– Я Рон Салли, – представился он, протягивая руку.
Она ответила на рукопожатие, почувствовала шероховатости, мозоли – руки человека, который много лет работал молотком и гвоздями. И, конечно, заметила его обручальное кольцо.
– Прекрасное начало. – Он говорил достаточно громко, возможно, из-за небольшой потери слуха от работы с шумным оборудованием в течение многих лет. – Кто разрабатывал этот план?
Марго назвала архитектурное бюро.
– А потом им занялся ваш подрядчик?
– Да, именно так. Его зовут Таннер Хендерсон. Я дала ему план и зеленый свет в июне прошлого года. Он сказал, что сделает все к сентябрю. Мы даже не рядом.
Она открыла большую деревянную дверь, впуская его внутрь. Рон огляделся, кивая. Он вышел из фойе и направился в приемную. На стенах все еще виднелась фанера, работы – непочатый край. Рон был педантичен, внимательно изучая все вокруг. Они прошли в столовую и на кухню, где до сих пор не установили мраморные столешницы и оборудование. Затем осмотрели верхний этаж.
Рон был абсолютно спокоен.
– Насколько все плохо? – спросила Марго, когда они поднялись по лестнице.
– Это весьма некачественная работа, мисс Пирс.
– Зовите меня Марго, пожалуйста.
– Непохоже, что он знает, для чего служит строительный уровень. Шкафы и стеллажи далеки от идеала. А эти ванны с когтистыми лапами, которые у вас стоят, – они тяжелые, но я не увидел внизу достаточной опоры, чтобы удержать их. Не хотелось бы стоять этажом ниже под одной из них после того, как она заполнится. Может упасть на голову.
Он задавал все больше вопросов и высказывал все больше опасений. Она рассказала ему о лжи Таннера о водопроводчике.
Рон подергал себя за усы.
– Где он сейчас? Сегодня ведь понедельник.
– Ему нужно было срочно уехать в Сиэтл. По крайней мере так он сказал. Я больше не знаю, чему верить.
– Хотите знать мое откровенное мнение?
– Конечно. Джейк говорит, что я могу вам доверять.
– Скажите этому Таннеру, чтобы он не возвращался. Я не знаю, сколько плотницких работ он делает сам, но это ужасно. Он не умеет пользоваться уровнем и уж точно не знает, как резать бруски правильных размеров.
– Я плачу ему шестьдесят долларов в час, а вы говорите, что он не знает, что делает?
– Шестьдесят долларов в час!
Марго всплеснула руками.
– Все это для меня в новинку. Он сказал, что шестьдесят – это дружеская ставка.
– Он не стоит и минимальной зарплаты. Он не смог бы построить даже песочницу, и похоже, что он не лучше управляет своими людьми. Вы с ним все уладили?
Марго вытерла слезы.
– Я сейчас должна ему пару тысяч долларов.
– Не платите ему. Увольте его сегодня же и скажите, что вы знаете, насколько он воспользовался вами. Скажите ему, что я беру все на себя, и, если у него возникнут вопросы, он может прийти ко мне.
Марго была совершенно раздавлена. Она действительно все испортила. Рон заметил ее печаль и ободряюще положил руку ей на плечо.
– Мы сможем все исправить. Еще не слишком поздно.
Марго приподняла уголки губ, пытаясь улыбнуться:
– Если я смогу себе позволить отремонтировать это.
Он развел руками.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– А вы свободны?
– Освобожусь примерно через неделю. Я найду время. Джейк всегда был добр ко мне. Он попросил меня позаботиться о вас.
– Сколько времени займет весь этот проект? – спросила Марго, на самом деле боясь узнать ответ.
– Мне придется провести здесь еще некоторое время, чтобы лучше понять, что вы пытаетесь построить, посмотреть планы и все такое. Я не хочу гадать прямо сейчас. Как вы уже знаете, вырубить дату окончания строительства на камне сродни самоубийству. Я могу вернуться в следующую среду, чтобы начать работу. Мы сделаем все так быстро, как только сможем.
– Спасибо, – вымолвила она.
– Просто скажите Таннеру Хендерсону, чтобы он забрал свои инструменты и уматывал отсюда. И следите за ним, когда он придет. Убедитесь, что он не прихватил ничего вашего.
Как только Рон ушел, она села на ступеньки и зарыдала. Что же это за мир такой? Почему Таннер брал мои деньги и лгал мне? А я была настоящей идиоткой, что доверяла ему. Глупо даже пытаться осуществить эту мечту. Она скрестила руки на груди, опустила голову и плакала до тех пор, пока у нее не кончились слезы. Когда Джаспер свернул на подъездную дорожку, она спряталась в гостинице, не желая, чтобы он видел ее зареванной. Она должна взять себя в руки. В прежние времена, когда она бывала слабой, муж был сильным. И наоборот. Теперь у нее обе роли. Она и мать, и отец.
25
Кулинарный клуб
Эмилия направилась к дому Марго, срезая путь по пыльной каменистой дороге, которая обозначала границы виноградников. Она переговаривалась с виноградарями, встречающимися по пути, практикуя свой испанский, который изучала много лет.
Оставшись одна, она провела пальцами по листьям виноградных лоз и сорвала несколько ягод с грозди, попробовала и выплюнула семена. Какая же замечательная жизнь здесь, на Красной Горе, эта винная жизнь! Она понимала, почему ее отец так увлечен этим местом. Он наблюдал и сам принимал участие в процессах, и теперь его мало что волновало, кроме этого. Он вернулся к основам, и решение заняться сельским хозяйством и виноделием стало единственно правильным, принесшим ему удовлетворение. Ничто так не радовало его сейчас, как музыка и работа на свежем воздухе, а затем обед с бутылочкой хорошего вина, в окружении близких, за неспешными разговорами. Это была прекрасная жизнь.
Джаспер открыл дверь и с уверенным британским акцентом, который она часто будет слышать отныне в его исполнении, сказал:
– Добрый вечер, мисс. Вы пришли за чаем и пышками?
Застигнутая врасплох, но все же слегка заинтригованная, Эмилия подыграла ему, ответив максимально по-британски:
– Я приехала сюда, чтобы изучать искусство приготовления пищи под руководством вашей матушки.
Ее произношение звучало не так убедительно, но, как ни странно, ей было все равно.
– Ах да! Вы, наверное, одна из ее новых учениц. – Джаспер протянул руку. – Я Джаспер, ее незаконнорожденный сын.
– Она рассказывала какие-то небылицы. Вроде, вас держат взаперти в подвале. Вы аккордеонист, верно?
– Да, именно. Я только что сбежал и теперь еду в Шотландию учиться игре на волынке. Могу я забрать вас с собой?
– О, пожалуйста!
– Дайте мне вашу руку, миледи.
Он взял ее за руку, и между ними произошло нечто необъяснимое, удивительное, словно разряд тока. Джаспер улыбнулся:
