Подле Великого Свагобора Веслава ждала свита. Царь даже не посмотрел на витязей: он молча спустился по ступеням белоснежного Свагобора, увенчанного голубым куполом. Оседлав лошадь, Веслав отдал приказ следовать к казармам, а затем – в порт. Витязи, недоумённо переглянувшись, сопровождали царя. Слова Великого Волхва не давали покоя Веславу. Что больше угнетало его – он видел в них правду, которую не хотел признавать.
Царь наведался в терем военного управления и в казармы и проверил, хорошо ли готовят дружину; отдал приказ военачальнику Ворону, дабы тот к Великому Собору составил бересту с подробным отчётом о боевой готовности армии и вновь отправил по деревням гонцов для набора рекрутов. Ворон, старательно скрыв удивление, благодарил молодого царя за участие в делах дружины и щедрость и обещал исполнить веленое. Великий военачальник для пущей убедительности уверил царя, что дружина чтит его и находится в боевой готовности.
В порту Веслав проверил, хорошо ли содержат на верфях боевой флот. Военачальнику морской практики Ратмиру велел отдать приказ поморам и привести в боевую готовность метательное оружие на кораблях, что построили ещё при Драгославе морские слуги, – благодаря силам Наместника Полоза флот Солнцеграда обладал боевой мощью, неведомой правителям Сваргореи ранее. Орудия, сотворённые слугами Полоза, были великой силой. Ратмир доложил, что корабли проверены – после первого приказа царя, который он отдал весной. Но Веслав, зная, что военные приказы в мирное время исполнялись крайне неохотно (а то и не исполнялись вовсе), потребовал выполнить приказ ещё раз. Уточнил: выполнять столько раз, сколько прикажет. Удивлённый Ратмир пообещал царю исполнить ве́леное. Главнокомандующий морским флотом Инагост заверил Веслава, что поморы и суда находятся в боевой готовности, и сердечно благодарил царя за внимание и щедрость казны к военному флоту.
Затем Веслав вернулся в Теремной Дворец, где принял купцов и просителей. После обратился к Яромиру с просьбой, чтобы веденей проверял, как исполняются военные приказы Короны. Но проверял не явно, а в беседах с военачальниками, наведывался бы в казармы, общался бы с новобранцами. Яромира удивила просьба: Ворон всегда исполнял приказы, да и военный советник Здебор не совершал дурного. Но, увидев хмурый взгляд Веслава, Яромир пообещал ему, что исполнит веление.
Обедал царь с семьёй Мухомы, Яромира, с Белозёром и Гоенегом. Служка доложил, что царица не явится на обед, потому как не голодна. Веслав хотел было пойти за Василисой сам, но Гоенег его остановил: если угодно Василисе быть одной, пусть побудет. Веслав покорился его воле. Белозёр говорил названому сыну, что, может, царица просто утомилась. Мухома с Фросьей и Яромир с Ярой переглянулись; дети вновь смеялись за столом. Яромир поведал, что отправил посыльного в казармы с берестой для Ратибора, а Мухома – что после Великого Собора они с Фросьей и дочкой вернутся домой. Веслав не стал возражать: князь и без того надолго оставил свои дела в Волыньке, за что Веслав ему очень благодарен.
После обеда Веслав отправился в малый Престольный зал, где его ждал казначей Остроглаз. Казначей принёс бересту – документ о состоянии казны. Веслав велел казначею подготовить отчёт о том, сколько ещё казённых средств возможно выделить на армию и получится ли увеличить жалованье дружине.
После государственных дел Веслав поднялся в хоромы царицы, дабы проведать её, но прислужница сказала царю, что Василиса ушла в Святобор. Царь переспросил девочку не один раз, и та поклялась перед Сварогом, что царица жива, просто ушла в капище. Веслав хотел было отправиться к Василисе, но ему доложили, что ко двору прибыл князь далёкого Краснославля. С тяжёлым сердцем Веслав отправился в приёмный зал. Мысли о жене не давали покоя.
Вечером, когда царь завершил государственные дела, перед ужином он удалился в Царский Святобор, что располагался за Великим Свагобором. Василисы в роще уже не было. Веслав дошёл до озера, на лодке переплыл его и ступил на остров. Царь окинул взглядом капище: солнце село, и на высоком небе ярче светились серпы лун. Прохладный ветерок сонно шептался с лесом, а над водой стелился серебряный туман. Тихо пропела птица.
«Как не хватает твоих советов, Искрен. Как не хватает», – печально думал Веслав. Царь часто возвращался в мыслях к тому времени, когда сидел под дубом в Святоборе Ведомира рядом со своим наставником и слушал его речи. Никто не молвил так, как говорил Искрен, даже волхв Далемир не обладал силой Слова почившего учителя. Веслав вспомнил образ Матери-Свагоры, которая явилась ему много лет назад. Почему, почему с тех пор Она не являла свой благодатный лик? Почему вновь замолчали Боги?
«Потому что Боги хотят оставить вам целый мир», – прошелестел ветер, но Веслав, покачав головой, отогнал налетевший морок. Смутное предчувствие одолевало царя, и в воздухе ощущалась нелетняя свежесть.
Вздохнув, Веслав поднялся в капище и обратился к Сварогу и Свагоре. Но Боги молчали, и только холодный ветер гулял по святой роще.
Василиса сидела в своих хоромах на лавке подле окна, когда служка пришёл звать её к обеду. За окном светило яркое солнце, и белокаменный Солнцеград сиял в его лучах. И в сиянии этом будто рождались неясные узоры.
– Ваше Величество, царь приглашает вас к обеду, – повторил служка, и царица нехотя отвела взгляд от окна. Солнечный свет рисовал на стенах расписной горницы ажурные всполохи, что, складываясь в кружева, таяли у потолка.
– Я не голодна, – тихо ответила Василиса. – Передай царю, что я не приду. – Царица вновь повернулась к окну.
Мальчик нахмурился, помялся в дверях и с поклоном удалился.
Василиса продолжала смотреть в окно, но вместо белокаменного города видела то, как волхвы справляют песни по Злате. Но на песнях плакала только Василиса. Неужели остальные ничего не чувствовали к бедной девушке, которая должна была остаться жива? Если бы Злата была жива, она бы стала наследницей трона и Василисе не пришлось бы уходить… Уходить, как облакам. На фоне пронзительного голубого неба плыли облака. Пушистые и мягкие, как пух. Белые, как траур смерти. Если смотреть внимательнее, то среди облаков можно увидеть мерцающие звёзды. Это Свет. Белый Свет, которому она служит. Она всегда будет ему служить, она не позволит Тьме поработить Дух.
«Ты уже позволила», – прошелестело рядом, и царица, вздрогнув, отвернулась от окна.
– Кто здесь? – испуганно спросила Василиса, силясь разглядеть горницу сквозь зеленоватую пелену, которая застила глаза после яркого солнца.
Тишина.
Сияющие всполохи гасли, открывая взору царские палаты: багряные расписные стены, печь с изразцами, украшенные росписью шкафы и резной убранный белой скатертью стол на алом ковре.
– Кто здесь? – повторила Василиса, озираясь.
Из-за двери послышались шаги: тягуче скрипели половицы. Налетел холодный ветер, будто бы в горнице открылись окна. Солнце скрылось за облаками, и наступил полумрак. Царица, тяжело дыша, приготовилась волхвовать: встала с лавки, сложила руки.
