– Я много раз просил тебя научить меня, Лый, – проворчал Агнеша, преодолевая валежник. – Но даже сейчас ты не хочешь помогать!
Леший басовито рассмеялся и покачал косматой головой.
– Мы не учим так, как учат люди. Я много раз говорил тебе об этом, – улыбаясь в длинную бурую бороду, ответил Лый. – Лесной ворожбе надобно учиться самому, а не помощи от лешего ждать!
Агнеша наконец выбрался и, встав перед своим грозным спутником, сердито на него посмотрел.
– Я – человек, а не леший, – напомнил юноша Лыю. – Я ещё не умею слушать Лес. Если бы ты…
Но Лый предупреждающе поднял лапу.
– Всё ты умеешь, – заверил леший человека. – Только, как и все люди, ждёшь, когда за тебя сделают твоё дело.
Агнеша хотел было возразить, но Лый погрозил ему мохнатым пальцем – леший не любил бессмысленные споры.
– Учись и ни на кого не надейся! – грозно проговорил Лый и продолжил путь. Агнешка, вздохнув, пошёл за ним.
Сын рыбака Тихона искренне старался постичь то, что лешие называли «слушанием леса», но у него никак не выходило. Лый же уверял юного сварогина в том, что он – способный ученик. Даже не просто способный, а особенный – Лый впервые встретил человека, который был духом так близок к природе. Да и сам Индрик послал за Агнешей и велел обучить юношу всему, о чём ведает лесной народ. А Царь Зверей не может ошибаться. Поэтому уже две седмицы Лый вёл Агнешку туда, где не бывал ни один человек, – в лесное княжество.
Агнеша хорошо умел идти молча, и Лый ценил это его качество. Агнешка, конечно, как и всякий человек, мог и спорить, и чудить, но умел он и молчать. А молчание, знал Лый, – среди людей редкий дар. Тот, кто умеет молчать, – умеет слушать и слышать, а это значит, что такому сварогину будет по силам и внять Песне Леса, и постигнуть науку лесного народа. Индрик предрекал тёмное время для всего Света, да и Лый, как и другие обитатели Леса, чувствовал, что неладное витало в воздухе. Неспроста ведь оживились и мавки, и русалки – месяц назад даже на полевых леших напали, что впредь никогда не случалось. Не зря князь леших, мудрый Дреф, молвил о том, что не только слуги Полоза наводнили лесные речки – никак сам Мор желает вновь явиться в Свет. Вот и просыпается сила нечистая, вот и послал Индрик за юношей, за тем человеком, кто сможет передать людям знание. Ведь дети Сварога давно перестали слышать…
К середине следующего дня Лый и его юный спутник добрались до сердца Южной Тайги, где ели и сосны были невероятной высоты, а их кроны смыкались, будто потолок. Солнечный свет почти не проникал сквозь плотную хвою, и казалось, будто сами стволы вековых деревьев излучают тихий тёплый свет. Земля была неестественно чиста: не было ни валежника, ни кустарников, только лежал плотным слоем хвойный опад, кое-где закрытый снегом.
– Мы почти пришли, – обратился Лый к Агнешке, который невольно поёжился. – Ты чего, боишься? – удивился леший и потрепал сварогина по плечу.
– Не боюсь я, – постарался уверенно ответить Агнеша, и Лый, хохотнув, направился к двум особенно высоким елям, которые стояли будто ворота.
Дойдя до деревьев, леший остановился и зашептал, Агнеша остался позади. Шёпот лешего был низким, рокочущим, но удивительно мягким, словно мох; его Слово поднялось с земли сухой хвоей и мерцающим кружевом оплело пространство между елями. Воздух задрожал, и зелёная паутина Слов, похожая на стену, колыхнулась и с хрустом пала, открыв вход в царство лесного народа.
Деревья, представшие взору, были настолько высокими, что казалось, их крона упирается в небеса. Солнечный свет лился сквозь высокую хвою водопадами, освещая деревянные терема, пристроенные к монументальным стволам деревьев. Терема перемежались с огромными трутовиками, в которых тоже были вырублены окна; верхние гульбища и балконы теремов соединяли переброшенные подвесные мосты с установленными на них фонарями. Мосты, как и улицы лесного города, были оживлены, и идущие по ним лешие с такого расстояния виделись совсем маленькими.
Лый обернулся на замершего Агнешу.
– Добро пожаловать! – улыбнулся он, лапой приглашая человека следовать за ним.
– Я думал, вы среди леса живёте, – искренне признался сварогин, и Лый рассмеялся.
– Город Йолк, – представил лесное княжество леший, проходя между елями-вратами. Агнеша шёл рядом. – Один из самых больших лесных городов, город, в котором живёт сам лесной князь Дреф!
– Вот это диво! – искренне восхитился Агнешка, и лесные врата закрылись. Теперь если заплутавший путник и окажется в сердце тайги, то увидит только вековые ели, между которыми будет лежать старый валежник.
Лый повёл гостя к низине, где располагался лесной град. Йолк не окружала крепостная стена, не было и воинов-дозорных. Услышав вопрос Агнешки, Лый рассмеялся в голос и покачал косматой головой.
Просторные улицы Йолка устилал хвойный опад, и, несмотря на солнечный день, на улицах горели жёлто-зелёные фонари. Терема, пристроенные к монументальным соснам, оказались огромных размеров. Срубленные из массивных брёвен, они будто вырастали друг из друга, поднимаясь на невероятную высоту. А вверху, над головой, качались подвесные мосты.
Жители Йолка, увидев человека, останавливались и, не стесняясь, показывали на него лапами. Высокие грузные мохнатые лешие удивлённо перешёптывались, кто-то даже шёл следом, во все глаза разглядывая юного сварогина. Агнеше стало совсем не по себе, но Лый, не обращая внимания на любопытных, продолжал уверенно вести юношу вглубь Йолка.
Несмотря на страх, Агнеша не упускал случая и сам разглядывал лесной народ. Одеты лешие были примерно одинаково – в вывороченные шкуры до колен, скреплённые поясами. Некоторые носили длинные подпоясанные рубахи, сплетённые из необычного зелёного, похожего на мох сукна. Женщины, которых можно было узнать по более изящным фигурам, облачались в подпоясанные хламиды, отдалённо напоминающие платья. Обуви у леших не было. Густая шерсть, которая покрывала их тела, различалась по цвету: от тёмно-бурого, как у Лыя, до белого. Ростом лешие различались тоже. Совсем маленькие, не больше аршина, лешие были бурого и бежевого цвета, но встречались и совсем светлые. Особо могучие – белые и серые жители Йолка; коричневые и красноватые хоть и были выше людей, но среди лесного народа являлись средними.
Морды леших нельзя назвать ни человеческими, ни звериными. На покрытых мелкой шерстью лицах глубоко посажены выразительные похожие на человеческие глаза, небольшой курносый нос и почти безгубый рот. На голове шерсть была длиннее, чем на теле, и многие, как и люди, собирали волосы в косы. Головных уборов лешие не носили, и можно было видеть их чуть заострённые, похожие на звериные уши.
– Это елмаганы, – наклонился Лый к Агнеше, когда заметил, что его спутник разглядывает двух белых грозных громил, которые хмуро взирали на человека. – Самые воинственные из нас. Пока к тебе здесь не привыкнут, лучше не иметь с ними дел.
Агнешка робко кивнул: елмаганы были одеты в некое подобие деревянных доспехов, и за их поясами красовались топоры.
