– У людей не так. – Агнешка со вздохом взял ложку и съел кашу. – Мы всегда думаем.
– Это тебе только кажется, что не так, – сказал Ватан. – Князь Дреф учит, что люди – более способные ворожеи, нежели лешие. Только вы от Матери-Природы отходите, потому глупеете немного. Когда будешь учиться слушать Песнь Леса и открывать Царствие Индрика, перед тем как Дреф отправит тебя добывать древко тояга, спроси у Леса, как научиться тишине.
– Хороший совет, – согласилась Иванка.
– У Леса можно спросить подобное? – удивился Агнешка.
– Конечно, – уверенно ответил Явих, жуя. – Лес всё знает. Он и молчать тебя научит, я уверен. – Явих невольно прыснул, но, заметив строгий взгляд своих друзей и расстроенный – сварогина, исправился: – Только ты, главное, слушай его Песнь и своё сердце, ученик Леса.
Агнешка стал жить в Йолке. Каждое утро до зари сварогин ходил на Большую Поляну, где учился слушать Лес. Поначалу у человека ничего не выходило: князь Дреф больше не отправлял его в Царство Индрика, а ворожить в Свету оказалось сложнее. Чёрный Дрозд не прилетал, и печальный сварогин покидал Поляну, когда солнце поднималось высоко. Юноша не хотел обращаться за помощью к Дрефу или другим йарям – он помнил, как Лый говорил ему о том, что лешие не учат так, как учат люди. Агнеша был уверен, что его мысли знают все, и если другие ученики и князь не предлагают помощи, значит, он должен научиться всему сам.
Дреф звал Агнешку и на общие уроки йарей, что проводились обычно вечером. На таких занятиях князь собирал своих учеников на Большой Поляне (если погода стояла плохая, то в Зале Учений Княжеского Терема) и рассказывал предания Леса – сказания о древних временах, о добрых берегинях и злых упырях. О русалочьих чащах и топях болотников.
Дреф приглашал Агнешу и на уроки воинского дела – уметь обращаться с копьём должен каждый йарь. Фехтование давалось сварогину куда проще, чем слушание Леса или магия Слова. Копья, с которыми обычно тренировались йари, или человеческие мечи, что иногда приносил на занятия Дреф, виделись сыну Тихона естественным продолжением его рук.
Иногда князь Дреф приходил к Агнеше на Большую Поляну днём после слушания Леса, о котором он ничего не спрашивал, и вёл человека в Лес. Леший не говорил с Агнешей о ворожбе – Дреф показывал Агнеше лесные тропы, учил молчанию и слушанию голоса Леса – птичьим трелям, хрусту веток и шёпоту ветра. «Чтобы ярче слышать Песнь Леса в шумном Йолке, – молвил Дреф, – мы используем музыку ветра – сам Лес говорит через неё».
Агнешка тепло подружился с йарями Дрефа и даже с несколькими учениками Великого Ведая Ахра – седого гаркуна с древесными глазами. Только Айул, несмотря на наказ Учителя и других йарей, не желал принимать человека. Елмаган только больше отдалялся от йарей, и Агнешка чувствовал себя виноватым в этом. Не помогали ни заверения Иванки о том, что Айул должен пройти этот урок, ни поддержка Ватана с Явихом, которые считали Айула глупым. Агнешка пытался подружиться с Айулом, но чем больше старался сварогин, тем сильнее злился на него леший.
– Да прекрати ты его, глупого, жалеть да учить, – сказал однажды Агнешке Лый, когда сварогина одолевали особо печальные мысли. – А то и сам, того глядишь, поглупеешь.
Лый часто приходил в гости к Агнешке справиться, как у него дела. Чтобы не сидеть в ученической келье, Лый вёл Агнешку гулять по Йолку.
Поначалу другие лешие показывали на Агнешу лапами и даже перешёптывались за спиной, а грозные елмаганы провожали человека рыком, но со временем Йолк привык к своему новому жителю, и на сварогина перестали обращать внимание. Агнеше нравилось гулять по подвесным мостам, и если бы не тоска по покинутому дому и печаль о Василисе (которую он старался скрыть даже от самого себя), сварогин, несмотря на то, что ворожба Леса пока не давалась ему, чувствовал бы себя счастливым человеком.
Лый знакомил Агнешу не только с городом, но и с другими лешими – семья у Лыя была большая: трое братьев и две сестры, гаркун являлся старшим. Год назад Лый завершил ученичество у Великого Ведая Ахра и теперь часто уходил в лес, дабы постигать ворожбу самостоятельно. Семья Лыя отнеслась к Агнешке радушно – сам Дреф отправил Лыя за человеком, и родители гаркуна крайне гордились тем, что их старший сын являлся Посыльным Индрика. Отец Лыя – могучий гаркун Аврох и мать Йкева даже пригласили сына рыбака Тихона на празднование Тёплого Леса – праздника, которым лешие чествовали установление тепла в конце дивена, и сварогин с радостью принял приглашение.
Праздник поразил Агнешку своим размахом: весь Йолк водил хороводы, пел и плясал. Город тонул в мареве костров и жёлто-зелёных огней. Музыка лилась рекой, как и берёзовый сок – лешие не признавали хмеля, зато от мёда, сушёных фруктов, грибов и орехов ломились накрытые прямо на улицах столы. Агнеша встретил на празднике йарей: будущие ведаи, даже Айул, танцевали с таким воодушевлением и искренней радостью, что юный сварогин почувствовал себя неловко. Грозные елмаганы-стражи Ырь и Енк прыгали чересчур бодро, и Агнешка невольно отошёл дальше. Но Лый, прочитав мысли друга, пожурил его: если радоваться, говорил гаркун, то радоваться по-настоящему, а не чинно водить хороводы.
– Неужели люди не устраивают праздники? – поинтересовался Лый, не переставая танцевать нечто невразумительное.
– Устраивают, – ответил сварогин сквозь смех: вид грузного отплясывающего лешего доводил до колик в животе, и Агнешка никак не мог присоединиться к всеобщему веселью.
– Тогда что же ты стоишь, будто столб частокола? – окликнул Агнешу Явих, и сварогин обернулся: Явих так лихо топал под сошедшую с ума волынку, что его красноватая шерсть будто больше покраснела.
– Боюсь, без хмеля я на подобное не способен, – искренне признался ученик Леса.
– Да ну? – услышал он звонкий голос Иванки – Лый, видимо, пригласил к своему столу всех йарей Дрефа. – Только слабому духу для веселья нужно зелье! – гордо провозгласила Иванка и, потянув опешившего сварогина за руку, повела его в танец, который заключался в топоте и невнятном перепрыгивании с ноги на ногу. – А у тебя, сын Леса, дух силён!!! Чем больше будет радости – тем больше тепла придёт в Свет! – хохотала Иванка, убыстряя танец, и Агнешка едва поспевал за своей спутницей, боясь того, что лешая отдавит ему ноги. Но пока отдавливал ноги лешим только Агнеша – сварогин заметил, что странноватый танец леших не лишён смысла и движения ног ритмичны.
Иванка повела Агнешу в танцующий хоровод, и сыну Леса пришлось подчиниться. Под глухие удары барабанов и звонкие волынки хоровод понёс Агнешку по улицам Йолка. Топот леших сливался с барабанным боем и рычащим смехом лесного народа. Йолк дышал неистовой радостью, и праздничные костры разгорались, наполняя синие сумерки светом и теплом. Агнешка не выдержал живого веселья и рассмеялся в голос – и тогда сын леса ощутил, как вместе со смехом по телу разлилась мощная сила – горячая, как огонь, быстрая, как ветер, и свежая, как звонкий ручей.
