– «Философский сад» храма Реандзи, где мы с вами сегодня встретились, господа! – Осама слегка откинулся назад. – Признайтесь, Андрей-сан, что вас гораздо больше, чем вашего отца, удивило назначенное мной место встречи! Удивило и, рискну предположить, даже несколько встревожило, не так ли? Нынче это очень безлюдное, малопосещаемое место. А молодость более подозрительна, нежели более опытная зрелость! Признайтесь, Андрей-сан!
Берг-младший неопределенно пожал плечами, но возражать не стал.
– А между тем в моей «причуде» не было никакого коварства! И ваш отец, как мне кажется, понял это раньше вас, Андрей-сан! Все дело в философии нашего бытия! Пятнадцать камней, один из которых не виден ни с одной точки сада! Однако стоит сделать несколько шагов по помосту, и «невидимый» камень, словно по волшебству, появляется – то тут же «исчезает» другой… Я некоторое время, простите, позволил себе понаблюдать за вашей реакцией на этот феномен, Андрей-сан! И, признаюсь, получил искреннее удовольствие, видя вашу реакцию!
– Да, я впервые был в «философском саду», господин Осаму, – чуть смутился Берг-младший. – И меня поразило искусство тех, кто придумал это…
– Эта пространственная игра напоминает мне наши встречи за последние двадцать лет, господа Берги! Тогда в Шанхае, выслушивая отказ вашего отца от сотрудничества, я принял это, можно сказать, как должное. Я словно пребывал в «философском саду» и видел четырнадцать камней. И, не замечая с той пространственно-временной «точки» пятнадцатого, счел ваши аргументы в пользу отказа исчерпывающими. Но вот прошло некоторое время, и мы все переместились в некоторую иную точку пространства. Скажем, из Шанхая сюда, в Киото. И здесь тоже ясно видны четырнадцать камней – но нынче в поле моего зрения попал и тот, «невидимый» из Шанхая! Скажу вам честно: если бы этот пятнадцатый камень оказался у меня на глазах в Шанхае – вряд ли я ушел тогда от вас с пустыми руками, Илья-сан!
– Вы сегодня говорите как оракул, – сдержанно улыбнулся Берг-отец. Однако что-то в тоне японца заставило его внутренне напрячься, и пустая чашечка из под саке предательски звякнула, задев миску. – И в то же время в вашем голосе я слышу печаль…
– Вы правы, господин Берг: я терпеть не могу выкручивать руки. Даже старым друзьям, – согласился Осаму. – А вы меня заставляете это делать… Что ж, извольте!
Японец вынул из внутреннего кармана пиджака объемистый бумажник и начал выкладывать из него фотографии. Фотоснимки ложились парами, как сложный пасьянс.
– Это ваш отец, Михаил Берг, приехавший в Японию из России в девяностые годы прошлого века. Рядом с ним снят его шеф из генерал-квартирмейстерской службы Генштаба России полковник Архипов. Полковник – один из «отцов» русской разведки, надпись на обороте: Архипов и агент Агасфер. Этот агент был завербован в Петербурге, его деятельность была ознаменована там разоблачением сразу нескольких иностранных разведчиков, работавших в русской столице. В том числе и японских. Потом Агасфер был переброшен в Иркутск – это русский город в Сибири, Андрей-сан. Он проработал там недолго, но успел занести в свой послужной список как минимум трех резидентов Кансейкеку
[12], разоблаченных с его помощью и высланных позже из России. А вскоре Агасфер с документами немецкого предпринимателя Берга перебрасывается в Японию…
Осаму взял в руки вторую пару фотографий.
– А это ваш отец в Токио, он сфотографирован с группой предпринимателей и журналистов во время японо-русской войны. Слева от него – французский журналист Бришо, выполнявший роль связного при русском резиденте Генерального штаба. В Токио, Андрей-сан, наш Агасфер тоже прославился: он спас от разоблачения русского газетчика Краевского, проникшего в страну под личиной американца Перси Палмера. Позднее Краевский опубликовал серию разоблачительных газетных материалов, нанесших международному престижу Японии невосполнимый урон. Но на Агасфера Кансейкеку обратила внимание тремя годами позже – в то время он уже плотно работал с архиепископом Николаем Японским. Но с делом Палмера его тогда не смогли связать… Несколько лет спецслужба «вела» Агасфера, как и всякого прочего иностранца, должен заметить. Вела – но не могла добыть доказательств его антияпонской деятельности. Видимо, мы были очень близки к этому, но ваш отец, Андрей-сан, предпринял гениальный ход! Предвидя возможное разоблачение и арест, он дал себя завербовать – не сомневаюсь, с согласия своего русского шефа! И благополучно уехал в Шанхай. Думаю, что это было частью задуманного русской разведкой плана передислокации Агасфера в Китай.
– Даже если то, что вы говорите, – правда, я не понимаю, какое я имею отношение к делам моего отца, Михаила Берга, господин Осаму! – возразил Берг-старший. – Я был в те годы слишком мал, чтобы сгодиться на роль помощника шпиона!
– Терпение, господа! Терпение! – Японец подровнял пальцами третью пару фотоснимков. – В Шанхае Михаил Берг легко влился в русскую диаспору, обрел нужные связи и положение в обществе. Заметьте – с помощью Кансейкеку! И при этом продолжал работать на русскую разведку. И в двадцатые годы принял деятельное участие в поисках следов части золотого запаса Русской империи, вывезенного на Дальний Восток адмиралом Колчаком. А также казны барона Унгерна, позже казненного большевиками. К сожалению, я не могу в данный момент точно сказать – на большевиков ли работал Агасфер в то время. Но несомненно одно: его деятельность носила ярко выраженный антияпонский характер! К этому времени относится и мое знакомство с вами, Илья-сан! И с вами – взгляните на фотографию!
Осаму передвинул ближе к собеседнику фотоснимок, на котором были изображены он сам, Михаил Берг, довольно крепкий еще старик с небольшой бородкой-шкиперкой, Илья Берг, двадцатилетний молодой человек, держащий на руках младенца в матросском костюмчике.
– Агасфер, его сын и внук на одной фотографии, – хохотнул Осаму. – Надо же – целая династия русских шпионов, опекаемых в то время старшим цензором Кансейкеку!
– Именно в то время вы становитесь деятельным помощником вашего отца, господин Илья-сан! Он постепенно передает вам свои знания, навыки, свои связи в Шанхайском сеттльменте
[13]. Надо ли напоминать вам, господин Берг, что русская диаспора в сеттльменте в двадцатые годы превысила пятнадцатитысячный рубеж и кишмя кишела агентами Коминтерна? Последним детищем вашего отца стала организация на территории сеттльмента Международного детективного бюро Берг & Берг. Сам старейшина клана, Михаил Берг был авторитетной «вывеской» этого бюро и его мозгом, а Илья Берг – движущей силой. А вот и еще один фотоснимок – на нем вы запечатлены с двумя ближайшими помощниками красного командарма Блюхера.
