…
Я сама не понимаю, в какой момент вторая рука присоединяется к исследовательской деятельности первой.
Я его глажу, трогаю, царапаю, упиваясь ощущениями коротких волос под пальцами, жара кожи, насыщенного аромата мужского парфюма, чистого тела… И еще чего-то. Того, что у меня всегда на подсознании будет ассоциироваться с ним. С моим первым мужчиной. То, от чего непроизвольно выделяется слюна.
Мне хочется попробовать на вкус его кожу. Вон там, возле уха. И я тяну, силой тяну своего послушного зверя ближе, сажусь удобней, обхватывая его разведенными ногами.
Он не сопротивляется и не торопится отвечать. Просто шумно дышит, упирает массивные ручищи по обе стороны от меня в столешницу.
А я, наконец-то, добираюсь до цели.
И мягко прихватываю сначала губами, а затем и зубами вкусный, невероятно привлекательный для меня сейчас участок кожи возле уха.
Зверь мой крупно вздрагивает, дышит все тяжелее, ладони на столе сжимаются в кулаки. Здоровенные такие. С побелевшей кожей на костяшках.
Я это все отмечаю. Я же исследователь, упоминала уже об этом? Вот и исследую реакции. Его.
И свои.
— Не можешь? — добавляю градуса, шепчу в ухо, подпуская в голос хрипловатых чувственных нот. Или они сами? Без моего участия?
— Не могу, Клубничка… — тут же выдыхает он, коротко прижимается к моему плечу горячим лбом. Такой послушный… А я хочу узнать границы своей воли. И границы его терпения. Вот такой исследовательский у меня интерес.
— Не могу больше, — добавляет тихо Зубов, а через мгновение я понимаю две очевидных в своей простоте вещи: его губы на моей коже заставляют дрожать даже сильнее, чем его поцелуи до этого. И второе — границы исследованы. Полностью.
Зубов опускает меня на столешницу, опираясь на локти, замуровывая своим мощным телом в клетку, и жадно целует шею, беззащитное горло, оголенное плечо, лижет, прикусывает, как зверь свою самку, с предупреждающим ласковым рычанием, показывая, что будет нежен. И приказывая подчиниться.
И…
Черт с ним. С исследованием. Потом, как-нибудь.
У меня в крови гуляет шампанское и коньяк, чуть-чуть, как раз в той дозе, что расслабляет и позволяет отпустить себя.
И я отпускаю.
В конце концов… Ну я же не железная. Я до сих пор по ночам иногда просыпаюсь от фантомных ощущений его горячих рук на своей коже, от хриплого шепота: «Клубничка моя…».
Он — мой первый мужчина. Мой, так уж сложилось, единственный мужчина.
Моя первая и, тоже так уж сложилось, единственная любовь.
Наверняка, я совершаю ошибку…
Но ее так сладко совершать! И так хочется это сделать! И он — такой покорный и настойчивый. И в этот раз ласковый, добивающийся своего не бешеным напором, а нежностью, зацеловывающий меня до изнеможения…
Пусть будет ошибка.
Плевать.
Я крепче сжимаю руки на мощной шее своего первого мужчины, таким образом давая понять, что позволяю в этот раз все, о чем он так сильно просит.
И Зубов этот момент не упускает, конечно же.
Поцелуи становятся напористей, теряют свою нежность, приобретают горячность и страсть.
Это — новый уровень, новая ступень.
Новые наши эмоции.
— Клубничка моя… — шепчет он, а у меня слезы на глазах.
Потому что этот хриплый шепот переносит меня на несколько лет назад, туда, где я была еще его глупой маленькой Клубничкой, доверчиво пришедшей в гости к взрослому мужчине и первой признавшейся в своих желаниях.
Она не думала о будущем, эта наивная девочка. И была так счастлива!
Я хочу сейчас быть прежней! Хотя бы ненадолго.
Моя блуза, красивая, шифоновая, надетая в честь праздника, имеет широкий ворот, который удобно спускать с плеча. А вот снимать ее неудобно. Зубов и не собирается, судя по всему.
Ему вполне хватает юбки.
Широкой, плиссированной, легко задирающейся к голове.
Он проделывает это все неторопливо, но получается быстро. Буквально в два движения я оказываюсь перед ним голой.
Снизу.
Он смотрит, выдыхает, облизывает губы… А меня дрожь бьет от воспоминаний, как он делал мне хорошо когда-то этими губами.
Вообще, все происходящее сейчас как-то двоится в подсознании, словно мы с Зубовым одновременно занимаемся любовью не только в настоящем времени, но и там, в далеком прошлом. Именно тот, окончательный раз, которого у нас не сложилось.
Его, помнится, вызвали куда-то звонком…
И наша ночь осталась незавершенной. Растянулась на года.
И вот теперь… Это словно финал. Итог творящегося между нами безумия.
— Красивая такая, Клубничка, — шепчет он, неожиданно мягко проводя по половым губам жесткими подушечками. Я чувствую, как он размазывает влагу, сначала по мне, ритмично касаясь клитора и одновременно чуть-чуть погружаясь пальцами.
Это так… Так… Я не могу даже слов найти, чтоб обозначить. Развратно? Горячо? Правильно? Бесстыдно? Все вместе. Определенно, все вместе.
Я вздрагиваю и сжимаюсь от каждого касания, каждой, самой маленькой, ласки.
И, не отрываясь, смотрю в его лицо. И схожу с ума вместе с ним.
Зубов оставляет на мне одну ладонь, второй вытаскивает из кармана презерватив, прикусывает обертку зубами.
Я смотрю.
Я никогда не видела ничего эротичнее.
Шелестит молния, шелестит обертка…
Подготовился… Или постоянно носит? А мне есть до этого дело? Нет. Определенно нет.
Его пальцы не устают ласкать, волнами проходит по телу предвкушение удовольствия…
Невольно выгибаюсь, прикусываю губу, и в следующий момент Зубов опять на мне, опять лицом к лицу. Его взгляд серьезен и жаден. Он… Он словно команды ждет?
— Давай уже, — выдыхаю сквозь зубы и нетерпеливо бью пятками по спине.
— Не торопись, — усмехается он, — успеешь оседлать.
Я хочу ответить, что уже. Уже оседлала. Но в этот самый момент Зубов издевательски медленно начинает погружаться в меня.
И… И он очень предусмотрительный, мой первый мужчина. Очень опытный. Потому что его жесткая ладонь запечатывает мне рот именно в то мгновение, когда я вскрикиваю. Несдержанно и жалобно.
Я и забыла, насколько он большой! И насколько это круто: чувствовать в себе мужчину! Это… Это что-то невероятное!
Невозможно сдерживаться. Потому и вскрикиваю, моментально позабыв, где мы находимся.
А вот Зубов, похоже, помнит.
