– Подумаешь, была один раз… – вспыхнула Иванка.
– Вот не надо, – покачал головой Айул. – Сколько копьев в этом году сломала? – тихо спросил он.
– И сколько же? – переспросила Иванка, гневно глядя на Айула.
– Может, хватит? – Маленький Ватан пошёл между Иванкой и Айулом. – Мы не по Йолку гуляем!
Светозар смотрел на друзей и не мог насмотреться. Сын Леса невольно подумал о том, что будет очень скучать по ним. По немного трусливому, но доброму Айулу, по гордой и сильной Иванке, маленькому и рассудительному Ватану и весёлому Явиху. Будет Светозар скучать и по мудрому Дрефу, по Лыю и даже по ведаю Ахру. Будет скучать так же, как в глубине души он скучает по отчему дому, несмотря на то, что его нынешний дом – Лес. Но если для того, чтобы спасти свой человеческий дом и лесной, надобно покинуть родных навсегда, значит, так тому и быть. Индрик и Лес являли Светозару видение о золотом огне, думал Светозар, – оно не может быть видением Мора.
Погружённый в мрачные думы, Светозар не заметил, как бубенцы на его тояге резко и сухо застучали.
– Светозар! – окликнула его Иванка, и сварогин опомнился.
Лешие остановились и внимательно смотрели на него.
– У всех бубенцы звучали мягко, – заметил Великий Ведай Ахр, – но твой тояг, юный йарь, – Ахр хмуро смотрел на человека, – молвил нам иное. И ты не обратил на то внимания.
Светозар почувствовал холодный страх: русалки, видимо, всё же откликнулись на его зов.
– Он просто вновь вспомнил о человеческой натуре, – заступился за своего ученика Дреф, который пристально смотрел на Светозара: жёлтые глаза старого полевика блестели в серебристом свете. Но старый Ахр отрицательно покачал головой:
– Говорил я вам, княже, что сварогина надо вести отдельной тропой, – нахмурился Ахр, и Светозар заметил, как остальные йари невольно отошли от него.
– Это испытание Лес послал всем нам, – строго ответил Дреф. – И мы все должны защитить Светозара! А не сдаваться собственным страхам. – Дреф посмотрел на Айула, что отошёл дальше всех.
– Нет! – уверенно ответил Светозар, чувствуя вину за содеянное. – Я не позволю вам подвергаться опасности из-за меня!
– Не тебе, сын Леса, решать за других! – проговорил Дреф, обратив пронзительный взор на человека.
– И не вам! – сказал Светозар прежде, чем успел подумать.
Взгляд Дрефа похолодел, йари поражённо смотрели то на сварогина, то на Дрефа. Великий Ведай Ахр ещё больше нахмурился, но не проронил и слова.
– Возможно, – прошелестел князь Леса, опустив уши. Светозар прежде не слышал, чтобы полевик молвил таким ледяным голосом. – Но пока я Великий Учитель Йолка, дети Леса будут слушаться меня. И ты, человек, ставший сыном Леса, тоже обязан покориться моей воле.
– И подвергнуть опасности вас всех? – не отступал Светозар.
– Думаешь, я не слышу твои думы? – ещё тише спросил Дреф, и Светозар похолодел. – Не Свет тобою движет. – Дреф замолчал. Сгустившаяся над заворожённой тропой тишина казалась осязаемой. – Идём, – приказал Дреф и двинулся по тропе. – Слушайте внимательно Песнь и Птиц, – обратился князь к своим ученикам. – За нами следует морок.
Великий Ведай Ахр, смерив сварогина грозным взглядом, последовал за Дрефом. Йари, не говоря и слова, двинулись за учителями. Хмурый Светозар шёл последним. Бубенцы всё так же сухо стучали о древко тояга, и Светозар оглянулся. Тьма, простиравшаяся за серебряной тропой, сгустилась и, прячась от сияния белого Филина и птиц, что тоже теперь светились, клубилась у земли, между стволов деревьев, опутывала еловые ветви. Тьма сделалась живой, тьма звала Светозара. Раны Духа отозвались болью и грустью наполнили думы. Если Светозар отправится на Вече Леса, он не сможет спасти Лес. Если он не спасёт Лес, то его родные и друзья погибнут. Но бояться не надо: он справится, и навьи не наводнят Царствие Индрика, ведь сын Леса сам позвал русалок за собой. Но если продолжить путь…
Дреф вдруг остановился и велением руки велел замереть остальным. Тьма, окружившая тропу, зашелестела холодом, и белый Филин, взмахнув крыльями, по велению Дрефа засветился ярче.
– Соберите всю силу Духа, – велел Дреф. – Русалочий морок подобрался слишком близко! – Полевик, не размыкая уст, смотрел вперёд, и Светозар понял, что слышал голос Дрефа только в своей голове.
Светозар шагнул к Дрефу ближе и тоже обратил взор на дорогу: серебристая тропа упиралась в стену чёрного тумана: русалки. Светозар хотел было выйти первым, но Дреф сердито обернулся на сварогина.
– Отойди дальше, – прошептал в уме голос Дрефа, и Светозар, как и другие йари, нехотя подчинился.
Великий Ведай Ахр встал на тропе рядом с Дрефом; Глухарь и Филин светом кружили над лешими, другие пернатые Проводники вернулись к йарям; чёрный Дрозд опустился на тояг Светозара.
Серебряное сияние птиц освещало маленького, но статного Дрефа и высокого сгорбленного гаркуна Ахра. Оба леших, крепко сжав в руках тояги, пристально взирали на морок.
И тут метнулся к Дрефу и Ахру из тьмы морока чёрный туман, и оба леших, зашептав, сковали тёмную ворожбу зелёными, как лес, Словами. Птицы йарей, кроме Дрозда Светозара, взлетели ввысь и вместе с Филином и Глухарём озарили ярким светом лес. Тьма, протяжно взвыв, отлетела от тропы дальше, и Светозар увидел, как смутные тени проступают в её клубах. Навьи. Холод окруживших тропу существ чувствовался даже сквозь хранящую ворожбу.
– Слушайте Песнь Леса в своей Душе и пойте вместе с ней, – услышал в думах Дрефа Светозар.
Светозар видел, как йари закрыли глаза и зашептали. Вместе с йарями обратились к Лесу Дреф и Ахр. Низкий с перекатами шёпот леших сначала звучал тихо, затем, набирая мощь, становился слаженнее, и в низком рыке Светозар услышал Слова знакомые до боли в сердце. Слова складывались в Песнь, что, дрожа, поднималась с тропы, являлась узорами в свете птиц, и налетевший Стрибог качал с Песнью массивные лапы елей. Песнь звучала громче и громче, она эхом летала по лесу, наполняя его, пока весь лес не обратился ею, и тьма, стеная и шипя, стала отступать. И подумал Светозар о том, что ворожба Леса и тропы всё же сильнее пут морока…
Но вдруг Песнь расколол нестерпимый волчий вой, и душу сына Леса сковало льдом. Светозар видел, как йари вздрогнули от испуга, шерсть леших встала дыбом, но его друзья не отступились – они вместе с Лесом продолжали воспевать ворожбу. Заупокойный вой волков приближался, и зеленоватый узор Слов, что хранил тропу вместе со светом Птиц, дрожал под его натиском.
Птицы кружили над йарями. Выше всех – белый Филин, рядом с ним – Глухарь. От взмахов крыльев птиц исходило мягкое сияние, оттеснявшее морок. Но клубящаяся тьма, что жалась к стволам деревьев, наполнившись волчьим воем, взметнулась ввысь и стаей волков бросилась на вспыхнувшее серебром кружево хранящей тропу ворожбы. С треском вонзились когти волколаков в серебряные слова, и птицы, метнувшись по велению леших к тьме, напали на сотканных из тьмы волков. Птицы клевали вцепившихся в ворожбу зверей, но волколаки, утробно рыча, пытались достать птиц когтями и вырвать серебряные перья острыми клыками.
