Отис улыбнулся и написал большими буквами: «Или немой».
Весь стол разразился громким хохотом, представляя себе абсурдность ситуации, которая могла случиться только на Красной горе. Именно в такие нелегкие времена на Горе старались улыбаться как можно чаще.
– Я не понимаю, почему бы тебе не попробовать эту тихую игру в другой раз?
«Я дал обещание Джоан». Он писал достаточно крупно, чтобы читать мог весь стол.
– Я уверен, что она простила бы тебя, учитывая обстоятельства.
«Конечно».
– Это свидетельство того, насколько сильны твои чувства. – Брукс обратился к Джоан. – Он любит тебя больше, чем свое вино. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда с ним такое случится.
Джоан гладила Отиса по спине, пока он писал: «Она из Высшей Лиги, мой мальчик».
Марго задумалась, сможет ли мужчина когда-нибудь по-настоящему полюбить ее. Она была счастлива за подругу, которая нашла такого замечательного мужчину, такую беззаветную любовь.
Отис написал еще одну записку. «Я ценю, что ты заступился за меня, пошел к нему, попал в тюрьму. Ты не должен был этого делать».
– Я бы делал это снова и снова, – возразил Брукс.
– Я тоже, – согласился Шей.
Чарльз рассмеялся и заговорил впервые за долгое время. Сидевшие за столом обернулись к нему.
– Шей сделает все, чтобы вернуться в тюрьму. Должно быть, ему нравится тамошняя еда. – Марго почувствовала холод в его голосе, чего никогда раньше не замечала.
Над столом повисла тишина.
– Да ладно тебе, пап, – наконец сказал Брукс. – Дай ему передохнуть.
Чарльз опустил взгляд и покачал головой, пытаясь сдержать горькую усмешку.
– Что ты имеешь в виду, Чарльз? – процедил Шей. – Если ты хочешь еще что-то высказать, то лучше выкладывай все. Пусть этот стол будет твоей кафедрой, а присутствующие – твоим собранием. Давай послушаем слова твоего всемогущего Бога! Давай послушаем твои мысли о сыне-грешнике!
Отец не отрывал глаз от недоеденной тарелки.
– Давай, старина, послушаем настоящего Чарльза. Я уверен, что нам всем не помешал бы урок в этот прекрасный День Благодарения. – Шей наполнил свой бокал красным вином и сделал большой глоток.
– Всегда так чертовски драматично, – сказал Чарльз, поднимая глаза на сына.
– Вот именно, папаша. Чертовски драматично. Как будто это я не могу забыть того, что случилось восемь лет назад. Продолжайте держаться за это всем, что у вас есть. Это определенно помогает. Отлично подходит для семьи.
– Эй, ребята, – вмешался Брукс. – Проехали.
Шей скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Именно это я и повторяю уже давно. Но чего этот человек никак не может сделать, так это двинуться дальше.
– Расскажи ему то, что ты сказал мне сегодня, – потребовал Бейкер. – Он должен знать правду.
– Словно это что-то меняет.
– О да, правду! – усмехнулся Чарльз. – Что мы придумали на этот раз? – Он налил себе еще стакан.
– Ты помнишь девушку, которая тебе не нравилась? – Брукс почти кричал. – Как ее звали?
– Оставь все это, – проговорил Шей.
– Как ее звали?
– Джулия Лэм.
– Джулия Лэм! – воскликнул Брукс. – Твой сын не угонял машину. Это была Джулия. Шей прикрыл ее.
– О, Господи Иисусе, – прошептал отец.
– И это правда. Скажи ему, Шей!
– Словно это что-то меняет, – повторил тот.
– На этот раз твой брат прав, – сказал Чарльз. – Это ничего не меняет. И если это правда, то он глупее, чем я думал. Ты попал за нее в тюрьму? Разве я учил тебя чему-то такому?
– Чарльз, – Брукс видел, что Шей растерян, – теперь ты переходишь границы дозволенного. Оставь его в покое. Я думаю, что нужно быть настоящим мужчиной, чтобы так сильно любить женщину.
Чарльз рассмеялся.
– Только глупец мог полюбить такую женщину. Зато теперь многое становится ясным. Вся его жизнь была разрушена, все надежды коту под хвост, потому что он думал, что его сердце находится в штанах. – Он посмотрел на Шея. – Но это твой член там внизу, сынок.
– А вот и Чарльз, которого я знаю. – Сын ткнул пальцем в его сторону. – Где же он прятался? Оказавшись здесь, ты устроил неплохое шоу, не так ли? Даже я повелся. То, что происходит – доказательство слов, которые ты выжег во мне: на самом деле никто не меняется. В этом ты прав.
– Довольно! – крикнул Брукс и стукнул кулаком по столу. Его хрустальный бокал опрокинулся и разбился, вино полилось ему на колени. Он вскочил и попытался промокнуть лужицу салфеткой. Потом посмотрел на битое стекло, затем на Марго. – Мне очень жаль. Я его заменю.
– Все в порядке, – прошептала Марго. – Пожалуйста, не беспокойся об этом.
Она ощущала его боль. Он так гордился своей семьей, а они подвели его на глазах у всех. Его красное от стыда лицо разбило ей сердце. Она хотела обнять Брукса, но не смела пошевелиться. Столовая превратилась в гробницу с мертвой тишиной, которую никто не осмеливался заполнить; никто не решался поднять взгляд.
Прошло несколько мгновений. Медленно, один за другим, гости подняли свои столовые приборы, и звон вилок и ножей нарушил тишину.
Когда гости немного отошли, Кармен, по привычке вертя в руках бокал совиньон блан, сказала:
– Марго, ты замечательный повар.
– Большое спасибо, – откликнулась Марго с другого конца стола.
– Ты настоящий талант. Теперь я понимаю, что мой муж нашел в тебе.
– Остановись, Кармен. – Джейк повернулся к жене.
– Я не могу не задаться вопросом, так ли хороша ты в спальне, как на кухне.
– Кармен! – рявкнул Джейк.
Вилки и ножи с грохотом упали на тарелки. Бокалы почти одновременно подплыли к губам их владельцев. А потом мучительная тишина вновь поглотила «Эпифани», уничтожая всю положительную энергетику, которая когда-то тут была.
– Расслабьтесь, – усмехнулась Кармен. – Мы же все одна семья.
Марго тут же подумала о Джаспере и о том, какой ужасной будет для него эта новость. Повернулась к сыну, сидящему рядом с ней, ожидая, что он спросит, правда ли это, осознавая, что эта правда разобьет его на части, уничтожит его мечту играть с Джейком. Понимая, что Джаспер никогда не простит ее, никогда не простит Джейка, человека, который вошел в его жизнь, почти заменил ему отца, и вот так предал. Джаспер посмотрел на маму и пожал плечами:
– Я знаю об этом.
– Что? – Марго была шокирована.
Джаспер посмотрел на Эмилию, потом снова на маму.
