Многие утверждали, что первопричиной конфликта была не сама нештатная посадка не то, что имело место позже, а язык заслуженного летчика. И что промолчи он на последовавшей «разборке полета» – ничего и не случилось бы. Но Климович не промолчал, и в ответ на резкую реплику Сурена – надо было, мол, позвонить ему, посоветоваться еще раз – довольно ехидно отрубил, что методика кавказских цеховиков, которую кое-кто пытается насадить и в славянском городе Москве, для него неприемлема.
Потом у Климовича началась полоса неприятностей, организованных мстительным Суреном. И в результате летчик сначала потерял престижные «длинные» рейсы, а потом и саму работу в компании.
– Погоди, Толя! – попросил Малашин. – Погоди: ты полагаешь, что я напрасно трачу деньги компании, вместо того, чтобы попытаться довезти умирающего до Москвы?
– Не передергивай, командир! Не понимаешь, о чем я толкую? У нас же спутниковая связь, возможность позвонить куда угодно! И диспетчер якутский все равно сообщит о чепэ в компанию. Взял бы и опередил его! Позвонил бы Сурену сам: так, мол, и так. Хочу посоветоваться, уважаемый господин Вартанян. И все, Виталя! Поломался бы наш коммерческий босс для вида и дал бы добро!
– Толя, в моей должностной инструкции четко расписано – какие решения в компетенции командира самолета, а какие нуждаются в согласовании с начальством. И хватит об этом, понял? Давай лучше бери управление и рули на посадку!
– Есть принять управление, командир! – скривил губы Верочкин.
* * *
– Товарищ подполковник, Москва по скайпу стучится.
Дворкин открыл глаза и тут же скривился от спазма шейных мышц. Проведя бессонную ночь в передвижной техничке якутского Управления «К», он и под утро отказался пойти отдохнуть пару часов в гостиницу. Техничка стояла в трехстах метрах от дома, в который вчера переселился Самсонов, вызывая подозрительные и недовольные взгляды респектабельных обитателей тихого элитного коттеджного поселка. Дворники и охранники ближайших домов даже пытались заглянуть внутрь, однако стекла зазеркалены были качественно и, кроме собственных недовольных физиономий, любопытствующие ничего внутри салона разглядеть не могли.
Местных псов обмануть кажущейся необитаемостью автомашины оказалось невозможно. Двое дежурных техников и московский подполковник прямо-таки замирали, едва в улочке появлялись местные аборигены с четвероногими любимцами на поводках и без таковых. Однако собаки, очутившись возле микроавтобуса, начинали настороженно прислушиваться и принюхиваться, а вслед за этим поднимали истошный визг и лай.
Дворкин пересел к откидному столику, на котором стоял раскрытый ноутбук, щелкнул мышкой по зеленой иконке «Ответить с видео».
– Не спится, Отто Валентинович? Здравия желаю!
Зинкявичус вгляделся в экран и хмыкнул:
– А вы себя-то в зеркало видели, Сергей Васильевич? Вид, извините, как с вокзальной скамейки в зале ожидания… Почему не в гостинице?
– Какая гостиница? Тут утро уже, Отто Валентинович, время самого клева наступает!
– Ну и что нам новенького ваше утро принесло?
– Сначала новости от майора Щербака. Ему удалось немного разговорить Алдошина, и тот передал ему флеш-накопитель с данными о встречах и контактах Самсонова на последние лет этак пять. Данные еще в обработке, но кое-что уже есть.
– Про Горохова я уже наслышан. Версия Щербака заслуживает самого пристального внимания. Надо очень внимательно проанализировать все движение товаров и поставок в этом его предприятии.
– И еще одна деталь, Отто Валентинович. Московский рейс 20–12 вылетел из Южно-Сахалинска около часа назад, с десятиминутным опозданием. Из наших «друзей» на его борту двое – Алдошин и Горохов. Причем последний едва не опоздал на регистрацию и посадку. Поскольку багаж пассажиров был уже в самолете, Горохову разрешили взять его сумку в салон. Щербак обратил внимание на большой объем сумки и, после того как Горохов прошел на посадку, навел справки у ребят из Службы авиационной безопасности…
– Так… По тону вашему чувствую, меня ждет какой-то сюрприз. Ну, не тяни душу, Сергей Васильевич!
– В сумке у Горохова было полно сувенирного холодного оружия испанского производства, Отто Валентинович! Восемнадцать килограммов.
– Кто ему разрешил проносить в салон оружие? Сабовцы что, с ума там посходили?
– Два инспектора службы безопасности сейчас пишут объяснительные в кабинете у своего начальника. Но, строго говоря, особого нарушения он тут не видит. Оружие-то сувенирное, Отто Валентинович! Сабли и кортики незаточенные. Причем, согласно сертификату, при их изготовлении используется особый сплав, который рассыпается при сильном ударе в хлам… Щербаку показали нормативные документы правил перевозки багажа – в исключительных случаях пассажирам разрешается брать в салон сумки и чемоданы, если багажные отсеки уже заперты и опломбированы.
– Дичь какая-то…
– Это первое. Второе: Горохов при прохождении спецконтроля предъявил целую кучу сертификатов и таможенных деклараций, разрешающих провоз сувенирного оружия на борту пассажирского судна. Третье: с багажом московского рейса действительно, похоже, поспешили и заперли отсеки. Четвертое: Горохов часто летает в Москву и обратно с небольшими партиями подобного оружия, его хорошо знают. Пятое: бортпроводники рейса предупреждены о наличии в багаже у пассажира необычного груза и по инструкции должны были запереть сумку Горохова в особом отсеке гардероба салона бизнес-класса.
– Тогда для чего вы все это мне рассказываете?
– Мне никогда не нравились совпадения, Отто Валентинович!
– Мне тоже… А не мог Горохов по документам этих испанских ремесленников вывезти то, что нашел Алдошин?
– Инспектора службы безопасности в аэропорту открывали сумку. Оба клянутся, что все эти сабли и мечи были в упаковке, в новеньких блестящих лакированных ножнах…
– Ладно. Дам команду по инстанции, в Москве рейс встретят, и груз Горохова тщательнейшим образом проверят. Хотя, честно признаться, мне не очень верится, чтобы клад стоимостью пятьдесят миллионов долларов повезли в затрапезной сумке, в самолете. Причем с большой долей риска запрета к перевозке…
– Хм-м… А заморозить катаны в брикеты с треской и отправить через всю страну, с риском попутать партии, выгрузить по разгильдяйству железнодорожников где-нибудь не на той станции – по-вашему, менее рискованно?
– Ну, с этим мы начнем разбираться прямо сегодня, Сергей Васильевич! Я получил добро от Роспотребнадзора и РЖД на глобальную проверку всех партий свежемороженой рыбы от Хабаровска и Владивостока до Урала. Привлекаем саперов, внутренние войска – страшно подумать, что я услышу, если операция окажется нулевой…
– Ого! Как это вам удалось, если не секрет, Отто Валентинович?
– Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Прошел слушок, что японский премьер сугубо конфиденциально информировал нашего премьера о попытке вывоза с российского Дальнего Востока национального достояния Японии, попавшего в руки международных аферистов. Проинформировал и попросил негласного содействия в проверке информации. Так-то, Сергей Васильевич! Ладно… По Якутску там ничего новенького на щербаковской флешке не всплыло?
