* * *
Диспетчер КДП Игорь Рябухин взял мощный бинокль, привстал со своего рабочего места, глянул на перрон и сообщил РП:
– Последних пассажиров к «Эрбасу-330» ведут…
Руководитель полетов Мишарин, не отрываясь от монитора на своем столе, стоящем чуть позади диспетчерского пульта, кивнул и тут же поинтересовался:
– Московский эрбас в расписании?
Рябухин опустил взгляд на журнал перед собой, проверил запись.
– На десять минут против расписания с вылетом задерживается, Анатолий Петрович… Догонит – за восемь-то с половиной часов!
– Догонит, – согласился РП. – Игорь, пока суд да дело, давай с «конфликтом» разберись – хабаровский и владивостокский боинги одновременно к нашему кругу подходят…
«Конфликтом», или «конфликтной ситуацией» на сленге аэронавигации именуется опасность сближения в воздухе двух или более самолетов. Они, как известно, летят в небе не где угодно, а строго в границах невидимых воздушных трасс, или коридоров. Внутри этих трасс, уже в вертикальной плоскости, есть разделение движения по высоте; на одной трассе может идти одновременно сразу несколько самолетов – но каждый на своей высоте, на своем эшелоне, строго определенном диспетчером воздушного движения.
Возникают же «конфликты» – если не брать во внимание всевозможные ЧП – чаще всего вблизи аэродромов, где пилоты меняют высоту и направление полета для посадки или после взлета.
Собственно говоря, ситуация, привлекшая к себе внимание руководителя полетов Южно-Сахалинского аэропорта, «конфликтной» еще не стала. Просто компьютер с непостижимой для человека быстротой просчитал и сопоставил векторы движения двух приближающихся к острову больших самолетов. И «увидев», что без изменения скорости или высоты движения боинги сблизятся на критическое в авиации расстояние менее 10 километров, поспешил «вывесить» на своем мониторе тревожную метку.
Умные бортовые системы предупреждения столкновения в воздухе – TCAS, установленные на обоих лайнерах, уже начали свое невидимое и неслышимое взаимодействие между собой. И начали выдавать – каждая своему – воздушным судам команды на изменение параметров полета. После расхождения самолетов до безопасного расстояния TCAS доложила экипажам о завершении процесса, а те, в свою очередь, доложили диспетчеру. И полет продолжился уже под его руководством.
Когда компьютеров еще не было, одним из постоянных инструментов воздушного диспетчера была навигационная линейка, с помощью которой производились расчеты высоты и скорости. Нынче диспетчер делает несколько «пассов мышкой», и компьютер послушно выдает те или иные варианты развития ситуации в воздухе в пределах от мгновений до десятков минут. И человеку «всего лишь» остается выбрать наиболее оптимальный – и для безопасности, и для комфорта пассажиров.
Игорь Рябухин отложил бинокль и взялся за свою мышку. Об эрбасе, пока неподвижно стоящем на стоянке перрона, можно было пока забыть. Разрешение на запуск двигателей, руление на взлетно-посадочную полосу и на взлет давал диспетчер старта, а до этого было не менее 10–15 минут. Вполне можно грамотно «развести» в воздухе не две пары, а десятка два самолетов.
В течение минуты-двух оптимальное решение для разрешения «конфликта» было найдено, пилоты получили и подтвердили получение команд, и в КДП опять стало тихо. Рябухин снова взялся за бинокль, разглядывая единственный пока самолет на перроне – эрбас авиакомпании «Росавиа», готовящийся к долгому полету через всю Азию и половину Европы.
– И чего это Гордеева сама решила пассажиров довести до трапа, Анатолий Петрович? – подивился вслух Рябухин. – Мне кто-то говорил, что ее с любимого стула на регистрации стронуть – целая проблема!
Мишарин хотел было сделать молодому диспетчеру въедливое замечание насчет вредности любого отвлечения от порученного дела, но тут же передумал. Игорь – толковый и думающий парень. Асом-диспетчером его, конечно, пока не назовешь, однако предпосылки к этому есть, и серьезные. К чему понапрасну обижать человека? Бить по рукам за то, что он интересуется всем, что связано с воздушным лайнером, который совсем скоро отправится в полет? А в каждом таком полете важна любая мелочь – пусть даже «нештатное» появление возле самолета человека, к авиации совершенно равнодушного.
Да и совсем по-стариковски это будет, окончательно решил про себя Анатолий Мишарин. И даже почему-то развеселился от этой мысли: полный возрастной полтинник, взрослые дети и даже внук – а он в старики записываться не спешит!
Впрочем, веселье не помешало ему тут же отреагировать на сообщение пилота первого идущего на посадку боинга из Хабаровска о замеченных им «засветках» на маршруте. Так в авиации называют белые пятна на самолетном локаторе, означающие наличие вблизи насыщенного водой кучево-дождевого облака. Очутившись неожиданно в таком облаке, самолет оказывается в пресловутой зоне турбулентности, столь «любимой» всеми пассажирами. Дополнительное сопротивление воздушного пространства, сквозь которое вынужденно «прорывается» самолет, создает для него и двигателей лишние нагрузки. Лучше, конечно, таковых избегать – поэтому пилоты, заметив на экране радиолокатора «засветки», через диспетчера предупреждают о них своих коллег. И те обходят грозовые облака.
«Засветка» была прямо по курсу идущего следом за хабаровчанином приморского боинга. Мишарин уже открыл было рот, чтобы дать Игорю совет, но увидел, что опоздал: тот уже передавал на второй боинг предупреждение о грозовом облаке и давал команду для его обхода.
В общем, скучать в КДП никогда не приходилось, и рабочие смены диспетчеров по этой причине проходили всегда как-то незаметно, в некоем ускоренном темпе. Вот и нынче, «разруливая» всякие мелочи в воздушной зоне своей ответственности, они быстро провели время до того момента, как московский рейс укатился по рулежке до ВПП, в ее конце развернулся. И в динамиках тут же послышался негромкий голос его пилота:
– Южно-Сахалинск-Старт, доброе утро. Росавиа Двадцать-Двенадцать к взлету готов!
Диспетчер старта тут же откликнулся:
– Росавиа Двадцать-двенадцать, приветствую. Южно-Сахалинск-Старт. Взлет разрешаю!
Неслышно за стеклами КДП, но вполне наблюдаемо отсюда взвыли на пределе мощности целые табуны лошадей, спрятанные в турбинах эрбаса – за самолетом тут же поднялась пыльная буря. Тотчас белое пятнышко на краю ВПП, преследуемое поднятой звероподобными турбинами фирмы «Роллс-Ройс» пыльной тучей, двинулось с места и, ускоряясь, помчалось по серым плитам. Где-то напротив застекленной вышки КДП пыльное облако в изнеможении отстало, а лайнер весом в 200 тонн легко оторвался от полосы и круто полез в небо.
– Южно-Сахалинск-Круг, Росавиа Двадцать-Двенадцать взлет произвел!
Самолет уже почти исчез из поля зрения, а ему вслед по радио донеслось:
– Росавиа Двадцать-Двенадцать, Южно-Сахалинск – Круг, – включился в воздушный диалог Игорь Рябухин. – По схеме Бикур-Один-Альфа набирайте эшелон 360, пересечение эшелона 140. Доложите Хабаровск-Контролю на 129,4. Контролирую по вторичному. Счастливого пути!
