– Тенгри дарует нам новые земли заместо тех, что за пять лет спалил в немилости солнцеликий Хоро, – тихо и печально отвечал Чакре. Ему, как и всякому служителю Неба, война была противна. Но как и всякий служитель Неба, он понимал и то, что, волей Богов, война необходима. – Знать бы, чем мы так прогневали Дневной Свет, что пришлось становиться захватчиками чужой земли…
– Великие испытания ведут к великим переменам, – молвил старец Ильвасар. Он был согласен с Духом Чакре, но то, что ниспослали колосаям Боги, виделось ему не просто Их гневом, но испытанием на пути к нечто такому, что старый ксай пока не мог объяснить. – И великая победа может обернуться великим поражением, а поражение – победой…
– Что ты хочешь сказать, ксай? – нахмурился Абдай.
– Только то, что всё в руках Небесного Отца – Тенгри.
Войска Пяти Столичных Островов, которые вёл великий военачальник Ворон, плыли на кораблях через Мореград к Белой Реке, дабы спуститься по ней до озёр Половодья и оттуда по Великой Дороге – на Юг, в княжество Ровновольское, что полыхало огнём войны.
Корабельные волхвы следили за водами, в которых могли хорониться слуги Полоза, но море и река были спокойны и флот пока свободно держал путь на Юг.
Войска Половодского княжества держали путь на Юг Великой Дорогой. Впереди – конница, за ней – пешие воины. Путь был нелёгким: на отдых останавливались крайне редко, ночами спали мало. Всё для того, чтобы как можно быстрее достигнуть Юга. В пути встречали и дружины других княжеств.
Вель не был привычен к подобному, да и Правосиле юноша учился не более седмицы, что прошла с тех пор, как его забрали в армию до того времени, как отправили с войсками на юг. Меч был всё ещё тяжёл для его рук, как и доспех, который приходилось нести на себе. Несмотря на то что Великая Дорога пролегала через тайгу, путь хранила благодатная тень, да и осень уже наступила, дышалось в доспехе тяжело. Кольчуга давила на грудь, шлем – на голову, и страшно было представить, что будет, когда во всём этом придётся ещё и воевать.
– Эй, новобранец, пошевеливайся! – раздалось позади, и Вель, почувствовав удар в спину, ускорил шаг. Послышались смешки. Вель не стал оборачиваться. Он никогда не оборачивался – он уже привык к тому, что стал главным героем шуток и насмешек. Когда витязи смеялись над ним, Вель думал о доме, об отце, матери и сестре, а ещё о Мирославе. Он никому не успел передать и весточки! И это обстоятельство печалило молодого воина больше, нежели насмешливое отношение к нему однополчан.
– Ты так и будешь это терпеть? – спросили рядом, и Вель обернулся на говорившего. Рядом с ним шёл высокий мо́лодец, крепкий и сильный, настоящий богатырь былинный – казалось, светловолосому юноше ничего не стоит нести куда более увесистый и богатый доспех, чем был у крестьянина Веля. Холодное солнце, что выглянуло из-за бора, обступившего дорогу, осветило остроконечный шлем воина, отразилось от него и разлилось по ламеллярному доспеху витязя и алому плащу. Мощь и величие чувствовались в каждом движении богатыря. Странно, подумал Вель, что нет у витязя коня – доспехи дорогие, неужели лошадь позволить не мог?
– Ты предлагаешь устроить драку? – спросил Вель, и богатырь, широко улыбнувшись, отрицательно покачал головой.
– Я предлагаю уметь постоять за себя. Тут необязательно драться – я тебе говорю не только о Правосиле, но и о силе внутренней. А она у тебя кажись была. По крайней мере тогда, когда ты только на службу поступил, я в тебе её видел – как преданно ты защищал будущего тестя!
– И толку-то? – нахмурился Вель. – Ничего у меня не получилось.
– А оно и не должно получаться, – пожал могучими плечами богатырь.
– Ты чего говоришь-то? – удивился Вель. – На кой мне тогда сила, раз оно, как ты сказал, «не должно получаться»?
Богатырь усмехнулся и покачал головой:
– Когда оно не получается, сила развивается! Вон, все ж знают о богатыре былинном, что хворал до тридцати годов, пока его калика не вылечил. А потом такие подвиги совершал, что спустя века о нём песни и слагают! Думаешь, был бы он здоров, смог бы посланник Богов явить ему такой дар?
– Слушай, ты ж вроде не в Свагоборе послушником был, а на службе состоял? – спросил воина Вель, и богатырь кивнул. – Так что же такую ерунду говоришь-то? Волхвы обычно подобное молвят.
Богатырь рассмеялся в полную силу. И, заметил Вель, никто ему замечаний не сделал.
– Я не ведаю о том, что молвят волхвы, – отсмеявшись, сказал витязь. – Но тебе оное, видимо, виднее – слышал, твоя невеста ушла к волхвам, верно, Вель? Кажется, так тебя величают?
От упоминания Мирославы Велю сделалось не по себе: история о том, как он отправился за невестой в Свагобор, стала ещё одним достоянием дружины Половодского княжества. Юноша сжал кулаки, но ничего богатырю не ответил.
– Ну же, выпусти гнев свой! – всё подначивал его витязь.
– Иди к Мору, – прошептал сквозь зубы Вель.
– Лучше бы не слова бранные сказывал, а за меч взялся! – покачал белокурой головой воин, и солнце, вновь отразившись от его шлема, спряталось за облака. – Вот остановимся на привал, я тебе покажу, как к Мору меня, Любомира Великого, отправлять!
Вель в ответ только поморщился: он с трудом сдерживал себя от желания прямо сейчас разбить полное самодовольства лицо Любомира. Но не стал: Любомир был сложен мощно, и его рука явно уверенно держала меч.
Через некоторое время рог призвал дружины к привалу – на пустыре, протянувшемся между Великой Дорогой и лесом.
Тихо шумел бор; осенние облака рассеялись, и выглянуло солнце, когда воины остановились на отдых – отдыхать позволялось раз в день; ночью – короткий сон, с рассветом сварогины вновь отправлялись в путь.
К шелесту леса добавились голоса людей, грохот повозок, ржание коней и звон доспехов. Люди развели костры и достали припасы.
Любомир предложил Велю разделить с ним трапезу, и Вель отказываться не стал, несмотря на предупреждение, которое недавно озвучил богатырь: по тому, что Любомир мирно общался с ним и дальше, Вель решил, что угроза, произнесённая чересчур самодовольно, была лишь ответом на его брань. Но после скудного обеда (Любомир, несмотря на свою мощь, ел чуть ли не меньше всех), богатырь сказал, что пора исполнять обещанное, позвал Веля состязаться на мечах.
– Ну что, мо́лодец, давай силою мериться! – Улыбка озарила лицо Любомира, когда он, отобедав, обернулся на Веля, что сидел подле костра рядом. – Мужу за слова надобно отвечать.
– Полагай, ты уже одолел меня, – не спешил принимать приглашение Вель.
– И врагу на поле битвы ты так же ответишь? – удивился Любомир. – Ты же вроде хочешь вернуться за своей невестой? А для того тебе надобно выжить.
