Мирослава быстро встала с постели и переоделась в траурное платье послушницы: она твёрдо решила остаться в Свагоборе, и на прошлой седмице отправила в Лесную деревню бересту зачарованным голубем.
– Надо рассказать всё Матери Вере! – говорила сама себе Мирослава, повязывая венчик волхвы. – И старцу Никодиму, пока он в Еловую не вернулся! Сначала старцу Никодиму!
Мирослава быстро умылась в кадке, поклонилась Богам и покинула келью.
Мирослава бежала в гостевой терем, что располагался у дальней ограды Свагобора, со всех ног. Она даже не заметила окликнувших её послушниц: образы из сна становились чётче и насыщеннее, а оттого – более пугающими. Когда Мирослава прибежала в общие палаты гостевого терема (в котором останавливались чаще всего волхвы-паломники из других Свагоборов), который окружала собственная стена, отделяющая его от территории Сестринского Свагобора, послушница была уверена в том, что сон сном не был.
– Старец Никодим не покидал своей кельи? – Мирослава, тяжело дыша, остановилась подле смотрящей за порядком в общем зале старушки Агны – сухонькой, словно веточка, волхвы.
– Что это ты с утра пораньше так бегаешь? – нахмурилась бабушка. – Будто Лихо за тобой увязалося.
– Мне крайне важно поговорить со старцем! – Мирослава молитвенно сложила у груди руки. – Вы не могли бы его позвать? – Мирослава знала, что послушницам без ведома старших встречаться с кем-либо запрещено.
– У тебя есть позволение от Матери Веры? – строго спросила Агна.
– Нет, но мне некогда его просить! Мне нужно передать старцу крайне важную весть!
– Без позволения, увы, не могу, – отрицательно покачала головой старица и, глянув в окно, добавила: – Смотри, скоро солнце высоко поднимется, и утреннюю молитву пропустишь!
Мирослава боялась, что если она пойдет на молитву, то может не успеть встретиться с Никодимом. Старец желал вернуться в Еловую в ближайшее время, и послушница не была уверена в том, что это самое «ближайшее время» наступит не сегодня.
– Вы знаете, что старец Никодим привёз меня сюда, – не отступала Мирослава. – Позовите его, пожалуйста!
Агна, прищурившись, внимательно посмотрела на Мирославу.
– Никак передумала волхвой становиться? – поинтересовалась она.
– Нет, не передумала! – воскликнула Мирослава. – Меня Никодим сюда из-за видений привёз. – Мирослава поняла, что только правда может уговорить Агну позвать старца. Старушка нахмурилась, отчего морщины на её лице сделались глубже. – Я сейчас вспомнила свои видения! Я видела Мёртвый Город, я видела Колодец Мора! – От этих слов старушка будто обмерла и во все глаза смотрела на Мирославу, которая продолжала говорить: – Ветер Неяви подул сильнее. Вы чувствуете холод? – Мирослава развела руками. – Середина лета, Солнцеворот почти месяц назад чествовали, скоро Перунов День, а холодно, будто лютень с бреженом борются! – Агна с ужасом смотрела на Мирославу. – И я видела, как сила Света меркнет, как Песнь всего Света рушится под натиском ветров смерти! И я видела… – Мирослава хотела было сказать о мертвеце на троне, но страх сковал сердце холодом, и послушница договорила иначе: – Я видела, как всю землю погубил ветер Неяви!
– Полно! – Чья-то рука легла Мирославе на плечо, и девушка, умолкнув, обернулась: старец Никодим хмуро смотрел на неё. – Полно людей пугать, – повторил он строго.
– Но Агна не хотела вас звать, вот я и решила… – оправдывалась Мирослава, но старец вновь прервал её:
– Не обязательно было говорить ей о Неяви, у неё сердце слабое. – Никодим подошёл к Агне, которая продолжала широко открытыми глазами смотреть на Мирославу, положил ладонь старушке на голову и зашептал. Низкий шёпот волхва дышал умиротворением и сном, и Агна, слушая его, закрыла глаза. Напряжение с её тела спало, и она мягко облокотилась на спинку стула. Никодим убрал руку, но Агна продолжала дремать. Старец расположил старушку удобнее и повернулся к Мирославе, которая встревоженно смотрела на него.
– Когда она проснётся, то ничего не вспомнит, – ответил Никодим на немой вопрос послушницы. – А нам с тобой поговорить надобно. Пойдем в Святобор – в такой ранний час там почти никого нет, и нас услышат только Боги.
В конце липеня, через месяц после Солнцеворота, все ещё светало рано, да и ночи как таковой пока не было: стояла долгая Заря. В высоком небе парили птицы, и утреннее солнце, светившее уже ярко, золотило рощу Святобора, что располагалась за главным теремом Сестринского Свагобора Половца. Солнечный свет, пробиваясь сквозь кроны деревьев, разбегался по насыпным дорожкам Святобора яркими зайчиками. Звонко пели птицы, и прохладный ветерок сонно шептался с деревьями.
– Учись смирению, Мирослава, – говорил Никодим юной волхве, идя по солнечной дорожке. Свет отражался от белых одежд послушницы и волхва, окружая лёгким сиянием. Старец внимательно выслушал всё, что поведала ему юная ворожея. – Без смирения, со страхом, силу Велеса с благого дела можно обернуть в тёмное. – Волхв внимательно посмотрел на Мирославу. – Именно смирению учат в Свагоборах – вот для чего нужен отказ от мира. Не из строгости, а из мудрости. Страх, страсти, обиды и желания мучают детей Сварога, и они совершают дурные поступки. Боязно думать, что будет, коли волхв, с Силой Звёзд знакомый, обратит дар Велеса на потребу собственным нуждам, а не на веление Света.
– Будет ещё один Кощей, – хмуро ответила Мирослава, которая, как и все, знала историю Освободителей. Никодим сдержанно кивнул, и они некоторое время шли молча. Мирославе вспомнился мертвец на троне Сваргореи, чей взор пронзил сердце льдом на празднике Весны. Льдом, который до сих пор обжигал девичью душу и велел молчать. От страха перед умертвием послушница так и не смогла поведать о нём Никодиму. Ей казалось, если она расскажет о том, быть беде.
– Что же мне делать со своими видениями? – тихо спросила Мирослава. – Рассказать Матери Вере?
– Рассказать, – тихо отвечал Никодим. – И не только Матери Вере. – Никодим вновь обратил взор на послушницу, которая, нахмурившись, смотрела на него. Мягкий взгляд окружённых морщинами серых глаз волхва был глубок и обращался к самой душе, отчего Мирославе невольно сделалось не по себе. – Весть об этом необходимо передать в Солнцеград, волхвам Великого Свагобора, – молвил Никодим. – В Солнцеграде скоро проведут Великий Царский Собор, к его сроку птицу с берестой царю и отправим.
– Кому? – Мирослава не поверила услышанному.
– Веславу Первому, – уточнил старец, и Мирослава удивлённо взглянула на волхва.
– Это видение настолько важно? – спросила она. – Я думала, что…
– А разве ты сама не чувствуешь, насколько оно важно? – перебил Мирославу Никодим. – Обратись к своему Духу волхвы, Мирослава, – хмурился Никодим, видя сомнения в глазах послушницы. – Я тоже чувствую холод. Все мы чувствуем его, но никто не хочет об этом говорить. – В старческом, но сильном голосе Никодима звучала неизбежность. – Никто не знает, почему Мор решил на землю насылать холод вновь.
