Князь Йолка сокрушённо покачал головой.
– А вот и морок твой. Теперь ясно, что ты прятал в думах. Всё же правильно, что в Живу я тебя не пригласил, а привёл сюда, где лес ближе.
– Я готов уйти сейчас. – Светозар положил на сердце руку, и Дреф с сочувствием посмотрел на своего ученика.
– Твоё желание искренне, я чую это тоже, – молвил леший. – Но раны, что нанёс тебе морок, слишком сильны, вот ты и веришь в него.
– Позвольте попробовать, – искренне просил сварогин.
Но Дреф отрицательно покачал головой.
– Опасность слишком велика, – вздохнул леший. – Я не могу благословить тебя. – Полевик внимательно смотрел на человека. – Но если ты решишься пойти против моего Слова, знай – обратного пути уже не будет. Тебя никогда не примет Лес, и в Йолк ты не вернёшься, – сказал Дреф и немного помолчал. – Если мы, конечно, останемся живы после того, как навьи наводнят ту сторону Леса, – печально добавил князь.
Дреф поселил Светозара в тереме сосны, что соседствовала с Живой, – дабы навьи, если вдруг сын Леса откроется им, не проникли в сердце Йолка, но при том дом сварогина располагался бы близко к князю. В помощь сыну Леса Дреф направил Иванку, старшую йарь, и Айула, что сам вызвался помочь сварогину, – ученики князя поселились рядом с Светозаром, дабы в случае чего прийти к нему на помощь. Рядом изволил жить и Великий Ведай Ахр – седой гаркун с древесными глазами.
Светозар не ожидал такого тёплого приёма и был очень благодарен Дрефу. Йари поведали юному сварогину, что рады его возвращению, а вестей не отправляли, потому как сын Леса должен был сам сделать выбор, как и пройти путь. Ватан говорил, что чем меньше вестей от мира, тем громче звучит его Песнь, которая и должна вести своего сына.
Миродрева мягко улыбалась Светозару и говорила о том, что его страхи, связанные с возращением в Йолк, не оправдались. Сын Леса в тайне ото всех подумал, что, быть может, не оправдаются и страхи перед Марьей. Тайно думал и о том, что Дреф направил ведаев Леса не только ему в помощь – покинуть Йолк теперь куда сложнее. Но Дрозда Светозар не воротил.
Когда зашло солнце, Дреф устроил небольшой пир в честь возвращения Светозара и Рождения сына Леса – ведь торжества после явления Светозара из Песни Леса лешие так и не проводили. Светозар говорил о том, что он не достоин подобного, ведь испытания мороком – настоящего испытания Леса – он не прошёл, да и война грядёт. Но Миродрева и Дреф отвечали ему, что какие бы тёмные времена ни наступали, всегда должно оставаться время Свету. И, молвил Дреф, не забывай, сын Леса, – самый тёмный час перед рассветом. Может быть, лес ниспослал то испытание, которое нужно не пройти, чтобы пройти. Светозар Дрефу не ответил.
Пир устроили на Большой Поляне – Дреф позвал только йарей, Айула, Великого Ведая Ахра и Миродреву, что, устав после битвы с русалками и навьями, осталась в Йолке до утра.
Йари сложили в центре Большой Поляны брёвна так, что получился большой стол, накрыли его скатертью из мха-веретенника и принесли яства. К удивлению Светозара, среди яств оказалась и человеческая еда: лепёшки, пироги, каша и блины. Приготовили лешие и берёзовое варенье, и кувшины с кристальной родниковой водой.
– Спасибо вам, – поклонился лешим Светозар. – Да хранит вас Песнь Леса.
Они ждали его подле стола – лесной народ, что сделался родным. Отсветы жёлто-зелёных фонарей, зажжённых на Поляне, отгоняли синюю мглу ночи и плясали на их зелёных одеждах и отражались от драгоценной шерсти. На маленьком Дрефе была его любимая льняная рубаха с алым поясом, человеческие штаны, онучи и лапти. Иванка встречала человека, стоя рядом с Миродревой, – старшая йарь Дрефа надела плащ из мха-веретенника, а свои волнистые волосы заплела в тугую косу. Меленький светло-бурый Ватан, похожий на лесного князя, высокий гаркун Явих, вновь взъерошивший свои и без того непослушные волосы, и белый елмаган Айул, искренне улыбавшийся человеку. Подле Дрефа стоял, опираясь на древний тояг, седой Великий Ведай Ахр. Рядом с Великим Ведаем махал лапой сварогину Лый. Дорогой бурый гаркун. Они все пришли ради Светозара, невзирая на страх перед Неявью. Сын Леса чувствовал, что лешим было искренне жаль его. Тяжелее всех было Дрефу – князь полагал, что слишком рано отправил сварогина в его первое одинокое странствие по Лесу. Слишком рано было для юноши первое посвящение.
Светозар вздохнул и улыбнулся лешим.
– Да хранит тебя Песнь Леса ещё сильнее. – Лый подошёл к Светозару и потрепал его по плечу. Гаркун улыбнулся сварогину, обнажив острые зубы. – Мы знаем твою историю, Дреф рассказал её нам. Но мы не отвернёмся от тебя, ибо мы твои друзья.
Светозар постарался улыбнуться Лыю в ответ: слова Марьи о том, что она может спасти Лес, всё ещё звучали в сокрытых думах человека. Разве друг не должен жертвовать собой ради друга? И если для того, чтобы спасти и друзей и лес, надобно навсегда покинуть их, – разве оно того не стоит?
– Ты слишком печален. – Иванка подошла к Светозару и, кивнув в сторону накрытого стола, сказала: – Позволь себе радоваться даже в такое время!
– Да, – прохрипел седой Ахр, – радость, как и счастье, требует усилий. Учи свой дух, сын Леса, в любые времена не падать во тьму!
– Да, эта наука, пожалуй, сложнее остальных будет, – ответил Ахру Светозар и позволил Лыю подвести себя к праздничному столу, накрытому под светом лун и звёзд.
Погода стояла хорошая для конца лета – хоть ночь и была холодная, Стрибог едва шептал, и музыки ветра, висящие на частоколе, хранящем Большую Поляну, почти не качались. Свежеть хвойного леса приятно щекотала кожу.
– Поблагодарим Индрика, Отца Небесного, Матушку Землю за яства, – обратился ко всем Дреф, когда лешие и человек сели за стол.
– Да прибудет с миром Песнь Леса, – поддержал Дрефа Великий Ведай.
«Главное, чтобы Песнь Леса не оборвалась в огне», – печально размышлял сварогин, глядя на то, как лешие благодарят Богов и приступают к трапезе. Но свои мысли сын Леса лешим не открыл.
Глава 24
Битва, которой не было
– Не переживай, княже, долго здесь мы не пробудем да и людей особо не побьём, – рокотал Ний, сидя на великокняжеском престоле Славина. Велейные острова слишком сильно разрушило море, и Морской Князь избрал для своего бытования Зелёный остров, города которого остались в сохранности (Ний даже пожурил слуг за чрезмерное усердие в разрушении Велейных островов).
Тусклый свет осеннего дня лился сквозь мозаичные окна, блёклым сиянием разливаясь по резным деревянным колоннам, что держали расписной свод, по искусным подсвечникам, стоявшим подле них, по суровым ликам капиев Богов позади трона, делая Престольный зал похожим на подводное царство.
