Не говоря Злате ни слова, Бронимир, превозмогая холод ветра Неяви, атаковал вновь обернувшегося на него громового витязя, и слуга Перуна рассыпался в прах.
Не в силах пошевелиться, Злата сквозь злость, обуявшую дух, смотрела на то, как сварогины сражаются с воинами Перуна, борясь с холодом Неяви. Миодраг шептал Слова, которые серебряным узором опутывали его врагов; Бронимир и другие мужи разрубали громовых витязей мечами. Синюю мглу освещали искры оскольков льда, на которые рассыпались поверженные слуги Громовержца. Искры возносились в небо, и Злате чудилось, будто с палубы «Благосвета» и других кораблей идёт снег. Скованная ворожбой царевна не заметила, как от воцарившегося холода её платье заледенело.
Ветер Неяви крепчал, кружил вокруг воинов Перуна, и созданные из молний витязи, покрываясь чёрными трещинами, обращались в прах. Но чем меньше оставалось сияющих воинов, тем темнее становилось: в наступившей среди белого дня ночи мир освещали только лиловые молнии, хранящие границу Океана Блуждающих Льдов.
И вдруг ослепительный свет прорезал сгустившуюся мглу, и бытие расколол оглушительный гром: начавшись с утробного подводного клокотания, рокот разразился душераздирающим аккордом. Слово Мора, данное ветру Неяви, оглушило людей. Мощный гром рокочущей волной прокатился по кораблям, отозвавшись в груди дрожью, и пала ворожба, превратившая сварогинов в живые изваяния. Но Слово ветра Смерти едва не сморило людей холодом: как бы ни слушали ветра Неяви своего нового Повелителя, их природа была губительна для людей.
Ослеплённая светом и оглушённая громом, Злата не поняла, что ворожба, сковавшая её, пала. Продолжая по-прежнему стоять, позабыв себя, царевна смотрела на разворачивающееся вокруг неё действо.
Чёрный туман ветра Неяви, опустившись с кораблей на воду, собирался вокруг молний, что протянулись с небес, стеной храня воды Океана Блуждающих Льдов. Туман, шипя, наползал на молнии, поглощая их свет и оттого наполняясь бо́льшей тьмой. Плотные нависшие над флотом тучи ощетинились синими разрядами. Чёрный стелящийся над морем туман, обратившись в птиц, метнулся к небесам. Молнии из туч протянулись к птицам, но громовые стрелы не причинили вреда посланницам Неяви, защищавшим суда детей Сварога.
Гром разбудил затихшее море, и оно, пенясь от недовольства, в гневе подняло волны. В свете сверкающих разрядов бушующая вода переливалась, будто наполненный тьмой изумруд. Чем ярче сверкали молнии, тем гуще клубилась тьма, и выше вздымались волны, угрожающе качая суда.
Ещё один раскат грома содрогнул Явь, и волны, воспетые Полозом, поднялись перед ослепительной стеной молний, окатив корабли ледяным дождём. Вода с шипением пала на разряды и, с оглушительным треском расколов несколько из них, опала. Мощные волны со стоном прокатились по морю, едва не погубив корабли.
Птицы Неяви чёрным дымом кружили под наливными тучами, не давая громовым стрелам пасть на суда детей Сварога.
Не успело море успокоиться, как клокочущий глубинный рокот поднял ещё одну волну, что, шипя, обрушилась на молнии, которые ответили ей оглушительным треском.
– Полоз! – догадалась Злата и удивилась тому, что смогла говорить. Поняв, что ворожба более не пленит её, царевна подошла к Чернеку, который, как и все, заворожённо смотрел на битву Богов.
– Капитан, прикажите открыть из метательных орудий огонь! – приказала царевна. Она была уверена, что орудия, которые построили слуги Полоза для всего флота Сваргореи по приказу её отца, помогут в битве. Чернек, с трудом оторвав взор от разворачивающегося действа, обернулся к Злате. Мокрое платье капитана заледенело на ветру; усы и волосы Чернека покрылись инеем. Мертвенное лицо исказила гримаса страха.
– Что? – едва дыша, переспросил капитан. Чернек, как и Злата, поразился тому, что, несмотря на обжигающий холод, мог двигаться.
– Пока ветра Неяви не позволяют стрелам Перуна атаковать нас, мы должны помочь Повелителю! – приказала Злата дрожащим голосом. Злата чувствовала, как стучат от холода зубы: ещё немного, и ветра Неяви, защищающие корабли, заморозят людей насмерть.
– Если мы откроем огонь по молниям, неизвестно, чем это закончится, – попытался возразить Чернек, но голос капитана звучал неубедительно – сипел и дрожал. Злата заметила, что зубы у Чернека стучат тоже.
– В таком холоде мы долго не продержимся! Надо вступить в битву и скорее завершить её! – воскликнула Злата, указывая на небо. Гром гремел, клубящиеся тучи, казалось, вот-вот падут на корабли; лиловые молнии сверкали, но их стрелы таяли во тьме Неяви, хранившей суда. Ледяной ветер Смерти кружил над флотом вместе с чёрными птицами: чем отчаяннее дул ветер неявленного, тем неистовее сверкали молнии.
Чернек с ужасом посмотрел на Злату: холодные молнии освещали царевну, и в их мертвенном свете Злата привиделась капитану навью. В покрытом сосульками платье, с заледенелыми волосами и серой кожей. Но Чернек, отогнав наваждение, молча кивнул и сам протрубил в рог, обращая внимание поморов на себя.
Несмотря на рокот стихии, зов рога вывел детей Сварога из забытья: многие, обернувшись на звук, с удивлением отметили, что пала ворожба.
– Поднять паруса! – командовал Чернек, и его голос, усиленный ворожбой Златы, разнёсся над судами. – Развернуть суда и приготовить метательные орудия к бою!
Миодраг, с трудом поборов оцепенение, обернулся на Злату, стоявшую рядом с капитаном.
– Царевна! – Волхв подошёл к Злате и, поклонившись, тихо произнёс: – Не до́лжно смертным вступать в битву Богов.
– Коли так боитесь, можете спуститься в трюм, – вздёрнула подбородок Злата.
– Человек – не Бог! – возмущался Миодраг. Траурные одежды волхва мерцали инеем в свете битвы стихий; седые волосы казались созданными из снега, а бороду украсили сосульки. – Одумайтесь!
Злата зло посмотрела на Миодрага.
– Не смейте сомневаться во мне и Повелителе на людях! – гневно прошипела царевна, заметив, что кормщик Гудислав, капитан Чернек и юный Зоремир, нахмурившись, смотрели на волхва. – Я знаю, что делаю!
– Очень надеюсь на то, – с поклоном ответил Миодраг.
– Готовить орудия! – отдала приказ Злата. Бронимир обратил на царевну хмурый взор. Платье князя застыло на ветру, волосы превратились в заледенелый ком, но Бронимир, пересилив боль от холода, поднялся на шканцы.
Дети Сварога, борясь с морозом, подняли скованные инеем паруса, и пронзительный ветер Неяви, слушая Слово Златы, наполнил ветрила, помогая развернуть суда. Поморы заложили в метательные орудия сосуды с зажигательными смесями и камни, смазанные смолой. Сделавшиеся ледяными паруса хрустели на ветру; дерево кораблей, покрывшись изморосью, тускло мерцало на свету от вспышек молний.
Когда спала, погубив несколько молний границы Океана, очередная волна Полоза, сварогины по велению Златы подожгли смолу и открыли из метательных орудий огонь.
Ослепительный свет прорезал мглу, и молнии, впитав в себя мощь пущенного в них огня, разгорелись неистовым пожаром. С оглушительным треском протянулись новые разряды, едва не сбив при этом ближайшие корабли.
