– Запустила ты свой храм, Светозарная. Хреновая из тебя хозяйка. Вон какие мыши отожрались, с жеребенка размером… – Я не услышала свой собственный голос, скорее почувствовала его вибрации; слова, окончившиеся нервным смешком, взбесили моего противника. Жабомордый сгруппировался и прыгнул, распластавшись в воздухе по длинной, практически красивой… и смертельной для меня параболе. Я видела, знала, чувствовала, что не увернусь от этого прыжка. Так что я теряю?
– Во имя твое своею рукой я в жертву тебе отдаю!.. – Сминающий тело удар, хруст костей, боль, пронзающая всю меня от кончиков пальцев, сжимающих вошедший в грудь монстра клинок, до бедер, которые задними лапами полосовала бьющаяся в агонии тварь.
Я, пытаясь закрыться левой рукой, обмотанной плащом, из последних сил дернула головой в сторону, пропуская мимо удар когтистой лапы, и он пришелся по статуе за моей спиной.
И вспыхнул свет. И в нем я увидела, как монстр, разевая пасть, растворяется, истлевает, осыпаясь пеплом в последних конвульсивных позывах. Меч выпал из моей руки в воду, и я сползла по статуе вслед за ним, ощущая ужасную усталость и холод, ползущий от ног к животу.
– Кому ты принесла жертву, дитя? – Я слышала женский голос, но губы меня уже не слушались.
Я умираю, эгоистичная ты дрянь, неужели это так сложно понять?
– Я все слышу, чужачка. – Голос звенел металлом.
И я из последних сил выдавила улыбку.
Да пошла ты…
Я очнулась посреди молельного зала. Разрушения вокруг меня давали понять, что все произошедшее не было сном. Медленно я подняла голову с пола и сразу увидела ее. Богиня держала меч, закинув его плашмя лезвием на алебастровой белизны плечо, и смотрела на меня с насмешкой и презрением.
– Надо было оставить тебя подыхать за твои слова, чужачка.
Я села на каменном полу, осмотрев свои ноги, потом – ощупала тело и, наконец, снова подняла взгляд на божество:
– Ты могла помочь сразу.
– С чего мне тебе помогать? Ты – ненастоящая Эвелин.
– Как будто Эвелин бы ты помогла. – Прекрасный божественный лик исказился гневом, и сияние вокруг фигуры, доселе мягкое, вдруг начало резать глаза. Но божество молчало, и я продолжила, вдохновленная оставшейся без ответа дерзостью: – Не помогла бы. Ты ее бросила.
– Она не молилась. – Сияние не утихало, но женщина смотрела на меня почти что с интересом.
– А о чем она должна была молиться? О, великая Светозарная, спаси меня от замужества с ящеропоклонником, ведь он захватит эти земли и разрушит твои храмы! – изобразила я писклявый и жалобный голос, а затем хмыкнула: – Думаешь, этот народ будет втихаря приносить тебе жертвы, совершая ритуалы бога Дракона?
Сияние угасло, богиня, взмахом руки сотворив себе изысканный стул, устроилась на нем и, положив меч поперек колен, продолжила меня разглядывать.
Я тебе что, шут?
– Весьма похожа. Хотя скорее – мелкая гавкающая собачка.
Я фыркнула:
– Все вы, божества, одинаковые. Во всех мирах.
Обойдя богиню и сев на остатки лавки, я покосилась на меч, первый раз разглядев его как следует. На нем не было и следа прошедшего боя, и меня это, пожалуй, радовало. Обидно было бы, если бы его повредили.
– Нравится? – вдруг спросила меня Светозарная. Я молча кивнула. Мановение руки – и меч материализовался у моих ног. – Ты заслужила.
Божество поднялось и пристально смотрело на меня. Я пыталась ответить тем же, но полыхающие белым бесформенным огнем провалы глаз без намека на зрачки не давали сделать этого, и я позорно опустила голову.
– Хамка. Дерзкая хамка, пришедшая в мой храм, устроившая в нем этот… МОЛЧАТЬ! – Божественный глас буквально размазал по полу меня, пытающуюся заикнуться о настоящем виновнике беспорядка, а божество продолжило: –…Устроившая в нем этот бардак. Своровавшая мой меч, сломавшая мою статую. Пославшая меня! В моем собственном храме! – Светозарная замолчала, закончив озвучивать список моих геройств, и я, снова подняв на нее взгляд, пожала плечами, мол, да, все я, признаю, только не ори ты больше. – Ты же ведь понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать, да? – Голос божества был таким, словно бы она разговаривала с умственноотсталой.
Я покачала головой:
– Судя по информации из книг – все что угодно.
– И тебе не страшно? – Богиня снова села, положила ногу на ногу, оперлась рукой на подлокотник и подперла кулаком подбородок.
– Не-а. От той твари умирать страшно, потому что… я могла справиться, и, заметь, справилась. Ну… почти. А с тобой я что сделаю? Ничего. Значит, я должна принять все твои действия как фатальность бытия.
Некоторое время мы молчали. Божество смотрело на меня, не шевелясь. А я разглядывала ее. Светозарная была будто соткана из белых языков пламени, этакая хуманизация сверхновой звезды. Идеальная фигура, идеальные черты лица. Она казалась настолько похожей на человека и в то же время все же не выглядела таковой, и это вызывало какое-то нервирующее беспокойство. Именно это, а не ее сверхсила.
Урчание моего живота прервало царившую тишину, и божество одновременно с этим, вроде бы придя к какому-то решению, встало со стула.
– Да, пожалуй, ты подходишь.
– Для чего? – осторожно поинтересовалась я.
– Для того чтобы стать защитником веры.
– А если я не хочу? – Перспектива стать девочкой на побегушках у своенравного и эгоистичного божества меня совсем не прельщала.
– А тебя никто уже не спрашивает, могла подумать об этом раньше, когда приносила мне жертву. – Богиня пожала плечами и повела правой рукой в воздухе, создавая блюдо с фруктами.
«Ты что, еще и вегетарианка? У меня желудок позвоночник обсасывает, а ты тут яблоки наколдовываешь… – Заметив взгляд Светозарной, я крайне стремительно мысленно исправилась: – Яблоки – тоже неплохо. Даже очень хорошо, вкусно, полезно, питательно…»
Богиня вздохнула и резким движением запястья отправила блюдо на пол, к моим ногам. Оно, вопреки ожиданию, мягко приземлилось возле меня, и я с удовольствием впилась зубами в сладкую плотную мякоть. Запрещали приносить еду с собой, так? А то, что наколдовала Светозарная, является самой что ни на есть правильной пищей, ведь не отказывать же богине в желании накормить свою… э-э-э… защитницу веры?
– Ты невыносима. Мерзотный характер, никакого уважения к божествам, ноль смирения, тяга к жизни и шило в заднице. Знаешь, мне нравится. Получше, чем все эти робкие овечки, которые приходят и просят, просят, просят… – Светозарная прошла мимо меня к фреске на стене и повела рукой, восстанавливая ее. Затем вдруг остановилась на половине работы, хмыкнула и вернула все, как было.
Я хрустела яблоком, облизывала пальцы от текущего по ним сока и чувствовала, что вкуснее этого яблока, съеденного после моей практически самостоятельной победы над уродливым монстром, еды быть не может.
