Йолк горел; Волынька полыхала, как и Половодское княжество. Светозар видел, как огонь забрал жизнь его отца Тихона, погубил мать и брата. Видел, как гибли в пламени лешие – не стало даже Дрефа. Миро сгорел дотла, и песни крылатых вил умолкли навеки. Дух пронзила невыносимая боль, когда весь Свет обернулся огнём. Слёзы встали у горла комом.
– Лес выбрал тебя потому, что ты можешь привести к свету нас всех, Светозар. Ты должен исполнить веление Леса, – шелестел огонь, и в его всполохах Светозар различил печальный лик русалки. – Спаси меня, и ты спасёшь всех.
Огонь обернулся тьмой: Светозар больше не мог видеть то, как погибают его родные и близкие. Если для того, чтобы их спасти, надобно пойти против них, пойти против Слова Дрефа, пойти против Света за Тьмой, значит, так тому и быть.
– Следуй за серебряным Дроздом и дальше, – решившись, ответил Светозар. – Сегодня я покидаю Йолк, будь незримой тенью моего Проводника.
Наваждение прошло, и пламя вновь ревело. Орёл вновь летел сквозь золотое сияние, пока не стал им и не превратил всю землю в неистовый пожар. Пламя вздымалось ввысь, застилало мир, и Светозар, ослеплённый светом, открыл глаза.
Тяжело дыша, Светозар сел на постели из мха-веретенника. За окном занимался рассвет – первый день осени пришёл холодным дождём. Сквозь сумрак проступали тени грандиозных исполинов Йолка: терема, располагавшиеся на высовитах, сливались с ними в причудливые силуэты; подвесные мосты походили на массивную паутину, освещённую проблесками жёлто-зелёных огней. Светозар, вздохнув, отвернулся от окна. На тояге, приставленном к изголовью кровати, сидел Дрозд и, наклонив голову набок, смотрел на Светозара.
– Ты вернулся, – нахмурился юноша, – она последует за тобой? – спросил Светозар птицу, и Дрозд согласно чирикнул.
– Грядущий огонь погубит всех, – едва слышно прошептал Светозар, и Дрозд пропел.
Светозар тяжело вздохнул: сквозь видение огня он вновь слышал голос Марьи. И он позвал её. Он позвал морок следовать за ним, подвергнув опасности не только себя, но и всех тех, кто отправится на Вече. Но Светозар не мог поступить иначе: за те дни, пока сварогин жил в Йолке, у него так и не выдалось возможности покинуть город. Ведай Ахр и Дреф следили за сыном Леса, йари тоже постоянно находились рядом. Слова Дрефа о том, что создания Неяви могут наводнить Царствие Индрика, страшили сварогина, но куда больше страшил человека огонь хорохая. С тех пор, как Светозар вернулся в Йолк, он не находил себе места. И мысли о том, что надобно нарушить данное Дрефу Слово, помочь Марье и спасти Лес, теперь виделись Светозару верными.
Светозар встал с постели, умылся и позавтракал. Сложил в заплечную сумку вещи, взял тояг и огляделся. Горница, где он жил, была больше ученической кельи. Кровать, убранная мхом, на которой мог расположиться даже елмаган, массивные скрыни подле неё; стены и потолок покрывал светящийся мох, что тонкими веточками тянулся к пространству светлицы. Стол со стулом у окна, в тёмном углу – кадка с водой для умывания. Светозар грустно улыбнулся: он будет скучать по Йолку.
– Пора, друг, – тихо сказал Светозар Дрозду, сидевшему на навершии тояга, и птичка, вспорхнув, закружила вокруг сварогина и следом за Светозаром покинула горницу.
– А я уж думал, придётся тебя будить, – улыбался, обнажив белые клыки, Айул.
Айул, Иванка, Ватан и Явих в тёплых плащах из мха-веретенника, с тоягами в руках и заплечными сумками ждали Светозара подле сосны, в которой он жил.
– Да, мы хотели к тебе зайти, но потом передумали, – сказала Иванка, поправив капюшон.
– День убывает, вот и спать больше хочется, – через силу усмехнулся сварогин. – Да и дождь располагает к отдыху.
– Меня располагает к отдыху не только дождь, – зевнул Явих. – Не люблю рано вставать. Мне не забыть тех времён, когда я был юным йарем и поднимался до зари, дабы слушать Лес на Большой Поляне.
– А сейчас ты кто? – усмехнулась Иванка. – Умудрённый жизнью ведай? – спросила лешая, и Явих сконфуженно почесал за ухом.
– Скорее умудрённый соня, – хохотнул Айул, и Явих сердито на него посмотрел.
– Великие ведаи, ещё немного, и придёт сам Дреф, – строго заметил Ватан. – Или, чего доброго, отправится на Вече без нас.
От упоминания Вече Светозар невольно нахмурился – к сожалению, как бы лесные народы ни объединялись, перед мощью огня колосаев им не устоять. Но Светозар не сказал об этом вслух.
– Раз все йари собрались, то пора идти на Большую Поляну. – Маленький Ватан обвёл друзей взглядом. – Дреф говорил, что уходим оттуда. Старейшины и те, кто пожелал отправиться на Великую Поляну, уже покинули Йолк. Мы с князем и Великим Ведаем уходим последними.
– Значит, наш путь лежит по заворожённой тропе, – заключил Айул.
– Тогда доберёмся быстро и легко, – уверенно ответил Явих, почесав за ухом. – И дождя на заговорённых тропах обычно не бывает.
– Не выспался и теперь боишься растаять? – со смехом спросил Айул.
– Мокнуть не люблю, – поморщился Явих, и йари направились к поляне.
– Ты слишком много чего не любишь, – заметил Ватан.
Холодный дождь вместе с туманом укрывал высокие деревья Йолка, и их вершины терялись в сизой мгле. Устилавший землю хвойный опад был мокрым и не шелестел при ходьбе. Тихо звучали в сумерках музыки ветра, а внук Стрибога шептался с дождём и лесом. Жёлто-зелёные огни на подвесных дорогах и мостах.
– Твоих дум не слышно, но твой взор печален, – заметила Иванка, смотря на Светозара, который в отличие от остальных шёл молча. – Мы все переживаем за Лес и за Свет. Но чем меньше будет печали, тем меньше будет сил у Мора.
– Если безмолвию дум меня научил золотой огонь, то безмолвию чувств я пока не обучен, – ответил Светозар. – Если есть в душе радость, будет и печаль.
– Ты так и не поведал нам о мороке, – прошептала Иванка Светозару на ухо и серьёзно на него взглянула. – Боюсь, твоя печаль не только о Лесе и ранах Духа.
Светозар внимательно посмотрел в зелёные, как лес, глаза Иванки: лешая с искренним беспокойством смотрела на него. Старшая йарь Дрефа была способной ученицей и чувствовала многое, сокрытое от других.
– Я хочу помочь, – искренне сказала Иванка, глядя на юного сварогина.
– Я знаю, – кивнул Светозар. – Но только сила Духа может одолеть морок. «И верный выбор», – добавил про себя сын Леса.
– Если будет нужна помощь, – настаивала Иванка, – прошу, не отворачивайся ни от нас, ни от Света.
Слова Иванки отозвались в душе болью, и раны, нанесённые мороком, заныли. Если Светозар не отважится ступить во тьму, Иванки не станет тоже. Сварогин, скрыв от лешей думы, кротко улыбнулся ей и кивнул.
Когда йари достигли Большой Поляны, утро почти рассвело. Сизое небо у крон деревьев подёрнулось молочной белизной, дождь утих, превратившись в изморось. Бубенцы на частоколе и на тоягах йарей звучали мягко, и так же мягко стелился по мху туман. В сердце поляны ждали йарей князь Дреф и Великий Ведай Ахр, облачённый в длинный плащ из мха-веретенника, – по обычаям, князь и Великий Ведай покидали Йолк последними, дабы не оставлять надолго город без силы своих Слов, особенно в нынешнее время. До своего возвращения Дреф поручил править ведаю Лесьяру. Старейшины во главе со Славолом и воевода Йолка Ледогар уже держали путь к Великой Поляне (с ними шёл и Лый), что располагалась на границе Северной и Южной Тайги, там, где Белая река сливалась с лесом.
