Но время от времени он мельком видел, где ему хочется быть. Это случалось всего несколько раз за последний месяц: он сидел на полу, закрыв глаза, положив руки на колени, и находил какое-то место в своем беспокойном мире. Ему было так уютно в тишине, что казалось, он мог бы остаться там навсегда. Именно эти проблески давали ему силы верить. Она открыла ему дверь в духовность, показав, что магия этого мира заключается в том, чтобы дышать, оживать и быть в настоящем моменте, когда каждая клеточка тела сияет и светится.
Если бы прежний Отис мог сейчас услышать его мысли! Этот курильщик, загруженный делами, этот пожиратель бекона влепил бы ему оплеуху.
Он хотел что-то сказать Джоан, но не стал. Разве нужны слова в этот прекрасный День Благодарения? Ему действительно было за что благодарить судьбу. Конечно, он мог умереть, но он нашел Джоан и снова почувствовал вкус юности. Нелепая мысль пришла ему в голову, и он отогнал ее прочь. Но она оказалась навязчивой. Как насчет того, чтобы провести остаток дня в тишине? Почему бы нет? Они собирались на обед к Марго Пирс. Но это не повод передумать. Молчание во время празднества тоже может быть приятным. Конечно, немного странно, но, в конце концов, это же Красная гора. Может быть, и другие решат присоединиться.
Он нацарапал пару строк на клочке бумаги, который нашел в ящике стола, и протянул ей. «Давай проведем весь день, не говоря ни слова. Это может быть наш способ сказать спасибо Вселенной».
Она быстро прочла и коротко рассмеялась. По выражению лица он понял, что идея ей понравилась. Джоан вполне могло прийти в голову нечто подобное. Она посмотрела на него, положила левую руку на сердце, а пальцы правой руки поднесла к губам. Он сделал то же самое и послал ей воздушный поцелуй. Она поймала его и сунула в карман.
«Я не нарушу своей клятвы ни за что на свете. Это мой подарок тебе», – написал Отис.
Так начался их день молчания. Откуда им было знать, что произойдет дальше?
* * *
Кое-какие дела по хозяйству вынудили Отиса написать Джоан, что он должен сбегать домой и проведать животных.
Хотя ему и хотелось, он не стал оставлять соседскую собаку. Утром он решил, что ему не нужны неприятности с Генри. Вы не можете просто так взять и присвоить себе чужую собаку. Поэтому на следующий день Тилл привел Коди обратно и застал Дэвидсона за рубкой дров. Сосед лишь бросил на него недобрый взгляд, поскольку боялся схлопотать еще. Отис повторно пригрозил, что, если увидит, как тот бьет Коди, это будет в последний раз. В ответ Генри велел ему убираться с его участка. Вражда не закончилась.
Сегодня Отис должен был кормить Джонатана, кур и овец. Овцы объели большую часть травы на пастбище, и, так как она не росла в это время года, он начал добавлять в их рацион сено. По дороге мужчина заехал в местный супермаркет «Йок», чтобы купить кое-что для праздничного ужина. Если бы только тетя Морган могла видеть его сейчас, идущего к кассе с кучей швейцарского мангольда и коробкой тофу! Когда дама, пробившая покупки, сказала: «С Днем Благодарения!», он улыбнулся и приложил палец к губам, а руку к сердцу.
У соседского дома стояло несколько машин. Отис предположил, что к Генри приехали друзья. Что за лига идиотов! Бедняга Коди снова был прикован цепью. Отис свернул на подъездную дорожку и помчался вниз по склону. Сначала он зашел в курятник, потом направился к овцам. Они прибежали всем стадом, когда он перекинул через забор охапку сена. Тилл опустился на колени и погладил Джонатана. Пес быстро перекатился на спину, требуя еще больше любви и ласки. Когда животные насытились, Отис отправился на винодельню. Он намеревался взять несколько образцов из нового урожая в дом Марго.
Как только мужчина вошел в переднюю часть дегустационного зала, стало видно, что стеклянная дверь разбита и распахнута. Преступления были редкостью на Красной Горе, настолько, что большинство жителей попросту не запирали свои двери. Однако сам дегустационный зал остался нетронутым, и в задней части бара не пропало ни одной бутылки.
Хозяин, заледеневший от нехорошего предчувствия, спустился в подвал и включил верхний свет. Весь бетонный пол был залит вином, которое непрерывным потоком устремлялось к стоку в центре. Тилл мгновенно почувствовал боль в груди и, еще не до конца сознавая невосполнимость потери, огляделся по сторонам. Кто-то уничтожил весь его урожай. Они опрокидывали амфоры, стоявшие вдоль западной стены. Били кувалдой по тем, которые были слишком тяжелы, чтобы сдвинуть, и остатки вина медленно сочились из трещин. Они перевернули все бочки, и они, пустые, лежали на полу, как павшие солдаты. Рычаги на бункерах для брожения были открыты. Боль стала нестерпимой, спина запульсировала, и Отис принялся хватать ртом воздух.
Превозмогая себя, он бросился к ближайшей емкости. Резиновая пробка была выдернута. Он откатил бочку на пару дюймов; она была почти пуста. Пробки валялись по всему полу. Он выровнял остальные, из которых все еще медленно вытекала жидкость, а затем пошел к бункерам для брожения. Чувствуя жжение в спине, он поднял их, стараясь сохранить последние капли. Но стало ясно – он потерял почти все.
Новая волна боли в спине швырнула его на пол, колени ударились о бетон. Его брюки мгновенно пропитались вином. И еще одна острая боль пронзила его, когда он заплакал.
Его мир погрузился во тьму.
45
Брат по оружию
Брукс и Шей провели утро Дня Благодарения, катаясь на мотоциклах до реки Колумбия и обратно. Для езды было холодно, но наступающая зима не оставляла им выбора: возможно, это была одна из последних поездок в нынешнем году. На обратном пути они остановились возле «Коноко»
[92] у подножия холма, чтобы заправиться.
– Давай съездим к Отису, – предложил Брукс. – Я бы хотел проверить, как он там. Ты не против?
Шей снял шлем.
– Конечно же нет!
Они заправились, выпили минералки и поднялись на холм. Остановились на подъездной дорожке, приткнув мотоциклы рядом с автомобилем Отиса. Проверив дом, пошли к винодельне.
Добравшись до дегустационного зала и увидев битое стекло и распахнутую дверь, Брукс вбежал внутрь с криком:
– Отис! Ты здесь?
Шей поспешил за ним. Услышав какой-то звук, братья бросились в подвал. Увидели учиненный разгром и человека на полу: Отис лежал на спине в луже вина.
Брукс грохнулся на колени рядом со своим наставником и дотронулся до его руки.
– Эй, ты как?
Отис с трудом открыл глаза.
– Кто это сделал?
Тилл только покачал головой и положил ладонь на грудь.
– Ты можешь встать? – Брукс протянул руку.
Они подняли его и усадили на одну из опрокинутых бочек.
– Кто это сделал?
Отис поморщился и промолчал. Но Брукс знал о его ссоре с Генри.
